фразы тоже рождались сами собою и лились из меня, пока я всё еще изумлялась своей уловке с кругом вокруг себя и полученному эффекту. Но мой шок и автономная работа сознания никак не влияли на результат манипуляций моего тела и конкретно языка. Через пару секунд моё предзнаменование исполнилось: хлипкая дверь комнаты вылетела вместе с луткой, а беса смёл в мгновение ока огромный серый пёс… Хотя теперь я знала, что это самый настоящий волк.
Крики быстро закончились, переходя в страшное бульканье и очень скоро затихнув. Я закрыла руками лицо: с детства боялась крови. И хотя металлический запах бил в нос, но я хотя бы не видела, чем закончились мучения этого опустошённого тела. Цокот когтей по полу сменился мягкими шагами, приближающимися ко мне, но я не успела открыть глаза, когда услышала родной голос:
— Ой, подожди…
Пара шагов в сторону, и я услышала шелест воды, будто кто-то решил умыться. Видимо так оно и было, он смывал кровь.
— Всё, можешь открывать, только вправо не смотри…
Я бросилась на шею Глебу и забыла как дышать. У него часто колотилось сердце, тело буквально горело и сейчас покрывалось испариной, словно он долго мчался и только сейчас остановился.
— Ты успел, успел… — шептала я, сидя на полу и прижимаясь к его обнажённому торсу, а мой суженый в обеих жизнях молча склонился надо мной, стоя на коленях и прижимая меня к себе своими руками и лишь иногда подрагивая, словно по нему проходили электрические разряды. Я словно ощущала сейчас как напряжение медленно покидает его тело, и он едва сдерживается, чтоб не выплеснуть эмоции рыданиями. Он так не сделает, он не привык.
Вскоре за окном послышалось резкое торможение и топот чьих-то ног.
— Ух ты ж! — Пашкин взволнованный возглас предназначался растерзанному бесу, — так, ребятки, в машину, а клининговая группа займётся этим домиком.
— Чего? — не совсем поняла, я с трудом отрываясь от Глеба, чтоб встать на ноги, опираясь на его руку.
— Специальные люди сделают так, будто тут никогда и никого не было. Я потом объясню… — Глеб приобнял меня за плечи и повёл к выходу, где во дворе нас ждал большой серый внедорожник.
Света рвалась к Вадиму и убеждала меня в том, что это первое, что нужно сделать — явиться к сыну, пускай даже в таком виде. Но я не мог ей этого позволить, понимая, что она не совсем адекватно оценивает свое состояние. Я бы ещё 100 раз воскресил того урода, чтоб ещё столько же раз разорвать его на части: на моей жене не было живого места без гематом и ссадин. Я молчал и ласково смотрел, слегка поглаживая её, чтоб усыпить её бдительность. Она думала, что я с ней согласился, но Паша в зеркало заднего вида выразительно посмотрел на меня, а я на него, и без слов друг друга поняли. Мы ехали в нашу тайную клинику, где лечилась наша мини-армия, то есть сотрудники моего охранного агентства, конечно же. Врачей я выбрал надёжных и талантливых, поэтому им доверял всецело. — А куда мы едем? — встрепенулась Света, когда поняла, что мы оказались не в той части города, в которую рвалась она. — Врачи быстро тебя осмотрят, обработают повреждения, немного замаскируем ссадины и поедем домой. Ты же не хочешь ребенку травму психологическую нанести? Свет, ты сейчас не в лучшем виде. Жена гневно раздувала ноздри, вероятнее всего от того, что понимала, насколько я прав, но признать это было выше её моральных сил. Поэтому Света просто молча открыла дверцу и вышла из машины, когда Паша припарковался возле неприметного двухэтажного серого здания. — Добрый день, Глеб Никитович! — протянул мне руку главврач — бывший военный хирург, человек с огромным опытом, у которого случилась трагедия для его профессии- тремор. Но ему повезло в другом, он встретил меня, и сейчас он успешно руководил нашей нелегальной лечебницей и лабораторией при ней. — Здравствуйте, Василий Вячеславович! Вот пациентку к вам привёл, жену свою. Осмотреть нужно, чтоб исключить серьёзные травмы, — говорил я ему, пока он приветливо улыбался Свете, а она оглядывалась, будто затравленный зверёк. — Всё сделаем. Будем знакомы, — протянул он руку ей. — Светлана, — вложила она свою ладонь в его. — Очень рад встрече, жаль, что при таких обстоятельствах. И мою пару повели в один из светлых и чистых кабинетов, чтоб там прощупать кости, промыть раны, обработать, и отпустить обратно под моё крыло. Я опустился в кресло в комнате для отдыха, массируя лоб, который ныл от тяжёлых мыслей: была ли моя вина в том, что случилось? Разум выступал на стороне защиты, в отличие от эмоций: я, наказывая того ублюдка за прошлый проступок, не ощущал в нем решимости идти до конца. Он был просто потерявший берега идиот, который, чтобы отомстить слабой женщине за урон своему самолюбию, обратился к банде отморозков, чтоб Свету "научили послушанию". Хорошо, что мои связи позволили мне купировать эту ситуацию. И я даже помыслить не мог, что он решится доделать всё лично. Да, я тогда видел в нем присутствие тьмы, но таких людей на самом деле пруд пруди. Видимо, зло завладело им целиком… Паша отвлек меня от самокопания ароматным капучино из автомата. — Как ты? — спросил друг. — Нормально. Ты Лиле звонил? — Да, едут сюда, так что сразу заберёшь их в квартиру. Я кивнул. Больше оставлять их одних я не собирался, отныне безопасность Светы и Вадима — мой приоритет. Главное ещё себя контролировать, чтоб не вызвать своей гиперопекой справедливого протеста. — Глеб, там ещё парни поговорили с Олегом. — Ну и? — Да сразу все рассказал. Карточный долг. Большой долг. Поэтому он согласился выкрасть Свету, чтоб его еще мотивировать, разрешили развлечься, а ты план сорвал. — Понятно, — ещё один приговор был вынесен. Через час Свету отпустили кое-где обклеенную пластырями и намазанную антисептиками. Кроме ушибов и царапин никаких травм больше не выявили, поэтому я со спокойной душой выдохнул и повёл её за руку к выходу, где за дверью запищал Вадик: — Мама, мамоцька! Йодненькая моя, я так скуцял! А Света его целовала и кружила, словно не видела целый год. Но это было понятно, думаю она уже успела мысленно попрощаться с жизнью и с сыном. Не умилиться этой встречей было невозможно. — Вадюша, а смотри, кто это? — Света повернула сына ко мне. Малыш прилип к маме, крепко обнимая её за шею, и заинтересованно поглядывал на меня. — Это дядя Глеб. Это он тебе подарил
