— Но ведь тебе с ней хорошо! — почти взвыл младший.
— Тьфу, — не сдержался я. — Мне и с ней хорошо, и без неё совсем неплохо. Я вообще люблю быть живым, а остальное второстепенно.
— Глюм упёртый! — рявкнул Кверр, рывком вскакивая с места.
— Да, — решил не спорить я и спокойно кивнул. — Теперь я могу вернуться к чтению?
— Не будешь с ней говорить? Ладно, я сам это сделаю, — пригрозил он. Пару секунд помаячил на границе поля зрения, видимо, ожидая реакции и возмущения. Но, дождавшись лишь безразличного пожатия плечами, грязно выругался себе под нос и вышел.
Откуда только у некоторых людей берётся подобная страсть лезть в чужую жизнь? Ладно, надеюсь, у остальных не хватит духу разговаривать со мной «по душам» и в эту самую душу лезть.
Яроника Верг
Я чувствовала себя странно. Не то полной дурой, не то просто маленьким ребёнком. Нестерпимо хотелось забиться куда-нибудь в угол и… поплакать, что ли?
Нет, идея Пи мне не понравилась с самого начала, и я не слишком-то поверила во все её рассуждения относительно причин и «истиной подоплёки» поведения Кварга. Но, поскольку хуже от пары слов вряд ли могло стать, я согласилась проверить.
Зря, надо было отказаться. Потому что если каких-то двадцать минут назад я пребывала в приподнятом настроении, почему и согласилась на эту авантюру, то теперь… Теперь мне было плохо.
До разговора с Птичкой всё было просто. Я не задумывалась ни о мотивах, ни о причинах, ни о следствиях, а просто получала удовольствие от возможности жить и ни на кого не оглядываться. А вот после её очень убеждённых и увлечённых заверений, что Кар совершенно однозначно ревновал меня к Алексу, на свою голову задумалась.
О многом задумалась. Например, о том, что мне очень легко и хорошо рядом с ним. Или о том, каким он умеет быть забавным, и что в такие моменты я готова им любоваться бесконечно, потому что искренняя улыбка невероятно преображает его лицо, сглаживая слишком резкие черты и заставляя глаза сиять. О том, что, похоже, он давно и сильно мне нравится, причём как бы не с первого взгляда. Гораздо больше, чем это уместно.
И я согласилась с предложенным Птерой способом проверки его собственного отношения.
Если бы я знала, как это будет больно! Насколько, оказывается, тяжело осознавать себя ненужной.
Я даже рада была, что у Кварга возникли какие-то срочные дела, и он не пошёл со мной. Можно было немного успокоиться, осознать и обдумать ситуацию. Признаться хотя бы самой себе, что «нравится» — это недостаточно сильное слово для описания моего отношения к этому человеку. И задуматься, что делать дальше.
И видела я всего один вариант: ничего. Продолжать жить, как раньше, и делать вид, что всё хорошо. Безответная влюблённость — это крайне распространённое заболевание, от которого обычно не умирают. Вернее, умирают, но обычно случается это с глупыми маленькими девочками, слишком сильно отдающимися своим чувствам, а я… Поболит-поболит, да перестанет. По сравнению с некоторыми моментами моей биографии, это была совершенно недостойная внимания мелочь.
Хотя и подмывало забиться в ванну и немного поплакать, да. Эдак по-детски, навзрыд. Но это было бы крайне непрофессионально, и уже за одни только эти мысли мне было стыдно перед собой и целой плеядой моих наставников, убивших на моё воспитание долгие часы собственного времени.
В ванну я в итоге всё-таки забилась. Исключительно во имя практической пользы, чтобы помыться и понежиться в горячей воде, из которой меня так безжалостно вырвали.
Поскольку предаваться рефлексии было глупо, я решила сосредоточиться на иных мыслях. Благо, способность не зацикливаться на одной идее прививалась нам с самого детства, поскольку очень помогала в работе. И в жизни, оказывается, тоже.
Поэтому, сидя в ванне, я думала о ситуации, в которую мы угодили. В более широком и принципиальном смысле, чем мои взаимоотношения с Кваргом.
Можно ли верить этим людям, корабль которых стал нашей временной тюрьмой?
С одной стороны, очень хотелось. И их вежливость, и обаятельная тактичность Алекса, и отсутствие попыток проникновения в наш корабль, — всё это подкупало. Да даже этот их чай, которым товарищ полковник нас поил, и в котором действительно не было ничего вредного. Чужой технике я, конечно, не поверила, поэтому украдкой проверила коричневую непривычно пахнущую жидкость своими средствами (вот где пригодилась разгрузка со всем её содержимым!), и она действительно обладала только заявленными свойствами: тонизирующий напиток, вероятно, растительного происхождения.
А, с другой, всё было слишком уж гладко и благостно. Может, в далёком детстве я бы и поверила в ожившую сказку, но не теперь. В любом случае, возможности сбежать у нас сейчас не было, а отпускать добровольно нас никто пока не собирался.
Так не придя ни к какому конкретному выводу, я закончила мытьё и вышла в каюту. Странно, но Кварга ещё не было; чем он там занят, интересно знать?
Волевым усилием отогнав не несущие ни пользы, ни удовольствия мысли, я уже собралась ложиться спать, когда сигнал возвестил о посетителе. Поскольку Кар в свою собственную каюту просто вошёл бы, я искренне удивилась, кого могло принести. Почти отдав команду об открытии двери, сообразила, что стою посреди гостиной в том же виде, в каком вышла из ванны, и это не слишком вежливо по отношению к посетителю. Пришлось открывать шкаф и извлекать из него халат (благо, после ревизии я точно знала, где в этом шкафу что лежит), и только потом спрашивать, кого принесла нелёгкая.
— О, ты не спишь, — удовлетворённо кивнул Кверр, вваливаясь в каюту.
— После того, как ты пять минут ломился в дверь? — иронично уточнила я, скрещивая руки на груди и насмешливо разглядывая позднего гостя. — Я бы в любом случае проснулась. Но — да, пока не успела лечь. Что за паника среди ночи, и почему не по общему оповещению?
— Я к тебе по личному вопросу, — улыбнулся он, приземляясь в кресло. Я только обречённо вздохнула: судя по виду Вера, разговор планировался долгий.
— Ну, оглашай, — разрешила я, усаживаясь в кресло напротив.
— Я, с твоего позволения, начну с главного: как ты относишься к моему брату?
— Положительно, — усмехнулась я. — А что, ты хочешь предложить мне заговор с целью его свержения?
— И эта туда же, — недовольно буркнул он. — Ты в курсе, что он тебя ревнует, и что ты ему очень нравишься?
— И ты туда же? — поморщилась я, передразнивая мужчину. Договорились они с Пи, что ли? — Во-первых, почему мне об этом говоришь ты?
— Потому что он — глюм упёртый, и решил, что может обойтись без тебя! — проворчал Кверр.
— Замечательно, — я опять усмехнулась. — То есть, ты предлагаешь мне доказать ему обратное что ли?
— Вроде того, — вздохнул он. — Он ведь действительно влюбился, я же его хорошо знаю, и это заметно невооружённым глазом! Он потому сейчас и не здесь, что сидит там, делает вид, что увлечённо книжку читает, и лопается от ревности, а гордость не позволяет в этом сознаться!
— А мысль, что человеку просто захотелось почитать книжку, тебе в голову не заходила? — не скрывая скепсиса и насмешки, заметила я.
— Нет, только не говори мне, что и ты тоже! — с ужасом воззрился на меня младший.
— Я тоже — что? Тебе кто-то об этом уже говорил?
— Тьфу! Тебе Кварг нравится?
— Ну, вряд ли бы я ради собственного удовольствия спала с тем, кто мне противен, согласись, — я пожала плечами.
— Ладно, я тоже упрямый, — сквозь зубы процедил он. — Ты в самом деле планируешь соблазнить этого… Алекса, побери его духи, или это была проверка на вшивость?
— Я уже говорила, что принимать такие решения нужно спокойно и взвешено, а я всего лишь огласила идею, — ровно ответила я.
— Грр! Значит, признавать очевидное не хотим. Ладно. Ты Кара любишь? — зло рыкнув, Вер нервно подскочил на месте.
— В том смысле, который ты сейчас вкладываешь в это понятие, — нет, — спокойно ответила я, пожав плечами. Ведь влюблённость — это же пока не любовь, правда?
