одну короткую строчку: Эмилия Тальман – фея, местожительство и местонахождение неизвестны. Незадача. Где же ты бродишь, ведьма? Ладно, я знаю, где ты точно будешь через год. И я переключилась на собственную персону. Вот только компьютер знал о Маргарите не больше меня.
Портрета Маргариты Кински не было, биография состояла исключительно из слухов, которые я и так знала. Родители – Хельмут Кински и бедная помещица. Отец умер, мать – погибла в каретокатастрофе. Маргариту родственники сплавили в Пазолини.
О, кстати! Что за Пазолини такое? Компьютер расщедрился, выдал справку. Пазолини оказался чем-то вроде института благородных девиц, куда многие титулованные особы спихивали приблудных дочерей. В связи с нежеланием отцов и матерей светить собственными именами, в Пазолини никогда не афишировали не только имена воспитанниц, но и их количество, даты поступления и выпуска. Последнее обстоятельство объяснило, почему Ядвига не задавала вопросов, зная, где я была. Проверить нельзя – никто не скажет даже королеве. Интересно, а кто же владеет этим заведением, коли не стесняется отказывать даже коронованным особам? Но, конечно же, на этот вопрос ответа не было, да и не надо, и так голова кругом идёт. Маргарита-то, оказывается, ещё та оторва, судя по сплетням. Хотя, что я не видела, как эти сплетни появляются? Вон, про меня уже говорят, что я Гизеле юбку на голову задрала, хотя я её и пальцем не тронула!
Махнув рукой, перестала читать гадости о себе, задумалась, что делать? Убеждать всех, что я – Маргарита, маргаритей не бывает? Ладно, придётся взрывать мозг Линцу, чтобы у него и мысли не мелькнуло, что я – не я. И это не так и плохо. Вздорной девице многое простят, а под этим соусом я могу делать почти всё, что хочу. Осталось лишь выяснить, чего я хочу.
Поразмыслив немного, я поняла, что хочу спокойно жить: не думать о том, что есть завтра, не вздрагивать от стука в дверь, не прятаться по тёмным углам. А это значит?.. Значит, я остаюсь здесь? Да, и спасибо Линцу, что он меня сюда притащил. И тут очень вовремя я вспомнила о рюкзаке, зарытом в избушке. Холера! Его надо забрать. Но как? Мне очень не хотелось покидать дворец, и не хотелось даже искать повод для того, чтобы уйти, но повод нашёлся сам собой, мне даже стараться не пришлось.
Несмотря на то, что сказочная жизнь не была наполнена привычными развлечениями, я не скучала – с Нильсом особо не заскучаешь, – и не бездельничала, тренировалась колдовать, что отнимало немало сил. К тому же я начала читать книги из башни и, занимаясь делами, как-то не особо интересовалась, чем занимаются Линц и Ко. Мужчины тоже не торопились делиться со мной планами и свершениями, потому появление во дворце нового человека стало для меня громом среди ясного неба.
Как-то шла я в столовую, и по пути наткнулась на незнакомого парня, похожего на херувима-забулдыгу. Мордочку парень имел смазливую, но для столь молодого возраста уже слишком потасканную, что вполне объяснимо, парень был сильно пьян, и, забегая вперёд, скажу, что и в будущем трезвым я его не видела ни разу.
Увидев меня, незнакомец метнулся через коридор, опёрся рукой о стену, перекрывая дорогу. Дыхнув в лицо перегаром, сказал:
– Здравствуйте, мадам Маргарита. А вы знаете, что вы намного красивее, чем о вас говорят?
Хотелось бы быть менее красивой, может, тогда бы меня оставили в покое. Но херувим не отступил. Сообщив, что у нас есть кое-что общее, предложил обсудить это в более спокойной обстановке. Кажется, я знаю, что имеется в виду. Обязательно, но не сегодня. Сегодня у меня голова болит. Парень усмехнулся, кивнул головой и убрал руку, освобождая мне путь. Кажется, он так легко сдался, понимая, что я никуда не денусь.
В столовую я не пошла. Поднимаясь по лестнице, чуть не рыдала от обиды. Нет, это нормально? Это королевский дворец или публичный дом? Вот сейчас как приду к Линцу, как закачу скандал!.. И я бы так и поступила, если бы меня неожиданно не осенила классная идея: приставания херувима были хорошим поводом, чтобы удрать. Покидать дворец мне не очень хотелось, но забрать вещи, брошенные на произвол судьбы, всё же было нужно, и я начала обдумывать план побега.
На ужин я пошла, решив не привлекать внимание необычным поведением. За столом херувима не было, но он появился чуть позже, когда я уже шла к себе. Сначала я испугалась, но, взяв себя в руки, спросила у херувима, знает ли он, где находится. Пропойца насторожился, а я, напомнив, что мы находимся в королевском дворце, громко крикнула. Тут же звякнуло железо, на горизонте появился стражник. Херувим сразу потерял весь свой гонор, откланялся. Вот! Получите, распишитесь! И, улыбнувшись гвардейцу, пошла к лестнице. Поднималась по ступенькам, думая о том, как же мне повезло, и как же не хочется никуда уходить, но надо. Нет, надо. Очень-очень надо! Ладно, сейчас посплю, а под утро свяжу простыни, привяжу к батарее и выброшу в окно. Пусть думают, что я сбежала по простыням, а сама – через башню в парк, далее – к королевскому тракту, по которому утром в горы отправится караван лесорубов. С ними доберусь до гор, далее – пешком. Ох, зачем мне это надо?
Ранним утром на заднем крыльце шляпного салона появилась Матильда – молодая дебелая девка, работавшая горничной в салоне мадам Тейт. Матильда пришла к Тейт год назад наниматься в шляпницы, но, застеснявшись, толком объяснить ничего не смогла. Мадам Тейт, как раз искавшая прислугу, оглядев девку, предложила ей работу горничной. Сначала Матильда расстроилась и обиделась, что её так низко оценили, но после, посмотрев на то, как живут шляпницы, завидовать им перестала и даже обрадовалась, что всё так удачно сложилось в жизни. Впрочем, было одно, что не давало Матильде жить спокойно – деньги. Шляпницы имели деньги и немалые. Матильда тоже хотела денег, но хотела получить их, ничего не делая или почти ничего. Такие случаи в жизни горничной бывали, но редко, а хотелось бы почаще.
Оглядев двор, Матильда скрылась в доме и снова появилась минут через пять уже с охапкой покрывал в руках. Пройдя в дальний угол двора, где были натянуты верёвки, Матильда сложила ношу на забор и начала развешивать на верёвках покрывала, зевая во весь рот.
Вдруг с улицы донеслось тихое:
– Эй.
Матильда приподнялась на цыпочках, повела головой вдоль штакетника. Меж досок мелькнуло лицо, женский голос тихо
