кресло.
Когда делегация старушек впорхнула в библиотеку, я уже приняла чопорный облик мисс Олли, воссоздав и ее закрытое платье. Не демонстрировать же дамам свой кружевной лиф. Профессор, скрывшийся за массивным столом, улыбнулся с приветливостью голодного волка, застигнутого за поеданием Красной Шапочки.
— Мисс Олли, а вы, оказывается, тут! — воскликнула дамочка с высокой прической.
Я попыталась стереть с лица дурацкую счастливую улыбку.
Старушки немного опешили. Обычно в образе секретаря я вела себя более сдержанно.
Но бабушка Кэрол, ястребиным взором оценив ситуацию и поняв, что помешала весьма серьезному общению двух взрослых людей, вдруг закричала:
— Я же оставила фотоальбом в мастерской! Какая досадная забывчивость.
С этими словами она по-быстрому вытолкала подружек вон и плотно прикрыла за собой двери.
Личина тут же сползла с меня, и я откинулась на спинку кресла. Чуть не спалились! А бабушка догадалась! Какой стыд…
— Мисс Олли, значит? — раздался скептический вопрос. — Но вынужден разочаровать. Я чувствую вас и под личиной, Катерина.
— Выходит, мы все-таки истинная пара? — спросила я.
— Скорее всего.
Любовный настрой схлынул и осталось ощущение болезненной пустоты и неудовлетворенности.
— Не знаю, когда проявится метка, — тихо продолжил Эфорр. — Наверное, одного раза недостаточно. Я… совсем не разбираюсь во всей этой ерунде. Демоны! Катерина, поезжайте со мной в Пустошь Шредера. На пару дней. Мне…
Я с удивлением уставилась на него. Эфорр замялся, но потом все же закончил:
— Там я смогу расслабиться и прийти в себя. Восстановиться. Дать василиску полетать с собратьями.
А вот это звучало как-то не очень романтично. Оригинальное приглашение.
— Давайте дадим друг другу шанс познакомиться ближе. Ведь так делают все нормальные люди?
— Мы с вами не нормальные люди, — усмехнулась я.
Но он прав. Мы слишком поторопились.
Хотя Агнесину девственность уже не вернуть, конечно. Мне даже стало жаль ее. Она ведь хранила верность Хэнку…
— Я согласна.
Эфорр облегченно выдохнул.
— Я заеду завтра?
— Завтра? Но у нас занятия…
— Мы пробудем в Пустоши недолго. Затем я верну вас сюда. Только возьмите с собой летние вещи.
— Почему летние?
— Увидите. Доверьтесь мне.
Он встал и прошел к двери.
— Хотел остаться на ночь, но, наверное, мне лучше уехать. Я не смогу ночевать с вами в одном доме.
Я подошла к нему и, приподнявшись на цыпочки, поцеловала в краешек губы. Эфорр судорожно дернулся и вышел.
А я прислонилась лбом к прохладной двери, и спросила себя — что я чувствую? Скучала без него весь этот месяц?
В любом случае стойкое недоверие к профессору не давало эмоциям вырваться на волю. Может быть, не стоит с ним никуда ехать?
Но тут меня охватило такое дикое любопытство, такое дикое любопытство… Ну конечно! Мне любопытно, что это за Пустоши такие. И ничего я не влюблена. Это он оборотень — его и терзает страсть к паре.
А я всегда смогу сбежать. Или не смогу?
Я привела себя в порядок, пригладила волосы, застегнула блузку и вышла из библиотеки. Было ужасно неудобно перед бабушкой, но прятаться тоже не имело смысла.
Глава 34 Василиск — это вам не дракон, а ядовитый и опасный зверь
Полночи я прокрутилась под одеялом, то сбрасывая его, то снова накрываясь с головой. Мучили одновременно и плотские желания, и неуверенность в завтрашнем дне.
Ведь мне придется увидеть, наконец, василисков!
С бабушкой Кэрол мы успели немного поговорить вечером. Она, конечно же, догадалась, что наши с профессором отношения вошли в критическую фазу, и посчитала своим долгом просветить меня по поводу этого невозможного сноба.
— Шон не может смириться с тем, что с ним приключилось, — сказала она. — Ему тогда крайне досталось. Ведь василиски причислены к опасным тварям, чуть ли не животным. Их свободное проживание среди катанцев нежелательно правительству, да и простые люди смотрят на них с неприязнью. В те непростые годы я помогла Шону вернуться в Каллин. Его спасло и то, что он стал оборотнем случайно, из-за укуса ящера. Подобных прецедентов не имелось раньше и его все-таки признали человеком. А сколько Шону пришлось бороться, чтобы закрепиться в академии! С тех пор он держит себя в железных тисках и в строгой дисциплине. Все его достижения в жизни дались слишком дорогой ценой.
— Говорят, когда-то он был другим. Но мне с трудом верится.
— Так и есть. Он считался слабым магом, но упорно учился. Очень любознательный был мальчик, открытый всему новому. И стеснительный немного. — Бабушка с нежностью улыбнулась. — Как ни странно, превращение в оборотня придало ему и уверенности в себе. Уровень его магии поднялся. Единственное, что ему нужно это принять себя. И, возможно, Шон отыщет наконец-то гармонию.
— Я не верю, что он станет прежним Шоном, — покачала я головой.
— Он разочаровался во многих друзьях. И в девушке, которую любил.
— Тогда у него была свобода выбора, — грустно протянула я. — А я как будто навязанная.
— А разве любовь выбирают? Кто-то может объяснить,
