Сколько уходило на это времени? За этим мы тоже больше не следили, но темп держали старательно, не забывая, что от этого зависело чье-то будущее.
Единственное, что не ускользало от внимания — появление бригад медиков, как только определяли пострадавшего, требовавшего немедленной реакции. Действовали те четко и быстро. Возникали, словно ниоткуда и… исчезали, уже вместе с пациентом.
— Что? — переспросила я, не сразу сообразив, о чем он сказал.
Сил не было уже давно, но я продолжала делать то, что должна. А то, что при этом самой хотелось упасть…
Вряд ли бы смогла посмотреть в глаза отцу, поддайся я своей слабости.
— Понятно, — укоризненно качнул Кир головой и, подхватив на руки, вынес меня за линию сортировочной площадки
Поставил на землю, придержав за плечи, когда качнуло:
— Жива? — лишь после этого участливо поинтересовался он.
Его слова об отдыхе я осознала только теперь. Этого хватило, чтобы вся скопившаяся усталость тяжестью навалилась на плечи. Ноги обмякли, голова стала чугунной, а спина согнулась, отказываясь держаться прямо.
Показывать, до чего вымоталась, мне не хотелось, так что, задействовав собственное самолюбие, я все-таки выпрямилась и, стянув маску вниз, произнесла чистую правду:
— Не знаю.
Пока он хмурился — чем-то ему мой ответ не угодил, огляделась…
Дождь больше не расцвечивал красками защитный купол. Но там, где верхушки деревьев выходили за его границы, ветки раскачивались, поддаваясь порывам ветра. Да и небо было серым, давя висевшими прямо над нами облаками.
Представив, как с той стороны, наверное, зябко и влажно, невольно передернула плечами. Под куполом было уже довольно тепло. Даже слегка душновато.
А еще здесь сильно пахло дезинфицирующими средствами. И чем-то затхлым. Словно в непроветриваемом сыром подвале.
Потом взгляд зацепился за корпус общежития, рядом с которым продолжали суетиться бойцы экстренных служб, на сортировочную площадку, которую мы только что покинули…
Количество пострадавших на ней если и уменьшилось, то ненамного.
С другой стороны, хорошо, что не увеличилось.
Людмилу Викторовну я заметила, когда она подошла к нам уже вплотную. Оглядела, отметив каждого внимательным взглядом:
— Вы как? — По ее лицу трудно было понять, что испытывала, глядя на нас, но в глазах ясно читалось участие.
— Трудно сказать, — поморщившись, первым отреагировал Петр.
— Вроде держимся, — поддержал его Кир.
Я же только пожала плечами. То, что чувствовала, двумя словами не передать.
— А кто нам на смену? — искренне удивила меня вопросом Анна.
Несмотря на полтора десятка нейтрализаций — работала Анна и с красными, увеличивая их шансы на выздоровление, выглядела она довольно бодро.
Вместо ответа Людмила Викторовна посмотрела нам за спину.
Оглянулись мы дружно.
— Полковые лекари, — опередил меня с репликой Кир.
Бежавшие к площадке парни были в полевой форме. Двигались легко, слитно, словно их было не семеро, а один.
Впрочем, и не удивительно. На плечевой нашивке две линии. Второй курс…
Закончить мысль о том, что один из них кажется знакомым, я не успела.
— Сашка! — Игорь, а это оказался именно он, резко притормозил и бросился ко мне. Подскочив, обнял, прижал к себе. — Сашка…
И словно ничего не было. Ни того неприятного разговора в загородном имении Мещерских. Ни обиды. Ни выматывающих размышлений, когда я была то права, то неправа.
Все ушло, оставив только осознание, что настоящее — оно именно здесь, где нет ни мещан, ни дворян, а есть только жизнь и смерть, для которых все равны.
И опять, словно то, о чем подумала, принадлежало не только мне:
— Я тебя никому… — чуть отстранив от себя, твердо, уперто глядя мне в глаза, начал Игорь.
— Курсант Валдаев! — грозно окликнули его, едва не разрушив то хрупкое, что нас связало.
Но я сберегла тонкую ниточку. Улыбнулась, дав понять, как мне дорого все, что он хотел бы, но не сумел сейчас сказать.
— Мне пора, — отступив, но продолжая удерживать меня за кончики пальцев, произнес он с такой же улыбкой. — Я приду. Как только…
— Про Илью не знаешь? — крикнула я, когда он уже развернулся.
— Он в порядке, — на мгновение оглянулся Игорь и побежал к своим.
А я стояла и смотрела ему вслед. И не могла понять, как могла быть такой дурой, едва не потеряв то, что не успела толком и обрести.
И неважно, станет ли это большим, чем просто дружба. Когда встречаешь людей, которые понимают и принимают тебя, сражаться за них стоит до конца.
— И что это сейчас было?! — вернул меня на землю Кир.
Я сначала дернулась — послышалось в его голосе что-то… неприятное, но тут же расслабилась, заметив, как довольно переглянулись братья.
— А вот это вас не касается, — вновь удивив, категорично заявила вдруг Анна. — Правда, Людмила Викторовна? — неожиданно стушевавшись, добавила она.
— Правда, Аня, — мягко улыбнувшись, поддержала ее Людмила Викторовна. — А теперь, — тут же стала она серьезной, — отдыхать. У вас два часа.
Палатки для отдыха целителей были установлены в глубине парка.
Душ, чистая форма, еда. Разносолов не было — гречневая каша, ягодный морс и на каждого по яблоку, но порция была большая. Достаточно, чтобы утолить голод.
— Спать или дойдем до Штаба? — когда выбрались из столовой, поинтересовался нашим мнением Петр.
Стоило бы выбрать первое — у нас оставалось еще полтора часа, но я предпочла второе:
— Штаб.
— Согласен, — поддержал меня Кир.
А вот Анна с ответом не торопилась. Посмотрела на спальные палатки, расположенные чуть в стороне от остальных, потом задумчиво свела брови к переносице.
Я уже хотела предложить ей остаться, но тут Анна кивнула и первой направилась в сторону стадиона, где разместился Штаб и выставлялись модули мобильного госпиталя, о чем мы узнали в столовой.
Шли недолго. К самому Штабу нас не пустили, остановили, как сказал Петр, на дальних подходах.
Впрочем, своей цели мы достигли. Как и те, кто толпился у большого экрана, висевшего на одном из служебных автомобилей.
Сводные данные, обновлявшиеся едва ли не ежесекундно.
Как символ человеческой подлости и… человеческого же героизма.
Глава 11
Штабную машину стрелкового клуба пристроили в глухом конце стоянки у небольшой кафешки. Как раз между вторым и третьим рядами оцепления.
Можно было подъехать и ближе — допуски позволяли многое, но смысла в этом Андрей не видел. Как и в самом факте их нахождения здесь.
Если только прочувствовать атмосферу. Чтобы стать злее.
— Триста восемнадцать…
Сидевший у рабочего терминала оператор взгляда от экранов не отвел, но вздохнул. Тяжело. Многозначительно.
Фиксировавший погибших счетчик за последние полчаса серьезно замедлился, но…
Вопрос, когда он, наконец, остановится, продолжал оставаться открытым.
По последним данным в главном общежитии Московского Императорского университета находилось семь тысяч сто двадцать три человек. К этому моменту через сортировку прошло немногим более чем сорок процентов.
«Уже» или «еще» — сказать трудно, но работавшие внутри корпусов спасатели утверждали, что самых тяжелых медикам они передали.
— Вторая лаборатория подтвердила, что с подобным токсином раньше не сталкивались. Новая разработка.
Зам находился в оперативном зале стрелкового клуба, да только совмещение технологий и магии позволяло при общении забывать о расстоянии, так что Андрей встретил направленный на него взгляд Стрельникова, словно тот сидел напротив. Тщательно взвесив сказанное, недовольно поморщился.
Промышленный шпионаж в их мире цвел буйным цветом. В чужие секреты лезли все — и зарубежные разведки, и государственные структуры, и родовые службы безопасности, имевшие в этом свой меркантильный интерес.
Сохранить при таком раскладе новые разработки было серьезной задачей. И, практически невыполнимой. Что-то, где-то, когда-то, но обязательно всплывало. И хотя чаще всего информация выглядела не только неполной, но и противоречивой, при должном старании сделать какие-либо выводы было вполне возможно. Или, хотя бы, отследить историю слухов и предположений, «когда» или «если» новинка все-таки увидит свет.
