В десятке метров останавливаются два Ниссана. Хлопают двери. К нам направляются трое. Двое меня мало интересуют, а вот третий — с рогом вместо носа, очень даже интересный экземпляр.
Зря я его окрестила носорогом. Рог у него из переносицы торчит. Как и две выглядывающие острые костяшки из-под рукавов.
Что ты такое, страхолюдина?
— Деньги. — не удосужившись даже поздороваться, булькающим голосом требует…ай, пусть будет всё-таки единорог.
— Мишенька-а, — томным голосом тяну я, — Покажи дяде деньги.
Миша щёлкает пальцами, сделав шаг по направлению к нашим гостям. Вовремя. Наконец-то показывается первый микроавтобус. Ну хоть что-то не меняется. Прошлые два раза тоже микроавтобусы были, переоборудованные под грузовой отсек, вместо рядов пассажирских сидений.
Наши двое парней выносят два чемодана из соседней машины, передав один из них Мише. Он сегодня в роли покупателя и переговорщика. Он открывает его, позволяя проверить подлинность купюр единорогу.
Не нравится мне его рожа.
Мише, судя по всему, тоже:
— Товар.
— Будет тебе товар. — отзывается он, наблюдая за приближением первого автобуса.
Дождавшись его остановки, единорог кивает в его сторону. Уверенно распахивает заднюю дверь, позволяя оценить ровные полки с прозрачными контейнерами, в которых краснеют и синеют треклятые капсулы.
— Грузите. — командует единорог, отойдя от дверей и протянув руки к чемодану с деньгами.
Второй микроавтобус останавливается впритык к первому, так, что между автомобилями больше одного человека не поместится. Мне это не нравится.
— Ты моими людьми не распоряжайся! — рычу я, сжав кулаки. — Когда и что грузить, я здесь решаю. Усёк? — не дожидаясь ответа, машу рукой водителю микроавтобуса, подъехавшему вторым. — Выходи, выходи, голубчик.
Тесню Мишу, заглядывая в салон. Ступаю на пол, тянусь к третьему ряду контейнеров и беру его в руки. Синенькие.
— Скажи водителю, что если он не примет капсулу, сделка не состоится. — холодно произношу я, всучив контейнер единорогу. — Я плачу за индивидуальный подход, а не за товар по акции.
Вижу по его лицу, что желание мне врезать помаленьку теснит желание наживы. Мнётся.
— Не отнимай моё время… — настаиваю я.
— Лёня! — наконец-то сдаётся суп. — Выходи. Опробуй товар.
Некто Лёня, выбравшись из машины, смотрит на нас насторожённо, но капсулу из рук единорога берёт без тени страха или сомнения.
Я вижу языки синего пламени капсулы в отсвете заходящего солнца, за мгновение до того, как водитель автобуса отправляет её в рот.
Смотрю на наручные часы, время от времени поглядывая на мужчину. Дождавшись синих всполохов в его глазах, я киваю:
— Отлично. Илья, выстрели в него.
— Мы так не договаривались. — протестует водитель, пятясь от нас. А некуда! Сам, идиот, так припарковался.
Выстрел. Рухнувший на землю водитель. Секунды ожидания. Чудесное пробуждение с маленькой дырочкой во лбу и тихим стуком, упавшей на асфальт пули.
— Прекрасно. — цокаю языком. — Остальное проверять не будем. Надеюсь, на вашу честность. Грузите. — киваю единорогу и возвращаюсь к своей машине.
Грузовики подъезжают ближе, чтобы было удобнее таскать контейнеры. Я сбилась со счёта. Кажется, отъехали уже три микроавтобуса. Даже не половина.
— Лиля! — Миша напряжённо всматривается куда-то в сторону. Не на дорогу. Туда, где вдалеке виднеются крыши дач и желтеют поля. — Там зверьё. Разное. Их ведёт барс…
— И? — дрогнувшим голосом, уточняю я.
— Действуем по инструкциям, или будут особые указания? — заглянув мне в глаза, интересуется он.
— Нет. Не будут. Сообщи единорогу и стреляйте на поражение.
Глава 56
Роман Зверев
Стерва! Во что она ввязалась?
Тип, её якобы телохранитель, тоже здесь. Сука! Это она! Она покупатель!
Пусть лучше сидит в машине, я за своих не отвечаю.
Больше всех разит от машин. Этот запах сбивает. Я могу лишь догадываться, что суп с наростами на руках и лбу, имеет схожее потоотделение, дополняющее химический смрад.
Слишком уверенно он себя чувствует. Не боится. Не прячется за своими людьми. Смотрит с вызовом. Знает, гнида, о нас. Знает, кто идёт по его душу.
Не стану разбивать чужие ожидания.
С моим прыжком вперёд идут в атаку остальные. Митяй чуть отстаёт, нелепо перебирая короткими задними лапами. Но рычит он впечатляюще. Даже для меня.
Белый волк обходит машину, нападая на скрывшихся за ней стрелкой. Начинается пальба и крики. Луплю без разбора. Суп, не суп уже даже не чувствуется запахов. Они неотличимы. Все слились в один. Ненавистный. Трупный. Запах сотен умерших в пытках иных.
Мне хочется верить, что мы найдём хоть кого-то живого после себя. Иначе всё это бессмысленно. Я знал изначально, что открыто выступить — риск. Не опасно, а именно рискованно. Большинству сорвёт планку от близости отмщения…за себя, за родных, за друзей, знакомых, соклановцев, любовников…
…а костяной бежит. Ты смотри на него.
В прыжке вгрызаюсь в лицо заступающему мне путь. Отвлёкся на хруст черепа сбоку. Всего мгновение. А перед костяным уже чернеет гибкое тело пантеры.
Лялька! Стерва!
Рычит, ненаглядная моя. Щурит бирюзовые глаза и припадает на передние лапы. Заигрывает? Или готовится к прыжку?
Приближаюсь медленно. Её образ туманит рассудок. Краем глаза вижу, что костяного садят в легковой автомобиль, что тут же даёт по глазам. Она ждёт. Насмехается. Считает себя победительницей. Выпрямляется и, вильнув хвостом, бросается в стороны дач.
Ну что ж, девочка моя, вызов принят.
Помешательство удаётся сбросить с трудом. Прихожу в себя, завидев первый ряд еврозаборов.
Ох и стерва же мне досталась!
Рычу, резко меняя направление. Провела, Лялька. Ай, как нехорошо.
Бегу, не жалея лап. В боку колет. Кажется, один из охраны всё-таки попал в меня из ствола.
Конечно, мне это не играет на руку, но на оборот и восстановление времени нет. Я не должен сдохнуть. Не сегодня.
Парковки, дороги, парки и магазины проносятся мимо. Заборы, жилые дома и детские площадки.
Наконец-то впереди показывается особняк Конона. Двор пуст. Они ещё не доехали. Машина всего одна. Значит, охраны минимум. Ляльке же хуже.
На территорию удаётся попасть с третьей попытки. Перепрыгнуть через забор и пролезть под воротами не вышло. Зато вышло перемахнуть соседский, а от него уже перебраться по низкому забору во двор Кононовой.
Так и есть. В доме трое. Один на втором этаже. Двое на первом. Окно открыто справа. Приглашение? Подозрительно, но выбирать не приходится.
Прыжок, Сила притяжения. Секунда и я скольжу лапами и задом по гладкой поверхности кухонной стойки. Звон, грохот, дребезжание кухонной утвари. Не успеваю спрыгнуть на пол, как двое врываются в кухню.
Не медлю. Расправляюсь с обоими, казалось, вечность. Что-то не так. Слишком плотная кожа, слишком жёсткое мясо, слишком горькая кровь, без привычного металлического привкуса.
Позже разберусь. Третий на подходе.
Выбегаю из кухни. Оказываюсь в светлом коридоре. Охраны не видно. Морда, с которой всё ещё стекает кровь, трясётся. Лапы дрожат. Не чувствую никаких запахов, кроме этого отвратительного — горького и кислого одновременно. Крови тех, что остались на полу кухни.
Где, блядь, третий?!
Звуки. Радует, что слух не подводит. Машина за машиной появляются во дворе. Кажется, я слишком долго добирался, раз они тоже успели доехать… Или это я слишком долго расправлялся с двумя?
Старею.
Иду к повороту. Слышатся шаги. Выглядываю из-за угла, всматриваясь в ещё один коридор, переходящий в просторный холл с белым роялем.
А вот и костяной. С Лялькиным телохранителем. Не похоже, чтоб его били или пытали. Идёт свободно. Дом осматривает совсем не как пленник. Скорее как гость. И мужчины рядом с ним не выказывают ни омерзения, ни злости к своему пленному.
