отец скажет именно так. Да, они выплатили триста тысяч крон, чтобы спасти честь семьи, но это не означало, что теперь между нами мир и дружба навсегда.
Мне сделалось грустно. Я неожиданно остро ощутил свое одиночество — Хельге было с кем разделить радость, а у меня никого не осталось. Закончив письмо родителям, я написал такое же послание Браунбергам — возможно, добрая госпожа Эмма порадуется за нас.
Впрочем, ладно. Незачем тратить силы и время на напрасные сожаления о том, чего не исправить — нужно браться за дело.
Мой сын — или дочь — не будет жить жизнью каторжника. Он или она родится свободным у свободных родителей.
Это единственное, что сейчас казалось по-настоящему важным.
И для этого надо было потрудиться.
Теща отвела Хельгу в спальню, уложила в кровать — когда я заглянул в комнату, Хельга уже спала. Теща улыбнулась мне и, выйдя в коридор, негромко сообщила:
— Пусть спит, ей сейчас надо. Я тоже, помнится, либо с бадьей обнималась, либо спала от слабости. Ох, Анарен! Ребеночек же будет! Рад?
— Рад, — искренне ответил я. И эльфы, и гномы чадолюбивы — для своих детей мы готовы достать луну с неба и присыпать звездами. Возможно, надо было добавить, что я все для них сделаю, но все слова сейчас казались какими-то лишними. Ненужными. У нас с Хельгой будет ребенок — зачем говорить о том, что я все для них сделаю, если нужно доказывать свою любовь делами?
И самое важное дело ждало меня этой ночью.
Я отправил Исмо домой, сказав, что сегодня уже не буду работать — от волнения у меня действительно дрожали руки. Когда мой помощник и соглядатай ушел, то я приблизился к окну лаборатории и, глядя на заснеженный сад, сотворил заклинание Темной вуали. В общем-то, оно было криминальным, потому что зачастую его использовали не в самых легальных целях, например, для ограблений. Набросив его на окно, я мог зажечь свет в лаборатории, которого никто бы не увидел снаружи. Все будут думать, что обитатели дома спят — а я бы молча делал свою работу.
Отец Хельги пришел в лабораторию примерно в половине второго — к этому времени весь поселок погрузился в сон. Скользнув внутрь, он осторожно выложил на рабочий стол небольшую коробку и негромко сообщил:
— Все спят. Я тихонько задами прошел от шахты, даже собаки не взбрехнули. Дрыхнет народ — просто мое почтение.
Я кивнул и, подняв крышку, увидел капли лунного серебра. Это в самом деле были капли — круглые, такие гладкие, что в их сверкающей поверхности отражалось мое взволнованное лицо. Тесть ободряюще похлопал меня по руке и спросил:
— Чем-то еще могу помочь?
— Ничем, — ответил я. Конечно, мне пригодился бы помощник во время работы, но что делать, буду справляться сам. Тесть кивнул и сказал:
— Тогда я на боковую. Если что, буди, не стесняйся.
На том мы и расстались. Закрыв за гномом дверь, я прошел к рабочему столу и несколько минут смотрел на капли лунного серебра, вспоминая, что сегодня сказал врач после того, как провел осмотр Хельги. Хорошее питание, посильная деятельность, без смен климата — что ж, я все это обеспечу. И дальше мы заживем свободными людьми, я буду создавать артефакты, а Хельга — писать новые книги. Вот только выписать бы сюда еще одного доктора — на всякий случай, для полного душевного спокойствия.
Скрипнула дверь, и я едва не подпрыгнул. Хельга, бодрая и энергичная, вошла в лабораторию и деловито поинтересовалась:
— Ну что, начинаем?
— Какое “начинаем”? — воскликнул я. — Ну-ка быстро в постель и спать!
Хельга тотчас же уперла руки в бока и взглянула на меня с таким видом, что было ясно: ее отсюда и дракон не вытащит. Гномье упрямство давно вошло в легенду, я знал, что Хельгу мне не переупрямить, но должна же она думать о ребенке!
— Вот еще. Я пришла тебе помогать, — заявила она. — Не бойся, не надорвусь, но и тебя в одиночку с этим не оставлю.
Я невольно задумался над тем, что было бы, если бы я тогда просто прошел мимо всхлипывающей девчонки на ступенях ювелирного магазина. Где бы я был сейчас? Каким был? Видимо, заметив, что мое лицо смягчилось, Хельга подошла, взяла меня за руки и проникновенно сказала:
— Анарен, ну я ведь уже тебе помогала. И мы отлично справились вдвоем. А одна моя знакомая говорила, что подвиг — дело общее, ну и вот она я, чтобы оно было общим.
— Я за тебя волнуюсь, — искренне сказал я. Лампа тихо горела, разбрызгивая золотые мазки по волосам Хельги — вот она, моя пиратская принцесса, писательница, сильная и смелая девушка. Настоящая. — Я очень за тебя волнуюсь. И за нее… или за него.
Хельга рассмеялась — наверно, именно с таким лицом ее принцесса Эрна добывала клады и побеждала врагов.
— Ты же слышал, что сказал доктор. Посильную работу — можно, — напомнила она и с самым серьезным видом подошла к коробке с лунным серебром. — Просто давай начнем, и говори, что я должна делать.
Не родился еще тот, кто смог бы переупрямить гнома — я в очередной раз убедился в правоте этой старой пословицы. Инструменты ждали, лунное серебро мягко светило в коробке, и все самое хорошее было впереди. Я знал, что верну свое честное имя — и надо было действовать.
Но перед этим я набросил на Хельгу защитное заклинание. Пусть теперь упрямится, сколько хочет.
— Хорошо, — кивнул я, вынимая капли лунного серебра. Легкие, теплые, они казались живыми. Вот моя рука качнется, и капли выкатятся из нее, растекутся по полу ручейками живой воды. Я разместил первую каплю на рабочей поверхности и взял первый стек для того, чтобы проложить основные дорожки заклинания, которое превратит лунное серебро в артефакт.
Надо будет потом перевезти сюда все вещи из моего прежнего дома. Надо будет сделать здесь ремонт перед тем, как Хельге наступит время рожать. Листья и цветы ложились на сверкающую гладь лунного серебра, и я знал, что у меня все получится. Это была совершенно спокойная, несокрушимая уверенность в себе.
— Двойной стек, — приказал я, не отрывая острый носик первого стека от лунного серебра. Хельга сразу же сообразила, что мне нужно, молниеносным движением вложила стек в протянутую руку, и мои металлические помощники заскользили по лунному серебру в плавном танце. На поверхности капли расцвел сад удивительной красоты — это было поистине произведение искусства, и мне даже стало жаль, что отец Хельги переплавит его, чтобы артефакт
