— Я не...
— Да. — Шорох и скрип двери. — Поверь мне, Джэйс, ты особенный. Я это вижу. В будущем ты можешь стать Стратиго. Разве ты этого не хочешь? Не хочешь быть одним из нас?
— Знаете, я был бы сильно почтен, но Талли немного против, и я не хочу ее в это втягивать. Это будет нечестно.
— А что если бы вы не были связаны?
Джэйс сглотнул.
— Что вы имеете в виду? Я же сделал заявление.
— Я альфа-самка, Джэйс, или ты забыл?
— Конечно нет, но...
— Никаких но. Моя власть абсолютна. И если я скажу, что ты был искренен в своем заявлении, но отказываюсь принимать его, так как альфа-стае нужны вы оба, но без привязанностей, ты будешь свободен.
— А Талли?
— Она может отправиться в стаю Мэттьюс или в стаю Хэйган. Или остаться с нами. Ее выбор.
Повисла тишина, и я знала, что Джэйс думает над предложением. Не делай этого, думала я. Ведьма предлагает тебе дары, ты отказываешься, все просто. Ты же знаешь, что это неправильно, ну же, Джэйс.
— Таким образом Талли больше не будет моей парой?
— Сейчас она не твоя пара.
— Но я сделал заявление.
— И это был прекрасный тактический ход. Я аплодирую твоему выбору. Талли весьма сильна, может, сильнейшая провидица в вашем районе. Взяв ее в пару ты стал самым доминантными шифтером на юго-западе, если даже не во всей стране. Но это было не обязательно. Ты и так силен. Позволь мне освободить тебя от этой ноши.
В тот момент моя неприязнь к Сарварне превратилась в чистую ненависть. Запирать меня в подвале и угрожать — это одно, но называть Талли ношей, будто она жвачка, прилипшая к ее королевскому ботинку? Недопустимо. Я ждала звука, с которым кулак Джэйса прилетает ей в лицо. Но его не последовало.
Вместо этого я услышала:
— Что вам нужно от меня?
— Я прошу немного. Всего лишь преданности своему народу, которая превыше всего.
Слова Джэйса определили мою судьбу, и по моей щеке потекли слезы.
— Она у вас есть.
— Иногда все не так, как кажется.
Я закатила глаза, пробираясь к Алексу через быстро зарастающий и напоминавший мою клетку пляж. Он сидел на камне, держа Николь на коленях.
— Спасибо за эту глубокую мудрость. Теперь мне стало гораздо лучше.
— Я просто хочу сказать, тебя там не было. Конечно, все выглядит, будто Джэйс сдал тебя злобной ведьме за место в Альфа-Стае, но, может быть, все совсем не так. Разве ты совсем не доверяешь своему брату?
Я хотела больше доверять Джэйсу. Правда, очень хотела. Но он бы не упустил такой возможности. Он любит быть впереди, вместе с самыми крутыми ребятами в мире оборотней. Готов ли он был продать меня, чтобы оказаться там? 24 часа назад я бы сказала «нет», но после услышанного все факты были на лицо, и не важно, что говорит Алекс.
— Что будет на суде? — спросила я, водя ногами по грязи.
— Без понятия.
— Эй, то есть как это, ты не знаешь?
— Просто не знаю. Меня никогда ни за что не судили. В отличие от тебя, я был послушным оборотнем.
Я остановилась, чтобы он на полную прочувствовал мой жгучий взгляд.
— Теперь ты просто издеваешься.
Он спрыгнул с камня так грациозно, как могут только оборотни. Мое сердце екнуло. Как же красив он все-таки был. И я рада, что продолжаю видеть эти сны, иначе бы я могла забыть, как он выглядел на самом деле.
— Прости, — сказал он, встав прямо передо мной. Щенок возился у нас под ногами. Я вздрогнула, когда он убрал прядь волос с моего лица. — Я просто пытаюсь разрядить обстановку. Я не знаю, что еще сделать или сказать. У духов-наставников нет четких инструкций.
— Что? Тебе не выдали «Мануал для недавно почивших»? Я думала, это стандартная процедура.
На щеках Алекса появились ямочки.
— Кирпич в твердой обложке 1955 года издания? Скукота, я сразу выкинул его.
Я шагнула в его объятия и положила голову ему на плечо. Все изменилось с тех пор, как я узнала, что это всего лишь еще один симптом моего психического заболевания. Мы касались друг друга, но лишь ради утешения. И все равно, тепло его тела было лучшим ощущением на свете. Если бы только я могла остаться здесь навсегда.
Минуточку…
— Алекс, что случается, когда ты умираешь? — Мускулы на моей шее напряглись. — Я приду сюда и останусь с тобой?
— Ты не умрешь.
— Извини, но волшебный шар говорит, что все к тому идет.
Я была на том этапе, на котором странным образом смирилась с происходящим. Может, дело было в депрессии, но избавление от страданий звучало уже не так плохо. К тому же, если я останусь с Алексом…
Хотя Алекс, похоже, был против. Совсем. Пока я спала в клетке, большую часть времени я проводила на пляже, где Алекс придумывал прекрасные планы защиты и побега. Я разрывалась между раздражением к его упрямству и радостью, что мое подсознание так яростно борется за меня.
— Этого не произойдет, Скаут. Мы зашли уже слишком далеко. Ты не можешь умереть, у тебя еще много дел.
— Это типа судьба и все такое? Ты знаешь, как я к этому отношусь.
Алекс заглянул мне в глаза.
— Почему ты такая упрямая?
— Я не упрямая, я реалистка.
— Ты особенная.
— Я чудовище.
Он провел руками по моим волосам.
— Совсем наоборот. Ты анти-чудовище.
— Это что-то вроде антихриста? Потому что именно в этом меня обвиняют Альфы.
— Ведьмы не могут быть антихристом. Многие верят, что они слуги дьявола на земле.
— Я похожа на слугу? Или на ведьму? — Я схватила себя за волосы и дернула. — Смотри, не черные и не лохматые. Бородавок у меня тоже нет. И у меня ровный и короткий нос. Да что с этими людьми не так?
— На самом деле, ведьмы отличаются уникальной красотой. — Он щелкнул меня по носу. — Они увидели, какая ты милашка, и решили, что ты не от мира сего.
Я закатила глаза, стараясь скрыть румянец, растекавшийся по моим щекам.
— Ты что-то много знаешь о ведьмах, — сказала я. — Вот бы ты еще упомянул о них раньше, например, когда я спросила «Существуют ли ведьмы?». Ты мог сказать, что да, только мой народ называет их заумными словами, потому что мы слишком любим фэнтезийные видеоигры.
Алекс отпустил меня, и мы встали друг напротив друга, я, уперев руки в бедра, а — он сложив руки на груди. Все признаки серьезной дискуссии.
— Я не рассказывал тебе про них, потому что не особо верю, что они существуют. Да и чем бы тебе помогло это знание? Сейчас ты хотя бы можешь честно говорить, что не понимаешь, чего от тебя хотят.
— Ну я хотя бы понимала бы, за что умру, а так меня казнят за что, то только я не знаю, за что именно.
— Ты. Не. Умрешь.
Я глубоко вдохнула, напоминая себе, что это всего лишь сон и ничего больше. Иногда это срабатывало. Иногда я могла освободиться от эмоций и драмы и отпустить. Но иногда (как сейчас) я не могла убедить себя, что это все не взаправду. Я слишком завелась, чтобы забыть все это.
