разносился эхом по огромной площади, – Тот, кого мы выбрали никто иной, как Ангел, спустившийся к нам с небес. Я чувствовал его любовь, его чистоту и веру, когда он стоял рядом со мной. И я надеюсь, что вы сможете ощутить это на себе…
Священнослужители, стоящие по другую сторону от площади, разделённые красной тканью и стенами базилики, наряжали в императорскую рясу Альвиана. Он сразу понял, что таким же тяжёлым будет его путь в такой должности. Его силы – огромное преимущество, которым может похвастаться только он. Без них он бы не был здесь.
–Вам необходимо снять вашу маску, Ваше Величество, – обратился к нему один из послушников церкви.
Высшему ничего не оставалось, кроме как послушаться. Это было единственным условием Григория IX, и если бы Альвиан не выполнил его, то многие сочли бы это за осквернение священного ритуала. Снять маску было большим удовольствием для него. Несмотря на то, что на его плечах висел тяжёлый красный плащ, мощные цепи с украшениями из золота и камней, маска была тяжелейшей ношей. Лицо высшего сразу же привлекло к себе внимание. Но из вежливости, никто ничего не говорил, хотя в мыслях все удивлялись уродливости и осквернённости лица. Был только один человек, который видел Альвиана таким, какой он есть – Отакар. Король многозначительно хмыкнул и одарил высшего доброй улыбкой.
–Император Священной Римской Империи – Бедржих Пржемысл, – объявил наконец-то Григорий IX, и сердце Альвиана неожиданно остановилось.
Только сейчас он почувствовал страх, который, как он был уверен, не будет его преследовать до конца его долгой жизни высшего. Но толпа взорвалась радостными возгласами и оглушительными криками. Даже несмотря на то, что лицо Императора вызывало много вопросов, толпа не могла остановиться. Внутри мужчины родилось колкое чувство. Оно царапало горло, но… это было приятно. От умиления, которое вызывали эти счастливые человечки, Альвиан захотел пустить скупую слезу. Но он быстро взял себя в руки и поднял кулак к небу. Площадь накрылась густой тишиной.
–Это был непростой шаг для меня, – начал Император, набрав в лёгкие побольше воздуха, – Я знаю, что большая власть – это большая ответственность. Ответственность будет не только за себя, но и за вас всех. За ваше счастье, за ваше благополучие и за справедливость, что должна будет жить на наших улицах. С этим мечом я буду охранять ваш покой.
Альвиан взял прямой сияющий меч, который лежал рядом с Папой Римским, и поднял его над собой так, что он засверкал на солнце. Священники и сам Папа переглянулись. Новый Император решил взять на себя всю ответственность за последующие действия. Ведь все императорские инсигнии должен был передать король Священного Престола, то есть Григорий IX. Молодой парень в плотной тунике хотел возразить этому произволу, но архиепископ остановил его, наблюдая за Императором.
–Жезл и скипетр, – Альвиан взял их в руки и сделал тоже самое, что и с мечом, – будут напоминанием мне о том, что я, как ваш высший отец, должен наказывать вас, дабы уберечь от неприятностей! И что я должен протягивать вам руку милосердия, чтобы моя чаша сострадания всегда была полной! И пусть плащ, что на мне напоминает о усердии в вере, что будет воспламенять меня.
Толпа разразилась восхищённым улюлюканьем. Они вскидывали руки к небу, крича благословления новому Императору. Высший же искал в толпе только одну фигуру, которая должна была выделяться больше всех. Но её не было. Альвиан попытался почувствовать её присутствие, но от волнения и страха, которое до сих пор не проходило, он не мог сосредоточиться даже на мыслях людей. Их было безумно много и превращались в жуткий засасывающий водоворот. Море людей, смотрящее на него, вызывало головокружение. Он даже и представить не мог, что всё будет именно так…
Все важные люди стояли рядом с ним, внимательно слушая своего нового Императора. Альвиан заметил короткое движение Отакара и не мог скрыть нежную улыбку, которая сразу показалась на его лице, когда вперёд вышла Мари вместе с Джакубом и Катариной. Белое платье, которое он оставил специально, выглядело ещё прекраснее на ней, чем когда оно просто висело одиноко в шкафу. Мари держала руки сжатыми вместе на уровне груди. Она волновалась не меньше, чем сам новоиспечённый Император.
Когда все крики утихли, Папа Римский поднял тяжёлую корону над головой Альвиана и прочитал своим спокойным грубым голосом молитву, которая должна была дать долгие года жизни и славное будущее Императору. Корона переливалась разноцветием по белым волосам мужчины. С этого момента можно было считать Альвиана коронованным Императором. Но только Григорий собрался распускать все любопытные глаза по домам, высший остановил их.
–За всю историю священной Римской Империи, – начал он, смотря в пол, – никто из Императоров не короновал своих Императриц. Я хочу сделать это первым.
Он протянул руку в сторону Мари. Девушка застыла на месте. В глазах всё поплыло разноцветными пятнами, словно радуги. Дрожь пронизала все кости, мышцы и каждый сантиметр тела испуганной девушки. Она смотрела в глаза Императора и подумала, что это всё – шутка или глупый сон, который точно никогда не сбудется. Теперь ей стало понятно, почему он выбрал белое платье. Оставаться на месте или подойти? Отакар решил всё за неё. Он медленно подтолкнул девушку к трону, и её каменные ноги поднялись от пола. Если бы Мари не пришла в себя, то её тело упало и разбилось на множество маленьких покрасневших осколков.
Рука высшего аккуратно подхватила дрожащую руку Мари. Она стояла на обозрении всех присутствующих не только обычных граждан, но и высшей знати. Катарина, на которую смотрела высшая, с замиранием сердца смотрела на происходящее, изредка дёргая улыбающегося Джакуба. Она ещё не знала, кто на самом деле стоял перед ней, но брат собирался рассказать об этом.
Всё длилось очень медленно, и каждая секунда становилась всё длиннее. Время могло бы остановиться, но Альвиан снял с себя корону и держал её над головой девушки. Она чувствовала огонь, который обволок её полностью. И этот жар исходил от этого золотого головного убора императоров.
–С этого дня, – торжественно произнёс Альвиан, – Императорскую власть имею не только я. Мари Бенарт будет моим умом, моей путеводной звездой. Она будет вести нас по дороге добродетели и процветания. И в конце концов, мы все окажемся в Раю.
Руки вновь поднялись над головами. Голоса разлились по площади и базилике. Горячая корона опустилась на голову Мари. Девушка ощутила приятные всплески в грудной клетке и сложила руки в молитве. Все последовали за ней, напевая
