его девушку к сожительству…
– Он ее изнасиловал, – процедил Роман с ненавистью. – А меня избил, когда я попытался ее отбить.
– Почему ты не пошел в полицию? – потребовал Горький сурово.
Но парень только усмехнулся зло и кивнул на меня:
– Сильно вы ему помогли, когда Демида пристрелили? – Он выпрямился и посмотрел мне в глаза. – А я не буду прятаться и исподтишка наказывать, чтобы не попасться! Пусть все знают, какой Вирран был безнаказанной тварью!
– Много тебе чести сжечь заживо пьяного? – только и смог усмехнуться я.
– Я убил его, – спокойно отозвался парень. – Пристрелил как собаку, потом поджег.
А я понял, что мне не за что его ненавидеть или мстить.
– Можно мне с глазу на глаз? – глянул я на Давида. Тот кивнул, и они с Яном отошли к машине. – Дай мне правду – тебе помог кто? – глянул я сурово на Романа, но он только насупился. – Потому что если тебе помогли, я должен знать. Нашими слабостями могут пользоваться. Скажешь правду – я сделаю все, чтобы тебя оправдали.
– Как? – усмехнулся он презрительно. – Тебе дела не было до того, что творил твой отец. Те, кто верили ему, теперь либо мертвы, либо корчатся в лазарете! Почему ты это допустил? И как мне вообще тебе верить?
Он развернулся и зашагал к машине, а я проследил, как опер Горького выходит ему навстречу с переднего и ускает в салон. Давид курил неподалеку, о чем-то говорил с Яном. Когда я остался в одиночестве, он направился ко мне.
– Давид, я хочу расследования, – посмотрел в его глаза. – Если этот расколется, кто ему поспособствовал…
– Он сдал пушку.
Во рту пересохло. Такие простые, но в то же время тяжелые фразы, полные равнодушия.
– Дар, соболезную, – глянул на меня Давид. – Держись.
– Ты ведь в курсе, что произошло вчера?
– В курсе, – кивнул он и достал очередную сигарету. – Я веду это дело.
– На чьей стороне? – резко потребовал я.
Он медленно затянулся, выдыхая клуб дыма.
– Я прощаю тебе этот вопрос только потому, что у тебя горе, Дарьяр, – посмотрел мне в глаза. – Я не смог тогда добраться до убийц твоего брата по закону. Но никак не препятствовал твоей собственной расправе. Работать на нейтральной стороне непросто, но я делаю все невозможное. И здесь я тоже на стороне общего закона.
– Ты видел полу-обращенных у нашего целителя?
– Меня туда не пустили… – он многозначительно сверкнул глазами.
– Давид, если это дело рук экспериментов Высших – никакого мира не будет. Я проведу независимую экспертизу и дам этому делу огласку. Да, ты получишь их как нарушителей по твоему делу, но своему я дам ход. Вряд ли хоть одна из наших общин, с которыми ранее даже и был заключен мир, останутся равнодушны к тому, то у Высших теперь есть оружие…
– Я тебя услышал, – хмуро кивнул он, выбросил остаток сигареты и направился к машине.
– Дар…
Я встретился взглядом с Яном:
– Спасибо, что был тут.
– Я все еще тут.
– Ночь будет тяжелой. Пошли.
Я глянул на белую рубашку, покрытую сажей. В груди дернуло тоской по Ромке. Я бросил ее черт-те где одну. Но в душе был такой раздрай, что я сам не понимал, как мне из этого всего выдираться.
* * *
Стемнело. А я все сидела в темной комнате в пустоте. Почему-то была уверенность, что Дар не позвонит. Да, он говорил, что не отпустит. Но не отпустить и исчезнуть самому – разные вещи.
Может, ему что-то наговорил отец? Почему я сразу не подумала?
Эта мысль сорвала меня с места, и я решительно направилась вниз. Гостей было еще много, поплутав по залу, я так и не нашла отца. Ужасно не хотелось ему звонить – он не видел меня столько месяцев, но даже не подошел поздороваться. Но пришлось сцепить зубы и набрать его номер. Ответил он только после второго звонка.
– Ромалия, я позади…
Я обернулась и, увидев его возле лифта, направилась прямиком к нему. Он смотрел на меня с непонятной мне слабой улыбкой и чему-то кивал, глядя мне в глаза.
– Ты очень похожа на маму, – произнес вдруг с такой нежностью.
Я открыла рот, чтобы что-то сказать, но вместо этого вдруг раскисла. Горло сдавило спазмом, и я застыла взглядом, пережидая, когда влага рванется из глаз, чтобы образ отца перестал плыть перед глазами.
– Что ты ему сказал? – выдавила, когда удалось разомкнуть парализованный рот.
– Пойдем, – кивнул он мне на лифт. – Что у вас случилось?
– У нас?! – вскричала я. – Ты у нас случился! Что ты ему наговорил?!
– Ничего, – с наигранным удивлением пожал он плечами и кивнул на ожидавшую кабину лифта. Когда я зло прошла внутрь, последовал за мной и нажал кнопку. – Я предложил ему мир. Чтобы вы с ним могли жить спокойно. И мне показалось, Дарьяр тоже этого хочет. Вот и все.
– В доме его отца случился пожар! И Дар умчался в поселок. Только меня не взял…
– Ромалия, я бы тоже не взял, – изумленно всмотрелся он в мое лицо.
– Это ты! А у нас с ним все не так! Он даже разговаривать по телефону не стал! Уверена, ты что-то ему сказал!
Оказалось, лифт уже раскрыл створки на нужном этаже, и на меня уставилась Лара.
– А я тебя ищу, – глянула она на меня, потом вдруг одарила отца таким жгучим взглядом, что у меня все противно сжалось внутри. – Ром, пошли, я ужин в номер принесла – тебе и себе. Есть хочу – умираю…
Отец даже шага из лифта не сделал – сложил руки в карманы и только проводил меня каким-то тоскливым взглядом. Я даже обернулась, чтобы досмотреть его до конца, прежде чем его скрыли дверцы. Когда мы с сестрой остались в коридоре одни, захотелось спросить, что такого между ними произошло… но вдруг это стало неинтересно.
– Я, наверное, все же поеду за Даром. У тебя найдется, во что переодеться? Мои шмотки остались у него в машине.
– Ром, перестань! – подхватила меня под руку Лара и повела обратно в номер. – Ну не на ночь же глядя!
– Причем тут на ночь? – уперлась я, дернула руку из ее хватки и отскочила к стенке. – Лара, пусти! – Мы уставились друг на друга. Я – гневно раздувая ноздри, она – в непонятном мне отчаянии. – Я уверена, что отец ему наговорил что-то, – заговорила я. – Наверняка угрожал! А еще этот пожар. Я должна ехать, Лара!
– Это я наговорила, – вдруг спокойно заявила она и кивнула мне на номер. – Пойдем покажу.
Она развернулась и толкнула двери.
– Что ты ему наговорила?
Последовала я за
