По сути — просто мишура, конечно. Но Эту, пресытившемуся за свою жизнь пустыми, ничего не значащими, дешёвыми для обеих сторон связями, хотелось такой вот банальности. Торжественности. Чувства праздника. Хотелось показать, что рядом — действительно особенная драконица.
Див… о ней и говорить нечего. Она должна была знать, что любима, должна была это ощущать. И точка.
В идеальной программе не хватало только одного. Теоретически они должны были уснуть вместе, и усталость Эта сказывалась, но…
Не сегодня. Может, он был трусом, но он не хотел — не мог — увидеть это сегодня.
Завтра. Он уснёт завтра.
— Только не говори, что твоя пара тебя прогнала, — глубокий зычный голос Ото прозвучал над ухом. — Разозлилась из-за дурищи Равиэль? А я тебя предупреждал, между прочим.
Эт задумчиво покосился на брата.
Между ними не было идеальных братских отношений: слишком уж сильным было несовпадение интересов. В плане женщин их вкусы тоже очень разнились. Ото вообще был не из тех, кто станет завоёвывать женщину; если честно, Эт не раз и не два замечал, что братец не то чтобы даже умеет общаться с ними. По крайней мере, ни велеречивого красноречия, ни загадочной таинственности, ни обаятельного артистизма природа ему не отмерила, да и внешностью одарила достаточно тривиальной для многоликого.
Но всё это, конечно, было ерундой по сравнению с некоторой внутренней неуверенностью в себе, которая была свойственна Ото на этом поприще. Уверенный в себе политик и жёсткий воин, в личных отношениях он был склонен сомневаться постоянно. И в этом, как ни крути, виноват был Эт.
Дело в том, что, когда несколько его "великих любовей" подряд оказались корыстными дешёвками, Эт сильно разочаровался в любви и женщинах.
Которым от Властелинов нужно всё что угодно, кроме любви.
Как на грех, у Эта как раз подрос маленький брат, которому коварные хищницы могли задурить голову и причинить боль. Будучи малолетним придурком, считающим, что он на диво циничен и знает всё о жизни, Эт задался целью доказать брату, насколько женщины ужасны.
Затаскивая его девушек в свою постель.
Логика у него была простая и незамутнённая, как бутылка белого дворфьего самогона: мол, Ото увидит, с какой лёгкостью женщины бегут от него к брату — и тут же поймёт, какие они коварные лицемерки.
Проблема пришла, как водится, откуда не ждали: Ото отчего-то решил, что проблема не в продажных девках или придурке-брате. Всё оказалось хуже, потому что брат решил, будто что-то не так с ним самим. Но до Эта сия истина дошла далеко не сразу, много после. Тогда же прелести взросления давили на мозг, чувство собственной важности зашкаливало, а игра "соблазнить очередную мымру, покусившуюся на брата" казалась весьма весёлой.
Как отобрать в детстве игрушку, да-да. И чего огорчаться, если игрушек этих — полный шкаф?
Понимание пришло не скоро — и, как ни странно, с появлением у них очередной человечки-иномирянки. Но то была не дешёвка вроде Равиэль, у которой на лице всё с самого начала было написано крупными рунами. Нет, Свйета была женщиной серьёзной. Ей было всего двадцать пять, правда, но для техногенного мира это всё равно, что семьдесят лет для их реалий. То есть, треть (а то и больше) человеческой жизни.
Не то чтобы она была нереально красивой, да никогда особенно выпячивать свою красоту и не старалась, больше дичилась. Но Ото что-то в ней нашёл. Эт, крутивший тогда романы с тремя матушкиными дамами одновременно, не сразу это заметил — просто не подумал, что брат может покуситься на кого-то столь невзрачного. Потом, застав их несколько раз за разговором, Эт стал внимательнее присматриваться к Свйете. И понял, что всё не так уж просто. Она явно была хорошо образованна, пусть и на манер её родины; отсутствие неземной красоты компенсировалось грацией и ненавязчивым обаянием; опять же, сдержанность и недоступность она изображала очень достоверно. Это было интересно! Одобрив выбор брата, Эт начал охоту.
Безрезультатную.
Более того, девица начала набивать себе цену, избегая его! Эт был в ярости. Даже зажал её в тёмном уголке, ожидая, что в процессе станет сговорчивей, но отбиваться иномирянка начала отчаянно и всерьёз. Отпустил, конечно. Не совсем же он урод!
А на следующий день они с Ото наконец подрались. А потом брат долго на него орал. Что Свйета — его друг, что её муж-офицер недавно погиб на большой войне, что на саму неё упал магический снаряд, состоящий из железа и огня (такими в техногенном мире боевые маги зачищали территорию). Но она не умерла, а попала сюда. "Я уже понял, что теряюсь на твоём фоне, братец, и не интересен женщинам. Спасибо! Но оставь её в покое. По-хорошему!"
Эт тогда был в шоке. Он даже не нашёл, что возразить. Да он всегда думал, что брат понимает, к чему эта игра! И тут…
Что же, осознание собственного идиотизма было болезненным.
Со Свйетой Ото всё же сошёлся, пусть и не сразу. Эт не влазил, просто старался не замечать зависти, копошившейся в душе. Он знал, что брата действительно любят… правда, потом зависть поутихла: люди недолговечны. И Эт эгоистично радовался, что это не он смотрит на могилу любимой женщины. Тогда он и решил, что боится любить, не-пару так точно.
Слишком уж ставки высоки.
И теперь Эт задумался. Стоит ли сказать Ото правду? Но поговорить с кем-то об этом хотелось. Да и брату, наверное, приятно будет знать, что Предназначение придумало для старшенького весьма оригинальное и извращённое наказание.
— Я боюсь спать, — сказал Эт, решившись.
Удивление Ото ощущалось почти физически. Брат нахмурился и повернулся к нему всем телом.
— Вот тут я не понял… — протянул он.
Эт вдохнул, выдохнул — и рассказал обо всём. Не упустил ни поведение Диве, ни разговор со Жрецом, ни пыльцу, ни копии выданных менталистом дел, ни шкатулку, ни сны.
— … Так что, тебе впору сказать что-то вроде: "Ты заслужил," — закончил он.
— Не говори ерунды, — отрезал Ото. — Это не тот вопрос, в котором приятно получить сатисфакцию. И — брат, мне очень жаль.
Они помолчали.
— Ты не можешь бодрствовать вечно, ты ведь знаешь? Рано или поздно уснуть придётся.
Губы Эта вздрогнули, как от боли.
— Знаю. Но это — худшая пытка. Даже тогда, когда я не знал, что смотрю её глазами, это было…
Он запнулся и умолк.
— Я не могу этого вообразить. И никому не пожелал бы. Но не забывай: она выжила, — сказал Ото, нарушая повисшую тишину. — И пришла к тебе. У вас есть жизнь, чтобы всё исправить.
— Ты прав. Я…
Договорить Эт не успел: потерял мысль, поскольку увидел, как на дорожке, ведущей к ходу для слуг, в пылающем алом пламени материализовалась знакомая фигура.
Он стиснул кулаки.
— Тот самый особый гость отца… — протянул Ото. — Значит, наша роль в этой партии решится уже сегодня.
— Будем ли мы воевать с Предгорьем… — усмехнулся Эт. — Ну что, братец. Делаем ставки?
18
— У тебя тут мило, — заметил Рик, без малейшего страха разваливаясь в сотканном из чистой Тьмы кресле. — И праздник в честь госпожи Див получился очень зрелищный, хотя и на мой вкус излишне помпезный. Поздравляю, кстати.
— Спасибо, — хмыкнул Тэ. — Тронут. Твои манеры определённо улучшились с тех пор, как ты последний раз бывал у меня в гостях. Хотя, что это я? Ты частенько нынче навещаешь старую резиденцию Чёрных, не так ли? Как ни крути, там ныне стоит ваше летнее поместье…
— Редко там бываю, — усмехнулся Рик. — Многовато воспоминаний. И потом, вскоре, вполне вероятно, мой Дом лишится этих земель по воле Князя.
— По воле твоего университетского приятеля Осариди, ты хотел сказать, — ухмыльнулся Тэ. — А значит — Ледяного дома. Впрочем, из того, что я слышал, сынок Лира не настолько безнадёжно туп, как его папаша, и подаёт некие надежды на то, что однажды, пусть и не скоро, Предгорьем будет править истинно достойный Князь. По меркам последних трёх тысячелетий — немыслимая роскошь.
