С того времени прошло больше двадцати лет. Многое изменилось, в том, числе, в империи. Приход нового императора ознаменовал перемены, которые не всем пришлись по душе. Впрочем, я бы сильно удивился, если бы было иначе. Ведь мысль о том, что Оранская империя может стать общим домом для андров и элинов на самом деле, а не просто на бумаге, была неприемлема для многих. Но пример Орихона, в котором оба народа уживались вполне мирно, стал отличным подтверждением достижимости такой цели. Однако, кое-кому она не понравилась настолько сильно, что он решил не допустить подобных изменений. А для этого нужно было всего ничего − лишь взять власть в свои руки. Не правда ли, мой заклятый друг? − арин Лаэриэнь обратился к Тамиру.
− Это правда, − согласился тот. − И, судя по тому, что происходит сейчас в империи, самым очевидным было бы подумать, что за столь яростной тягой к возвращению устоев на круги своя стоят именно элины.
− Ты, верно, шутишь? Зачем это нам?
− Во-первых, я сказал «было бы». А, во-вторых, власть чрезвычайно притягательна, не так ли? Один раз вкусив ее, сложно оторваться. Кому, как ни тебе, это должно быть отлично известно. Ведь наглядный пример был перед твоими глазами так много лет.
− Не думаю, что сейчас стоит вспоминать о моем отце, − холодно ответил арин Лаэриэнь, не поддавшись на вызов Тамира. − К тому, же, в то, что произошло тогда, твой отец был вовлечен не меньше.
− Это правда. И было бы куда лучше, если бы на этом все и закончилось.
− Все закончилось, − уверенно проговорил арин Лаэриэнь.
− Как раз, напротив, − возразил Тамир.
− Что ты имеешь в виду?
− То, что история, которая, как ты недавно заметил, началась более двадцати лет назад, так и не получила своего завершения.
− Элины не имеют к ней отношения.
− Твой род − да, несомненно, иначе мы бы беседовали с тобой совсем в ином месте. Но вот то, что элины вовлечены в то, что происходит, вольно или не вольно, это неопровержимый факт.
− Ты лжешь.
− Если бы. Я даже скажу больше. Вашими руками, руками элинов, хотят совершить восстание, которое приведет к вашему же падению. Вас запрут в Руаде, и ни о каком равенстве с андрами не будет идти и речи.
− Это только слова. Если бы у тебя были доказательства, то, как ты недавно выразился, разговор проходил бы в совсем ином месте.
− Я не говорю о твоей вине, Лаэриэнь. Напротив. Я знаю, что ты никогда не пойдешь на это. Не после того, что произошло в прошлом.
− Мой отец, − повернулся арин Лаэриэнь ко мне, − был ярым поборником устоев и традиций. И, во что бы то не стало, желал их сохранить. Желал настолько, что это привело его к предательству собственного народа. И к гибели. Впрочем, его величество император выбрал тот же путь. Вот только кто первым начал то противостояние между правящим родом Руаделлин и императорским домом Орана, до сих пор не ясно. И именно это определяет ту, кхм, напряженность, которая существует между мной и этим андром, − он кивком указал на Тамира.
− Ему удобно считать, что и император, и я имеем далеко идущие планы по подчинению Руада, чтобы с полным правом ненавидеть нас.
− Хочешь сказать, что вы оба − невинные младенцы, не совершившие ничего дурного?
− Нет, разумеется. Как и ты. Но превращать Руад в бесправную колонию никогда не было в наших планах. Зато этот план есть у кое-кого другого. Хитрого и умного, причем настолько, что у нас до сих пор нет неопровержимых доказательств его вины. И если мы продолжим действовать так же разобщенно, то они у нас и не появятся. И тогда он сможет победить.
− И что же ты предлагаешь?
− Объединить усилия. Разве не для этого ты столь настойчиво пригасил нас в это гостеприимное место? − усмехнулся Тамир.
− Отчасти, − неожиданно согласился арин Лаэриэнь. − Хочешь, чтобы я первый раскрыл карты до конца?
− Нет, зачем же. Я начну, а ты продолжишь. Болезнь, поражающая лишь элинов, о которой, я уверен, тебе прекрасно известно. Ты не находишь странным то, что распространившись по всей империи, она отчего-то обошла стороной Руад? Или же вы с Деланиэнем смогли сделать так, что все случаи заболевания, произошедшие у вас, остались тайной?
− Мы ничего не скрывали. В Руаде не было заболевших. Не веришь?
− Верю, − произнес Тамир. − Больше того, даже рад это услышать. Потому что это подтверждает две вещи, которые мы только предполагали, но о которых теперь можно говорить уверенно. Первое − это то, что болезнью можно управлять, в противном случае, будь она истинной эпидемией, никакие границы городов не смогли бы ее сдержать. А второе − то, что тот, кто за всем этим стоит, не хотел обращать твое внимание, Лаэриэнь, на нее. Желал как можно дольше продержать главу рода Руаделлин в неведении. Потому что он, как и я, знал, что ты никогда не пойдешь на то, чтобы ввергнуть элинов в открытое противостояние с андрами.
− Разумно.
− Рад, что ты со мной согласен. Хотя бы в этом.
− Твое второе утверждение говорит о том, что тот, кто стоит за всем этим, очень хорошо нас знает. И меня, и тебя. А, кроме того, обладает значительной властью. И прекрасно осведомлен о событиях, произошедших в прошлом, − заметил арин Лаэриэнь.
− Именно, − согласился Тамир. − А вот первое утверждение до сих пор требует пояснения. Каким образом достигалось ограничение области заболеваемости? И каков именно механизм заражения? Вероятнее всего, это как-то связано с торинами. Но вот как именно?
Слова Тамира заставили меня задуматься о том, что я знала об этих самых торинах. Вернее, то, что он мне рассказал о них. Это минерал, добываемый в пещерах неподалеку от Орана. Того места, которое стало первым поселением андров, пришедших из-за высочайших гор. Возможно, те, первые переселенцы, не были андрами в том смысле, в котором их воспринимали сейчас. Я отчетливо помнила слова Тамира о том, что со временем у переселенцев кожа стала более темной, а сами они стали более сильными и выносливыми. Одним словом, настоящими андрами. Определенно, это было результатом какого-то внешнего воздействия. И, с большой степенью вероятности, воздействия именно залежей торинов в горах. Более того, эти же торины повлияли не только на внешний вид и физические особенности, но и на умственные, или, вернее сказать, ментальные особенности. Ведь именно благодаря им андры могли сопротивляться силе внушения элинов.
А что, если на элинов влияние торинов оказывало противоположное воздействие? Точнее, противоположное по направленности, но аналогичное по принципу действия. Ведь после длительного контакта с торинами разум андров, до того открытый влиянию извне, становился недоступными для такого влияния. Так, почему же, не возможна и обратная ситуация? Такая, при которой воздействие торинов, скажем, выворачивало наизнанку способности элинов к воздействию на чужой разум? Ведь, по словам арина Лаэриэня, эта способность была свойственна всем элинам, просто у большинства из них была выражена в очень небольшой степени. И тогда, возможно, влияние торинов приводило к тому, что разум элинов становился открытым для влияния извне.
Но как, в таком случае, можно было объяснить избирательность, о которой говорил Тамир? Только тем, что и долгий сон, и «замирание» элинов, были вызваны не непосредственно воздействием торинов. Это было какое-то иное, дополнительное воздействие, но которое стало возможным как раз из-за торинов. Вернее, вследствие того, что разум элинов мог быть починен чужой волей.
Все это я кратко изложила Тамиру и арину Лаэриэню, которые внимательно меня выслушали.
− Если бы я сам не поспособствовал тому, чтобы определить Стелларию в магистериум, я бы непременно спросил, где ты нашел столь способную адептку, − не скрывая своего удивления и восхищения, заметил арин Лаэриэнь.
− Вот именно, сам, − ответил Тамир, не собирающийся, естественно, рассказывать о том, что в своем мире я была профессором. − Поэтому не пытайся заманить ее обратно и завидуй молча.
− Мог бы хотя бы сказать спасибо, − ухмыльнулся элин.
