Магия рванулась, впитываясь в дрожащие нити, уходя по всем залам и коридорам, съедая их, сгрызая подобно жукам-древоточцам, добравшимся до долгожданной пищи.
Паучиха не поняла, просто почувствовала, как осыпается пылью её драгоценная сеть. Паутина исчезала вместе с клейкой слизью, отпуская на волю магию, которую не успело поглотить древнее существо. Жуткий вопль потряс подземелье, но выпустить новые нити взамен исчезнувших она не успела — Рейн снова взметнул смертоносные крылья, впиваясь в её лапы и тело.
Побледневшая почти до синевы, Нитка тяжело осела на бок, а потом и вовсе потеряла сознание. Выплеснув одним махом всё, что у неё было, отдав даже частицу собственной жизни ради спасения того, кого она и в самом деле любила, теперь уже не могла справиться с накатившей слабостью от потери силы.
Жизнь едва теплилась, поддерживаемая магией брачного браслета.
Со всех сторон послышалось угрожающее шуршание — пауки бежали, чтобы защитить свою повелительницу. Их встретил огонь, взвившийся из рук Феникса. Подпитываемый яростью отчаявшегося демона, он полыхал так, что они сначала попятились, но потом снова кинулись в атаку. Сразу. Все. Скопом и со всех сторон.
Бешено ревя, взметнулось пламя, окутывая смертельным жаром подбирающееся воинство. За спиной Сиверна плели свой узор крылья служителя Смерти.
Паучиха выла, стремясь освободиться от сетей. Осыпающаяся паутина выпустила из себя скопленную магию, возвращая братьям их силу.
Древнее существо упиралось, не желая прощаться с жизнью. Один рывок и оно вцепилось жвалами в грудь Рейна. И это движение стало ошибкой, Мать пауков подпустила к себе врага на расстояние вытянутой руки. Нет, даже меньше. И теперь верховный лорд-герцог мог пить её жизнь не только своими крыльями, спеленавшими уродливое туловище чудовища, но и ладонями.
Демон уступать не собирался, жизни его родственников угрожали, а такого в семье не прощал никто, и никто никогда не отступал назад.
Серебристые волосы стали белёсо-прозрачными, Чёрный рисунок татуировок на лице словно ожил, нервно перетекая ниже. По стенам пещеры появились первые зеленоватые сполохи потустороннего огня. Старший демон отдавал себе отчёт в том, насколько опасна Паучиха и не медлил, открывая себе путь в чертоги.
Мертвенный пламень торжествующе взвился, почуяв стоящую жертву, намного более сильную, чем каменные ресы. Древнее существо могло дать много для царства Владычицы. Вой Матери Пауков перешёл в сдавленный хрип. Ещё мгновенье, и она начала осыпаться мелким прахом.
Одновременно потух и огонь Сиверна. Покачиваясь от схлынувшего напряжения, он кинулся к распростёртой на полу пещеры жене.
— Отпускаю, — ладонь верховного лорда-герцога будто придавила пламя потустороннего царства. Зеленоватые языки дёрнулись и начали медленно просачиваться вниз, подчиняясь воле Повелителя смерти.
— Не могу понять что с ней, — бормотал средний демон, снова и снова проводя трясущимися пальцами по лицу Аниты. — Сердце ещё бьётся, но она словно неживая. Милая, умоляю тебя, очнись…
Рейн тяжело встряхнулся, переходя в полуоблик. Крылья втянулись, отдав поглощённые жизни и магию потустороннему пламени. Снова разметались по плечам чёрные как смоль волосы. Только один глаз оказался изуродован ужасными рубцами.
Он присел рядом с невесткой, прислушиваясь к отголоскам её жизненной силы.
— Она жива и будет жить и дальше, но магии в ней больше нет. Ни крупицы. Прости, но твоя супруга выжала себя практически досуха, не оставив себе даже крохи для возможного восстановления.
— Пусть, пусть… пусть без магии, но только она живёт, — прошептал Сиверн. — Пусть только живёт, моего века жизни хватит на двоих.
Ярким золотом вспыхнул брачный браслет на руке Нитки, разливаясь светом по её кисти… локтю… Вслед за этим свечением кожа меняла мертвенно-серый оттенок на живой, пусть и бледный.
Прерывистый вздох, потом девушка зашлась в безудержном кашле, поддерживаемая руками мужа.
— Жива, милая, жива, — демон лихорадочно целовал её щёки, волосы, руки.
На уродливый рубец, оставшийся после ядовитого прикосновения и пересекающий скулу, он даже не обратил внимания. Какая разница, сколько на супруге будет шрамов — главное, она сохранила жизнь.
* * *
Выход наверх не занял много времени, ближайший тоннель на поверхность открылся, как только рухнули поддерживающие сети.
— Сможешь лететь? — Рейн глянул на качающегося после потери сил среднего брата.
— Нет, — прохрипел демон, пытаясь удержать на руках еле живую супругу.
Куча пересохшей травы оказалась кстати, туда он и опустился, чтобы передохнуть, а заодно решить важный для себя вопрос:
— Почему ты послушался Аниту? Я был в ярости, когда услышал её восторженный лепет и просьбы к Паучихе. Но ты… ты убрал крылья и встал на колени.
— В её глазах не было подобающего восторга, как она не пыталась это показать. Только отчаяние и мрачная решимость. К тому же я надеялся получить передышку и собрать силы для новой атаки, — признался Рейн.
— А заклинание? Такая формула мне неизвестна…
— Твоя жена училась в Школе невест, а тамошняя директриса — одно из самых загадочных существ нашей планеты. Несмотря на то, что она всего лишь человек, упоминание об этом учебном заведении под её руководством насчитывает много сотен лет. Поговаривают даже, что она бессмертна, — старший демон с тревогой взглянул на осунувшегося брата. Тяжело же ему пришлось — выплеснуть столько силы одним махом, да ещё боязнь потерять супругу, которая не раздумывая была готова пожертвовать даже собственной жизнью. — А заклинательная формула — она старой школы, практически утерянной. Мне приходилось слышать о чём-то подобном, но сам никогда не пробовал повторить, поскольку не знаю, как задаются параметры и вектора.
Сиверн уже пытался встать, но тело по-прежнему тряслось мелкой дрожью.
Тогда верховный лорд-герцог, несмотря на протесты среднего брата, выломал крепкую палку, на которую тот смог бы опираться, и забрал девушку к себе на руки. В конце концов, до Велернской обители оставалось не так много пешего хода, а оттуда уже можно было построить портал.
Сердце кольнуло новой болью, скручивая всё внутри. Рейн на мгновение зажмурился. Кто теперь? Илинар?
Они добрались до Шангара через шесть часов и потрясённо встали, глядя на почерневшую скукожившуюся землю и мёртвые сады…
Конец второй книги
