ноги на удивление не замерзли.
– Что вам от меня надо? – крикнула я, напоминая им о своем присутствии.
– Твоя жизнь. До поры до времени.
– Несмешно, Вильям, – огрызнулась я. – Скажите мне правду!
Принцы переглянулись. После чего Питер сказал:
– Совсем скоро ты встретишься со своим отцом.
– И что с того? – воскликнула я и дернула руками. Цепи зазвенели. – Вам-то что от этого?
– Мы получим бессмертие.
– Но вы и так бессмертны.
– Мы да, наши тела нет. Знаешь, спустя несколько тысяч лет надоедает постоянно менять оболочки.
– И всего – то? – не поверила я словам Питера. – А как же править миром?
– Мы уже правим, – на прощание ответили они и испарились.
* * *
Голоса. Кажется, я слышала их даже здесь в тусклой темнице. Руки ужасно болели и ныли от цепей. Голоса принадлежали людям и душам тех, кто встретил смерть на своем пути. Их было много. Громкие и тихие, звонкие и глухие. Одни просили спасти, другие призывали тьму. Но были и другие голоса, они молили о свете.
Эндирион. Где он? Что с ним сейчас? Мое сердце чувствовало тревогу и приближение рокового дня. Но я была заперта в четырех стенах, пленница без единого шанса выбраться.
Мои глаза болели от яркого света, когда в темницу спускался кто-то из братьев. Каждый из них поил меня водой, после которой я проваливалась в сон, где меня преследовала лишь боль. Она всегда была разной: резкой, ноющей, тупой, острой. Я открывала глаза за несколько часов до прихода другого принца Тьмы. Это время позволяло мне прийти в себя, забыть кошмар и отдохнуть от боли.
Кажется, на третий день у меня дико заныли ноги и спина, цепи по-прежнему не давали полностью сесть. Они скрипели и звенели каждый раз, когда я шевелилась. Цепи тоже пели свою песню, я погружалась в нее, отвлекалась от мыслей о братьях и Эндирионе. В один миг голоса, шепот ворона и звон оков слились в единую мелодию, некая сила внутри меня дала о себе знать.
Моя метка загорелась красным пламенем, которое постепенно превратилось в черный огонь. Он не обжигал, наоборот давал мне силы. Тени завертелись вокруг, словно охраняя. Цепи осыпались на холодный пол. Я рухнула на колени, ощутив ладонями черный камень.
– Вставай, – неожиданно сказал знакомый голос, и кто-то попытался меня поднять. – Ну же, Фея!
– Ты не настоящий, – прошептала я, поднимаясь.
Меня пошатывало от энергии, питающей мою магию, мой огонь. Она принадлежала ему, светлая и чистая. Эндириону. Он помог мне встать на ноги и все еще продолжал держать, не давая вновь упасть. Он был рядом. На глазах появились слезы, моя правая рука легла ему на щеку. Рубиновые глаза смотрели как раньше. С любовью и светом.
– Рион, – прошептала я его имя, первая слеза упала на пол. – Это ты!
– Я, любимая, – улыбнулся он и прижал меня к себе.
– Но как?
– Твой молчаливый призыв, – улыбнулся юноша. – Нам пора бежать.
Стоило последним словам прозвучать, в мою темницу ворвались принцы. Они схватили Риона и начали бить, пока Питер крепко держал меня. Я кричала и вырывалась, желала помочь любимому, но ему снова и снова наносили удары. Слезы градом стекали по моим щекам, когда Эндирион держался за живот на грязном кровавом полу. Он пытался отбиваться, но против троих сильных темных существ был бессилен.
– Снова, Фрея, история повторяется, – на ухо зловеще произнес старший принц. – Сын Света страдает из-за тебя и на твоих глазах.
– Отпустите меня! – в ответ прорычала я.
– Смотри, Фрея! Внимательно смотри! – тихий голос приказывал мне, я послушалась.
Перед глазами все поплыло, Рион и его кровь исчезли. Я по-прежнему была закована в цепи. Питер стоял напротив и коварно улыбался. Только после этого я увидела Вильяма, магия которого отпустила меня из своих объятий. Он напоминал мне довольного кота. Младший принц плавной походкой подошел ко мне и больно схватил за подбородок.
– Маленькая Фрея, – промурлыкал мне на ухо. – Ты все еще борешься с нами, чувствуешь боль, которую я посылаю тебе. Когда же ты перестанешь это делать? Бороться.
Смотря ему в глаза, я ответила:
– Никогда, – после чего получила пощечину.
Моя щека пылала огнем, а в душе росла злость на принцев. Я ненавидела их всем сердцем.
– А зря, – улыбнулся младший принц. – Очень зря, Фрея, Дочь Пустого.
Я снова погрузилась во тьму, где было мое прошлое, что несло боль и страдания. Наш побег с Рионом стал мои персональным адом и повторялся раз за разом. Боль резала по сердцу, скребла душу. Я рыдала и кричала. Вскоре к гибели Эндириона добавились и смерти обычных людей, которые умирали от моих рук.
Та, что должна быть спасением, стала концом.
Последователи Светлой богини тщательно скрывались от принцев Тьмы и верили в меня. Но я была орудием смерти, а не спасением мира.
Мысли об этом несли свою боль. Кажется, из нее и состоял мир, она схватила меня в тиски и не отпускала. Я должна страдать и страдала, а все из-за того, что по рождению была не простым человеком.
Возможно, все мои видения – иллюзия Вильяма. Он упивался моей болью. Она была слишком сильной, и я не могла с ней справиться. А может быть, мне нравилось ее терпеть, и поэтому я позволяла братьям издеваться над собой. Сил бороться не осталось. Я хотела умереть, но принцы Тьмы не давали мне этого сделать, ожидая дня, когда отец встретится со мной.
Тьма правила этим миром, несмотря на то что Свет тоже имел на это право. Они всегда противостояли друг другу, как и их дети. Забвение, Голод, Боль и Смерть поднимут свой легион из мертвых, принц Света же будет вести за собой обычных людей, верующих в лучший мир.
И наступит день, когда Свет восстанет из мрака и сразится с Тьмой. Об этом дне будут ходить легенды. А о главных героях сражения будут говорить шепотом, вспоминая войну пяти принцев и одной принцессы.
Из старинных записей Темных…
* * *
Руки окрасила кровь, когда я открыла глаза. Рядом со мной стоял Энтони, пожирая голодным взглядом. Пальцами он коснулся моих запястий, где продолжали сочиться раны. Моя кровь оказалась на его руках, после чего юноша с медными волосами попробовал ее на вкус. От удовольствия он закатил глаза и блаженно улыбнулся.
– Ты прекрасна, Фрея, а твою кровь можно сравнить с изысканным блюдом.
Я промолчала, смотря на
