Эйнар тихо вздохнул, медленно распрямился и повернулся на спину, положил левую руку на грудь, под ней почувствовалось учащенное биение сердца, а правую на живот. Глаза раскрылись, но не увидели темноты, помогающей уснуть велянам. Его мир темнота не посещала и ночью. Неподвижные без световых лучей потолочные узоры остались разноцветными и яркими. Но вскоре и он нашел свою сонную темноту, сомкнул веки в очередной попытке уснуть, и она оказалась успешной.
ГЛАВА 30. Безумный корабль
Лариса
Симбионт Нивии помог Ларисе провести ночь без сновидений и не ворочаться во сне. Девушка проснулась в той позе, что и засыпала: лежа на спине, руки вдоль тела. Обнаружила, что забыла снять обувь.
Лариса в растерянности покинула комнату Туманов. Она шла в санузел, ускользая от печальных мыслей, в которых отец, Веник, Кэм и другие достойные личности требовали от нее выполнения спецзадания, а она пока не представляла, как можно его осуществить в напичканной миллионами электронных “глаз” и “ушей” крепости.
Порыв холодного ветра промчался по коридору, растрепав темно-рыжие, как было бы написано в ее нелианских документах, волосы.
После “стабилизации” они стали еще жестче, плотнее, и вроде бы послушнее, по крайней мере иногда сами красиво и ровно ложились на плечи, а иногда устраивали “праздник непослушания”. Девушка решила найти аналог земного лака для волос. Если он сможет ей помочь, ведь здешний лак разработан для велян, волосы которых в большинстве своем завиваются без укладки.
Большая душевая кабина Ларисе напомнила автомойку, где на нее сначала как из африканского водопада пролился сплошной поток теплой воды, закупоривающий дыхание, потом многочисленные губки и валики намыливали ее тело липким раствором, а следом еще один шипящий поток воды смывал этот раствор и сменялся вихрем горячего воздуха. После выхода из кабины ее прическа даже не оставляла желать лучшего. Простое удовольствие блаженствовать, лежа в наполненной до краев ванне среди мягкой ароматной пены осталось в наивных мечтах. Лариса рада была бы искупаться в бассейне, только она не могла подобно врагу залечь на каменное дно и дышать растворенным в воде кислородом; ей пришлось бы плавать, удерживая голову над поверхностью воды, что непременно вызвало бы подозрения.
Приведя себя в порядок, Лариса приступила к новому этапу рискованной миссии.
Она поспешила выйти в сад, ускорила шаг. Объемные рисунки вокруг закружились калейдоскопом. Сроки выполнения миссии, установленные совестью, поджимали как узкие плотные нелианские штаны.
“Пока что Эйнар дома, но вечером он отправится охотиться и творить пакости. Если уничтожить его я пока не могу, надо постараться обезвредить его главное оружие, марсианскую летающую тарелку. А лучше угнать ее и полететь на Новый Марс за подмогой”, — Ларису охватило нарастающее волнение. — “Система управления кораблем говорит по-русски. Соображу, как убедить ее вернуться на родную космическую верфь. Главное — незаметно проникнуть на корабль. Это трудно. Но раз я не засыпалась с Пати, то все возможно”.
* * *
Лариса долго шла по саду, будто прогуливаясь. Петляла, скрывая истинный маршрут, украдкой срывала вкусные ягоды и фрукты.
Переползла по узкому каменному перешейку на гладкую равнину, служившую стоянкой для марсианского космического корабля.
Вот она, “Мария Громова”, огромная разрушительная штуковина. Сейчас отважная искательница приключений разберемся с ней!
Не решаясь подойти ближе, Лариса осматривала пространство, искала блики в воздухе, которые свидетельствовали бы о наличии купола силового поля. Невольно вспомнила, как прежде на корабле она опиралась вспотевшими ладонями на односторонне прозрачную перегородку, спасшую ей жизнь.
Теперь ее руки всегда оставались сухими, и плакать было нельзя, хоть и невыносимо хотелось излить возродившуюся боль, выдавить с каплями слез раздирающую душу горечь. Нет, нельзя разрушить все то, что далось непомерными усилиями. Иначе все бесполезно! Я погибну и не смогу помочь бедным велянам! Хорошо, что Кэм и мои друзья в безопасности. Хм, слабое утешение. Мне позарез спасти велян, а пока ничего не получается. Вот отстой! надо срочно действовать.
Сжав кулаки, Лариса едва не пропорола когтями ладони. Девушка всхлипнула, шмыгнула носом. Получился странный сухой плач.
Лариса вновь посмотрела на “Марию Громову”. На Темном озере “тарелка” смотрелась сурово и величественно, а здесь, на чистенькой парковке поместья она высвечивалась нелепым грязно-серым пятном под темными облаками.
Лошадь, которую увел из конюшни конокрад, тоскует по хозяину. Когда, ведомая грубыми поводьями, она везет вора на спине, то при случае брыкается, стремится сбросить его на землю и освободиться, убежать, вернуться в родное стойло. Но вновь и вновь ее попытки терпят неудачу и она, замученная, но не сломленная продолжает путь под ударами кнута, однако не теряет надежды обрести свободу.
Сделав еще несколько робких шажков вперед, Лариса мысленно обратилась к кораблю:
“Я знаю, Мария, я чувствую, что ты мечтаешь освободиться. Ты помнишь голоса папы и Веника, прикосновения их рук. У тебя есть разум, как у людей и мудрого робота Бим Бома и ты, как и я, ненавидишь Эйнара. Я это знаю и верю, что ты помнишь меня. Помоги мне, Мария”.
Ответа не последовало. Конечно, марсианский корабль не читал мыслей, но было в нем кое-то необычное, ставящее его на высшую ступень по сравнению с другими космическими кораблями. Мог ли в нем поселиться дух настоящей Марии Громовой? Лариса не знала, с первого ли взгляда полюбили друг друга ее родители, или нет. Важным для нее было то, что свою любовь они пронесли через всю жизнь, и даже смерть не смогла разлучить их. Она их соединила.
Размышляя так, Лариса почувствовала странное ощущение, подсказывающее: рядом с ней находится некто. Ни шагов, ни самого слабенького шороха девушка не слышала, а интуиция (или нелианское энергетическая чуйка) подсказывала, что кто-то наблюдает за ней. Девушка поверила чутью, осмотрелась — никого вокруг.
Неужели корабль ей подал сигнал?
Лариса подошла к “тарелке”.
— Мария, — робко позвала она.
Мелькнула черная тень, заслоняя прорвавшиеся сквозь тучу солнечные лучи, и подхватила девушку, буквально смела, отбросила через перешеек на плато соседней горы, накрыла, придавила тяжестью, обволокла все тело вязким коконом, не оставив ни единого отверстия для дыхания.
Голубоватая вспышка и мощный удар, отбросивший заключенную в стальные объятия девушку в только что казавшиеся далекими кусты.
Кокон сполз с нее, отпустил. Мощные тиски объятий разжались. Лариса повернулась на живот, сползла с мужского тела на траву и, приподнявшись на локтях, осмотрелась.
Корабль не подавал новых признаков активности, и ее распластавшийся на спине нелианский спаситель не подавал признаков жизни.
Вот и все… кончено? Они квиты. Он убил ее отца, но пожертвовал собой, спасая ее саму?
Разве так может поступить безжалостный монстр?
Лариса встала на колени, склонилась над Эйнаром. Его глаза были закрыты, дыхания она не заметила, а пульс у нелианца может обнаружить только другой нелианец. Чистокровный.
— Эйнар… Ты жив? — тихо произнесла девушка, подставив ладонь под остренький кончик длинного носа.
Движения воздуха не было.
Но вдруг по светлой коже и черной одежде нелианца, по длинным рыже-каштановым волосам, собранным в “хвост”, пробежали синие искорки. Мужчина стал дышать и открыл глаза.
— Ремас выдержал. На пределе моих и его возможностей, — приподнявшись, Эйнар ткнулся холодным кончиком носа в горячий лоб девушки. — Иначе от наших тел осталось бы не больше, чем если бы нас бросили в котел молекулярного расщепителя.
— Благодарю тебя, Эйнар. Ты спас мне жизнь, — Лариса погладила его плечо, чувствуя шершавый плотный материал костюма.
Странно… Пламя жажды мести начало помаленьку остывать, и появилось новое, прежде незнакомое странное ощущение… приятного внутреннего тепла.
