Во власти (не)любви (СИ) - Аваланж Матильда

— Все… — Пия подвел голос. — Все, чего я хотел — создать рай для достойных. И мне бесконечно больно осознавать, что мой собственный горячо любимый племянник оказался недостоин рая и предал своего учителя и покровителя. Но ты прекрасно знаешь, что Догма делает с такими, как ты, — как будто через силу проговорил верховный комиссар и скомандовал солдатам уже совсем другим, твердым и холодным голосом. — Я приказываю вам расстрелять полномочного комиссара и его шлюху! Приказ привести в исполнение немедленно!

Но, совсем как полдня назад на площадке перед Сортировочным центром девушки в разноцветных пелеринках безмолвно стояли под редкими снежинками, сейчас в этой ротонде, в самом сердце Капитолия никто из суровых мужчин с автоматами не сдвинулся с места, чтобы выполнить приказ верховного комиссара.

— И, возможно, для тебя это станет открытием, дядя, но надоело это не только мне, — проговорил Вацлав.

— Что? — Пий оборачивался в разные стороны, как будто не знал, с какой стороны ждать нападения. — Заговор? Мятеж? Жалкая кучка идиотов! Вы не мужчины, раз пожалели их! Вы — бабы, вы нечем не отличаетесь от этих глупых мокрощелок, несмотря на то, что господь дал вам члены! Вы не посмеете тронуть своего верховного комиссара, даже на это у вас яиц не хватит!

— В этом ты прав, — Вацлав Кнедл скпонил голову. — У меня действительно не поднимется рука убить тебя. Это сделает Лилейная Угроза. В прошлый раз тебе удалось избежать пули, но в этот раз их снайпер не промахнется. Он сейчас на крыше, дядя. И он вот-вот нажмет на курок.

— Ты сдал меня, щенок… — потрясенно вымолвил Пий, поднимая голову к конусообразному потолку ротонды, и то же самое сделали рабыни в намордниках и ошейниках, на протяжении всего разговора испуганно жмущиеся к его ногам. — Как тебя будет после этого носить земля? Сдал террористам родного дядю…

— Террористами здесь были мы, — сказал Вацлав.

И вдруг одно из стекол великолепного потолка ротонды разлетелось вдребезги, а в следующий миг верховный комиссар республики Догма рухнул на мраморный пол с аккуратной дырочкой в виске. В ту же секунду в недрах здания раздался какой-то странный глухой хлопок, и стекла потолка полетели вниз, прямо на людей.

Пристегнутые к запястьям Пия рабыни заверещали, завизжали, рванувшись в разные стороны, но убежать они не могли, так как каждый ошейник был пристегнут персональным ключом. Шлейки перепутались, отчего в пронзительных звуках разбивающихся о мраморные плиты стекол привязанные к трупу старика девушки закричали еще отчаяннее и еще страшнее.

Бросив на Джину один-единственный взгляд, Вацлав бросился к ним.

Рыжий гигант, которого она укусила, с бешеными глазами схватил Джин за волосы, но тут же упал, застреленный вторым, темноволосым и синеглазым.

Джина отпрянула назад, ожидая каких-то насильственных действий, но никак не ожидала, что синеглазый конвоир протянет ей руку, помогая подняться.

— Этот момент наступил, — сказал парень, и она узнала в нем курьера из сети магазинов Догмы, того самого, с кроликами и планшетом…

В нужный момент доверьтесь мне, было написано на экране.

— Мисс Моранте, времени на раздумья нет — Угроза взорвет Капитолий! Нужно уходить! — торопливо проговорил синеглазый.

Будто в ответ на его слова раздался оглушительный хлопок, и здание пошатнулось до самого своего основания, вызывая новую волну падения стекол из крыши ротонды.

Огромный осколок вместе куском балки рухнул прямо на верховного комиссара Пия, сплющив его тело и каким-то чудом не задев голосящих и рвущихся в истерической панике рабынь и Вацлава, пытающегося расстегнуть ошейники. Под градом летящих вниз осколков сразу несколько солдат ринулись комиссару на помощь — благо, у одного из них оказался нож, которым он легко перерезал шлейки. Оказавшись на воле, доведенные до отчаянья, до смерти испуганные голые девушки с болтающимися ошейниками врассыпную ринулись из рушащейся ротонды прочь.

— Мне говорили, что вы решительная девушка! Так решайтесь! — повысил голос синеглазый парень.

— Джина!

Вацлав шел к ней по хрустящему под его ботинками стеклу, а она переводила взгляд с него на синеглазого, понимая, что теряет драгоценные секунды. Но мысли ускользали прочь и это было мучительное чувство ступора, засасывающей воронки с сыпавшейся сверху землей, из которой она никак не может выбраться.

В это мгновение снайпер, который, оказывается, все еще оставался на рушащейся крыше ротонды, нажал на курок. Пуля вошла Вацлаву Кнедлу прямо в живот, расплывшись чернильно-кровавым пятном по белой рубашке и он, как подкошенный, рухнул на мраморный пол.

Это был странный момент. Все звуки как будто отдалились, слышались глухо, как сквозь вату, все мысли окончательно исчезли из головы, ушли и эмоции. Это был какой-то вакуум, в котором Джина просто смотрела на тело Вацлава Кнедла с бессильно откинувшейся вбок рукой.

— Джина Моранте! — где-то на периферии сознания рявкнул синеглазый. — Я возвращаюсь в Предьял — с вами или без вас!

— Со мной… — огромным усилием воли возвращаясь к реальности, выдохнула она и схватилась за протянутую руку. — Со мной!

Это был сумасшедший, бешеный марафон по лестницам и коридорам исполинского здания, то и дело сотрясаемого небольшими, но частыми взрывами. Не будь с ней неожиданного спасителя, Джина точно бы заблудилась, запуталась в хитросплетении темного лабиринта Капитолия, по которому расплывалась дымка и сильный запах горелого. Едкий дым попал Джин в глаза, она задыхалась — спутник тащил ее за собой, как на буксире. И когда она поняла, что больше бежать уже не может, в свежий морозный воздух охладил лицо и очистил легкие.

— Пять! Сейчас будет шестой, самый сильный! — не давая ей передохнуть и секунды, спаситель что есть мочи дернул ее за руку, выжимая из Джин максимум, на который она была способна.

И в тот момент, когда они почти пересекли пустую заснеженную площадь с замерзшим фонтаном посредине, совсем немного не добежав до припаркованной в переулке машины, спаситель дернул Джин, вдавив ее всей тяжестью своего тела в снег.

Землю до основания потряс заложивший уши взрыв такой силы, что стекла ближайших домов треснули, как едва схватившийся лед. Исполинское беломраморное здание Капитолия, символ несокрушимой мощи республики Догма, сложилось, как карточный домик, превратившись в груду летящих во все стороны беспорядочных кусков, сгинуло в ревущей волне огня и клубов черного дыма.

И лишь раскаленный слипшийся кусок меди, еще пару минут назад в виде щита и копья украшающий самую верхушку Капитолия, рухнул прямо в центр фонтана, взметнув осколки белого мрамора и хлопья снега.

Наступившая тишина казалась оглушительной и несколько минут Джин просто лежала на снегу, ослепленная, ошарашенная, совершенно потерявшая ориентацию в пространстве.

А потом пришла первая мысль.

Выжить в этом аду было невозможно…

Кажется, она сказала это вслух, потому что ее спаситель, помогая ей подняться из примятого снега, проговорил:

— Если вы про комиссара Кнедла, то перешедшие на его строну солдаты, скорее всего, успели его вытащить и покинуть здание. Но вот по поводу его раны… Даже странно, что снайпер Угрозы снял Кнедла — его заданием был только Пий. Наверное, подстраховаться решил — уже даже в голову не целился, пальнул в живот…

— Решил подстраховаться? — эхом отозвалась Джина, ощущая странную щемящую боль в груди.

Каждый вдох почему-то давался с трудом.

— Дышите, дышите, это реакция на взрывную волну, сейчас пройдет, — проговорил синеглазый, искоса на нее глядя и добавил уже другим тоном. — В шестидесяти километрах отсюда, в Славомир-аэропорту ждет пилот грузового самолета. Я уже оплатил два места. Ровно через час он взлетит, и если мы не успеем туда добраться, ждать не будет.

— Но верховный комиссар Пий убит… — тихо сказала Джин, задержав взгляд на дымящемся фонтане. — Это значит все, разве нет?

— Пока говорить рано, — покачал головой синеглазый. — Скорее всего, будет грызня между Лилейной Угрозой и теми, кто поддерживает порядок Догмы. Гражданская война, считай, уже началась, и мы с вами должны как можно скорее убраться из этой страны.