— Конечно наказывают! Если поймают. Но обычно, кого первого оклеветали — тот и преступник.
— Жуть какая, — пробормотала Бьянка, не в силах оторвать взгляд от татуировки. Вернее, от живота, на который она была нанесена. Как красиво ложатся бархатные тени на рельеф крепких мускулов… Вот бы прикоснуться губами к этой медовой коже… О господи! Бьянка тряхнула головой, отгоняя фривольные мысли.
— А у тебя много братьев? — она решила сменить тему.
— Хм… — задумался Амрен. — Сейчас должны быть живы пятеро или шестеро.
— Ты точно не знаешь? — она недоуменно вздернула бровь.
— Когда я жил в гареме, нас было трое — я, Селим и Хамуд. Года три назад Хамуда казнили за попытку переворота.
— Попытку переворота? — удивилась Бьянка.
— Да. Говорят, что он хотел поднять против отца восстание. Уж не знаю, правда это или нет, — Амрен вздохнул. — Еще двое моих братьев умерли совсем маленькими.
— От чего?
— Я точно не знаю, но скорее всего их погубили другие наложницы. Задушили или отравили.
— Какой ужас! Ну и дела у вас там творятся!
Амрен пожал плечами.
— Что есть, то есть. Остальные братья появились на свет уже после того, как я покинул гарем. Когда рождается сын, то с крепостной стены семь раз стреляют из пушки. Кажется, у султана родилось еще пятеро сыновей.
— А дочери?
— У меня четыре старших сестры. Сколько младших — точно не знаю. Девочкам не уделяют такого внимания как мальчикам, ведь они не могут унаследовать трон. С сестрами мы никогда особо не общались. А вот с братьями дружили — особенно с Селимом. Но все это уже в прошлом — наши пути разошлись навсегда.
В спальне повисла тишина. Бьянка обдумывала услышанное. Что же заставило Амрена покинуть дворец? Собирается ли он когда-нибудь вернуться туда? Заявить о своих правах на престол?
Внезапно ей пришла в голову мысль, которая не на шутку ее взволновала.
— Послушай, — сбивчиво зашептала она. — Ведь тебя могут убить, чтобы ты не претендовал на трон! Тебя ведь УЖЕ пытаются убить! Что, если это связано с твоим происхождением? Кто-то мог увидеть твою татуировку и…
— Это было первое, о чем я подумал. Но нет, это невозможно. Никто ничего не знает. Даже если кто и видел мое клеймо, то не догадался бы, откуда оно, ведь об этом не трубят направо и налево.
— А Лейла? — Бьянка болезненно поморщилась, произнося ненавистное имя.
— Ей я ничего не рассказывал. Ни ей, ни кому-либо еще.
— Прошу тебя, будь осторожен. Я не переживу, если с тобой что-нибудь случиться, — прошептала она, умоляюще глядя в любимые глаза.
— Обещаю, — Амрен крепко сжал ее ладонь. — Ведь мне теперь есть, для кого жить.
Глава 32
Некоторое время назад…
Как-то раз Сальма отозвала Мию в сторонку.
— Мне нужно, чтобы ты кое-что для меня сделала, — без лишних предисловий потребовала она.
— Что? — удивилась Мия.
Та понизила голос.
— Подойди к Луизе и скажи, что госпожа Зухра велела ей прямо сейчас убраться в ее покоях.
Луизой звали блондинку, что заговорила с ними в тот день, когда они попали в гарем.
— Зачем тебе это? — Мия с подозрением уставилась на Сальму.
— Да так, ничего особого. Хочу устроить ей розыгрыш.
— Какой еще розыгрыш?
— Потом все узнаешь. Ты мне подруга или нет? Не задавай лишних вопросов. Ты же не хочешь меня обидеть?
Мия до дрожи боялась поссориться с Сальмой. Она так и не сошлась с остальными девушками за исключением Мари, но та была чересчур робкой, и ей самой требовалась поддержка.
— Ну ладно, — вздохнула она. — Сделаю.
— Спасибо, подруга, я этого не забуду.
Мия огляделась по сторонам. Кроме них троих в комнате больше никого не было — другие наложницы еще не вернулись с обеда. Луиза сидела на своем тюфяке, отделенном от остальных матрасов тонкой занавеской. Одернув штору, Мия обнаружила, что она перебирает какие-то баночки и флакончики.
— Луиза!
Та оторвалась от своего занятия.
— Чего тебе?
— Госпожа Зухра приказала, чтобы ты убралась в ее комнатах.
— Почему именно я? — блондинка недовольно закатила глаза.
— Откуда я знаю? Она забыла со мной посоветоваться.
Раздраженно цокнув языком, Луиза поднялась и вышла из комнаты.
— Отлично, — Сальма подошла к ее тюфяку. — А теперь покарауль у входа. Следи, чтобы меня никто не увидел.
— Не нравится мне все это, — проворчала Мия. — А что мне ей сказать, когда она поймет, что я ее обманула?
— Скажи, что неправильно поняла госпожу Зухру. Плохо знаешь язык, и все такое, — небрежно махнув рукой, Сальма склонилась над флакончиками Луизы.
***
Тем же вечером в комнате царил настоящий переполох. Пять девушек, накануне лично отобранные госпожой Зухрой, наряжались, красились и обвешивались украшениями, ведь сегодня им предстояло танцевать перед самим повелителем. Наложницы были готовы вывернуться наизнанку, лишь бы понравиться падишаху, ведь той, с которой он проведет ночь, выделят личные покои и щедро одарят золотом и драгоценностями. А если удастся забеременеть, да еще и мальчиком… Открывающиеся перспективы просто захватывали дух, и мечтательниц не страшил даже риск навлечь на себя гнев султанши.
Пять счастливиц носились по спальне с лихорадочно блестящими глазами, а остальные завистливо глядели на них, сидя на своих тюфяках. «Неудачницы» были, как обычно, одеты в домашние платья и синие накидки, однако на Сальме красовался наряд из летящего алого шелка, а изящно уложенные черные волосы и аккуратно подкрашенное лицо делали ее ничуть не хуже тех, кого позвали к падишаху.
— Где ты взяла это платье? — Мия благоговейно прикоснулась к гладкой переливающейся ткани. Как давно она сама уже не надевала красивую одежду!
— Сунула пару монет прачке, она и принесла мне что понарядней, — ухмыльнулась та.
— И чего это ты так вырядилась? — ехидно поинтересовалась одна из наложниц. — Тебя-то не пригласили к повелителю.
— Это мы еще посмотрим, — загадочно улыбнулась Сальма.
Не успела Мия удивиться ее словам, как спальню огласил пронзительный крик:
— О нет! Что со мной?!
Все взоры обратились к Луизе. Она стояла у зеркала, в ужасе глядя на свое отражение: ее лицо и шею покрывали ярко-красные пятна.
— О, нет! Что это такое? — в отчаянии стенала она, тщетно пытаясь оттереть уродливые следы. Это была катастрофа, ведь сегодня она должна танцевать перед падишахом!
— Что тут за крики? — в комнату зашел Вакиль — один из евнухов, присматривающих за гаремом. — Девушки, вы готовы? Повелитель ждать не будет. Живо собирайтесь, нам нужно идти!
Четыре красавицы в разноцветных одеяниях выступили вперед, а Луиза стыдливо стояла позади, судорожно прикрывая вырез платья.
— Что это с тобой? — евнух подошел поближе и тут же отшатнулся. — О, Бурхан всемогущий, ты что, больна? Тебе же сегодня выступать перед султаном!
— Я не знаю, что это! Клянусь, этого не было! Пятна появились внезапно, — чуть не плача, залепетала Луиза.
— А вдруг это заразно? Отправляйся в лазарет! Живо! — приказал Вакиль.
— Нет, прошу вас!
— Бегом, я сказал! Еще не хватало, чтобы ты заразила повелителя, Упаси Бурхан!
Обливаясь слезами, Луиза ушла.
— Что же делать, — пробормотал евнух. — Как же быть? Султан спросит, почему пришло только четыре девушки, и что я ему скажу?
Он растерянно озирался по сторонам, и тут его взгляд упал на Сальму.
— Эй, ты! — позвал он ее. — Танцевать умеешь? Сможешь сегодня выступить перед падишахом?
Карие глаза сверкнули неподдельным триумфом.
— Конечно, — плавно покачивая бедрами, она выступила вперед.
— Вот и хорошо. А теперь — пошевеливайтесь, живо! Мы опаздываем.
***
Этой ночью Сальма не вернулась в комнату.
— Ее повели в баню, — с кислым лицом пояснила одна из выступавших перед султаном девушек. — Падишах одарил эту наглую выскочку шелковым платком.
— Шелковым платком? — удивленно моргнула Мия.
