Gотом Нина на распев стала зачитывать стихотворение из школьной программы.
— Сижу за решеткой в темнице сырой. Вскормленный неволей орел, то есть орлица молодая. Только бабочка переросток. Ну как, эльф, нравятся стихи? Я еще не так могу.
Девушка решила, что сейчас устроит настоящий ад для этих стражников. Девушка поняла, что более-менее нормально она себя чувствовала возле решетки, рядом с выходом. Там и воздух не такой спертый, и были хотя бы эти стражники. Нина больше всего на свете не любила одиночество.
— За что такое наказание? Милейн я сейчас не выдержу. У нее такой звонкий голос. Сколько она так кричать будет.
— Пока меня не выпустят! А ты как думал? Тут даже спать негде и даже сидеть.
— Садись на пол, как все делают и спи.
— Все? А много тут народу заточили?
— Много, а кричишь и всех пугаешь только ты.
— Пусть кричит, мы, по крайней мере, чувствуем, что еще живы, — услышала девушка насмешливый мужской голос.
— О, да я тут не одна в заточении. Ты эльф?
— Нет, своих эльфов они сюда не сажаю.
— А кто ты тогда?
— Чернокнижник. Жил на окраине, чтобы не доставали. Темные думали, что я на территории Эльфов, а Эльфы считали, что я Темный.
— А как тебя зовут?
— Чиреций. А ты Нафира, последняя в своем роде да?
— Она самая, а у меня брат чернокнижник. Его имя Лукреций?
— Лукреций? У него сына Яныком зовут, верно?
— А что, ты его знаешь?
— Ну как тебе сказать. Пересекались на собрание Верховного мага. Замороченный, весь в проблемах. Жена у него такая, что не позавидуешь.
— Ты какую жену имеешь в виду, первую или вторую?
— Немедленно замолчать, узники! — раздался голос второго стражника.
— Эллейн, пусть они лучше разговариваю, а то не дай бог опять запоет про узника, я же потом неделю не усну после караула. Мне орлы, заточенные, в каждом углу теперь мерещиться будут. Права слово.
— Не положено.
— Эй, ты, как там тебя? Положено, не положено, у вас тут видеокамер нет. Кто увидит, что мы разговариваем. А честными быть не всегда хорошо. Запомни, молчание золото, и тогда это уже не вранье, а сокрытие фактов.
— Ты это о чем?
— О том, что вообще-то нас узников в целом не очень устраивают наши камеры. Где туалет? Где раковина? Где нары? У нас в России и то о заключенных лучше заботятся. Я так и заболеть могу, и тогда никакую магию ваш король не получит, а вас казнят. Так что еще посмотрим, кому больше достанется.
После этих слов эльфы зависли. Вот были бы роботами, у них бы уже все микросхемы сгорели, а эти ничего стоят, переваривают полученную информацию.
— Ну что будем улучшать жилищные условия узников или как?
— Не знаю, никто не жаловался.
— Да? Ау, узники, откликнитесь, кто у нас тут еще живой?
— Мы.
— Мы живы.
— И мы, — по гулу в камерах Нина оценила, что тут много мужчин. Женских голосов не было слышно, как и детских.
— Ничего, сколько тут узников и никаких условий. Они что, все приговорены к смертной казни?
— Угадала, красавица. Ты тоже. Просто способ, каким тебя убьют, еще не определен, а остальные просто жду своей очереди.
— Сейчас я вам такую песню спою, у вас после этого волосы на голове зашевелятся. Песня называется «Ночь короче дня». Те, кому осталось немного, подпевайте. Наших стражников после этого еще долго кошмары по ночам мучить будут, — и Нина запела песню рок группы Ария «Ночь короче дня». Все затихли, а когда она спела последние строчки, за одним из узников действительно пришли, и она увидела мужчину. Высокий зеленоглазый, очень красивый, только измученный и уже смирился со своей судьбой.
Когда он проходил мимо камеры Нины, то посмотрел на нее.
— Спасибо за то, что повеселила нас всех напоследок, а песня была грустная. Она про нас. Прощай, бабочка.
— Меня Нина зовут.
— А меня Гимп. Я оборотень, — он склонился и прошептал. — Передай привет Рольфу. Скажи от Гимпа, он поймет. — Секунду они смотрели друг на друга, а потом его увели. Нина услышала, как он издал приглушенный стон и потом все стихло.
Девушка заплакала и не могла утешиться. Ей до глубины души было жалко зеленоглазого парня, и она очень хотела спасти всех, кто остался.
«Гимп, ради тебя я выживу и отомщу за всех. В память о тебе я готова бороться за тех, кто еще жив»
Неожиданно девушка услышала едва заметный шорох и легкое свечение в своей камере.
— Я… — Нина прикрыла себе рот руками, не веря в то, что видела. В ее камере для заключенных, откуда не возьмись, появился Янык. Как? откуда? Она не понимала, но во время опомнилась и не выдала его.
— Что я? Нина, страшно тебе стало? Замолчала, наконец, — насмешливо проговорил стражник.
— О да, мне очень страшно, — Нина улыбнулась Яныку, а он осторожно подошел к Нине и коснулся браслетов своей тети. Они превратились в змей, и Нина с ужасом скинула их. Вот же ящерицы.
— Это были змеи, — шепнул Янык, — но теперь уже…ящерицы. К Нине вернулся дар, и змеи благополучно превратились в ящериц.
— Солнышко мое, как же я тебя обожаю, мой маленький, — Нина зацеловал ребенка и в щечки, и в носик. А потом стражники заволновались и заглянули в камеру, а Нина встала и спрятала Яныка за спину.
— Ты с кем это тут разговариваешь?
— Много будешь знать, скоро состаришься, — заявила Нина, и эльф на глазах превратился в старца, который едва стоит на ногах.
— Что происходит? — насторожился второй.
— Иди на все четыре стороны козел безрогий, — Нина, наконец, взглянула на Яныка. — Даже, мое солнышко? — ну что пожелала, то и случилось. Эльф обратился в козла, точнее в четырех козлов, которые разбрелись в разные стороны.
— Тетя Ниночка, как весело.
— Не то слово.
— А теперь бежим моя крылатая бабочка, нужно папе помочь и Нитаре, а еще найти этого странного и Рольфа, и еще там кого-то, я не запомнил.
— Янык, я не могу, у меня личные счеты с эльфийским королем, и я не могу просто так все оставить. Ради Гимпа я должна это сделать. А для начала. Двери камер исчезните.
И двери действительно исчезли.
— Мы не можем уйти. Нас поймают и убьют, — послышались голоса измученных узников.
— Вот же запуганный народ. Послушайте меня. Бегите по домам, а те, кто попытаются вас остановить превратятся в бурундуков. Стрелы обратятся в розы, клинки в ромашки, а мечи в гладиолусы. Обожаю цветы. Вы останетесь живы и проживете долгую счастливую жизнь. Все меня услышали? Популяция бурундуков в Звездной феерии значительно увеличится, а теперь гвоздь программы. Янык беги в лес. Я разберусь с королем и дядей и сразу к тебе. Ну не могу я просто так им с рук спустить смерть отца, всех Нафир и то, как они собирались поступить со мной.
Нина мельком взглянула на узников. Они замученные и уставшие стали покидать свои камеры, а Чиреций тут же подбежал к девушке.
— Что хочешь со мной делай, а я с тобой пойду. Терять мне нечего, но не прощу себе, если единственная Нафира мира погибнет.
— Так уж и нет никого? Точно девушку найдешь, когда все закончится, — усмехнулась Нина, но позволила чернокнижнику быть рядом. Высокий красивый кареглазый. Он был ей симпатичен, и она знала, что он может стать надежным другом.
— Слова Нафиры — светлые слова. Спасибо за пожелания, — мужчина едва улыбнулся.
— Да, пожалуйста. Ты не против, если я тебя Чир буду называть. Чип у меня уже есть, теперь Чир.
— Как тебе будет угодно, милая Нафира.
— Ладно, побежали. — Нина хотела справедливости, чтобы здесь и сейчас в этом мире справедливость восторжествовала. Она остро ощутила то, что чувствовал отец перед смертью. В глазах узника Гимпа она увидела истину. Она поняла, что ей делать, куда стремиться и неважно теперь, этот мир или другой, она чувствовала, что, в конечном счете, главное, это поступать праведно, а значит правильно.
Шла сейчас с таким настроением, как Бодров в фильме Брат 2. И лестница, подстать широкая высокая, но Нина спешила. Навстречу ей двигались стражники. Нина набрала в легкие побольше воздуха.
