просто молчим. В памяти надоедливо всплывают моменты, когда Ассар пытался воскресить ту искажённую, которую пришлось убить в хижине.
Он хотел таким образом показать мне собственное могущество и добровольно переменить на свою сторону. Вот только воскресить девушку не удалось. Ему не хватило сил. А она так и осталась для меня нежной и красивой человечкой из видения, окружённой синими цветами неаполиса.
Я помню, какие слова он произносил и что именно делал, чтобы воскресить её. Почему я так не умею, Луна? Почему не мне досталась эта сила? А теперь её ни у кого нет.
— Ты можешь попробовать, — предлагает Марко, прочитав мои мысли.
— Какой смысл? Сила Ассара погибла вместе с ним.
— Мы этого не знаем.
— Я чувствовала, как она меня покидает.
— Это связь оборвалась. Сила могла остаться.
— В любом случае, я и не умела воскрешать. Это только бессмертным дано. А бессмертной я могла стать лишь в том случае, если бы прошла полный обряд единения с Ассаром.
Марко тяжело вздыхает.
— Всё же я считаю, что попытаться стоит...
Какова вероятность, что Луна вдруг решила подарить мне столь огромную силу, которую уже использовали неправильно? Мне кажется — никакой. Но Марко прав — попытаться действительно стоит.
Пока не поздно.
Мы вместе возвращаемся в дом и поднимаемся в комнату, где лежит Мишель, минуя родных, что собрались в гостиной и сейчас горько рыдают, оплакивая смерть Миши.
Я никому не хочу говорить о том, что собираюсь сделать. Не нужна им эта надежда. Ведь я почти уверена — ничего не получится.
— Что тебе требуется для ритуала? — спрашивает Марко, тихо прикрыв за нами дверь.
— Моя кровь, нож и огонь.
Сев на край постели, я осторожно кладу ладонь на грудь Мишель в области сердца. Нет ударов. И голова её покрыта прозрачной тканью. Вампирская традиция прощания — закрывать женщине лицо.
— Так пойдёт? — волк кладёт на постель перочинный ножик и зажигалку.
— Да, — я киваю в ответ, после чего осторожно убираю ткань с лица сестры.
Помоги мне, Луна.
По пунктам расскладываю в голове действия Ассара во время попытки воскрешения искажённой. Сначала нож.
Нужно сделать надрез поперёк ладони. Я делаю.
Затем нужно сделать такой же на лбу воскрешаемого — надрезы должны совпадать.
Потом нужно опалить пламенем лезвие ножа, произнося при этом слова на древнем языке "Иммортус лио вага ту зарэ варда". Ассар сказал, что эти слова значат — "Бессмертие даёт мне силу возвращать жизнь".
Заряженным лезвием нужно сделать перекрёстный разрез, только теперь наоборот — сначала на лбу воскрешаемого, затем у себя на ладони.
Я делаю.
Вот и всё.
После этого остаётся приложить ладонь ко лбу, чтобы надрезы полностью совпали и ждать.
Я прикладываю и молюсь. Молюсь так отчаянно, что сердце перестаёт биться вместе с сердцем Мишель. Кажется, у нас сейчас на двоих остановившееся сердце.
Я вновь и вновь повторяю слова "Бессмертие даёт мне силу возвращать жизнь". Я говорю их вслух, произношу их мысленно. Я их кричу и их плачу. Но ничего не происходит. Миша не просыпается.
Луна не дала мне силу.
Мишель не вернётся.
Никогда больше.
Это конец.
— Мне жаль, малыш, — хрипит Марко, положив руки на мои трясущиеся от рыданий плечи. — Мне очень жаль.
Всё кончено.
Ками
Месяц спустя. Колледж имени Варранов и Хазардов
Я кое-как разлепляю веки под противную мелодию будильника, которую установил на моём телефоне Марко. Ужасный! Мерзкий! Доставучий волчара! Никак не может оставить меня в покое! Вечно ему нужно хоть в чём-то поиздеваться надо мной. Чтоб его блохи загрызли!
Тяну руку в сторону и сбрасываю будильник. Мерзкий звук наконец прекращается, и я снова утыкаюсь носом в подушку.
Вчера мы были на шабаше почти до рассвета. Можно сказать — шабаш только сегодня закончился. Это было что-то с чем-то. Давно я так не отрывалась. Да в принципе я никогда так не отрывалась.
А во всём виноваты Сэя и Марко — они меня туда потащили.
И я с точностью могу вам сказать, что алкоголь — зло. Злющее!
До сих пор гудит голова, а во рту сухо, словно в пустыне.
Хотя, возможно, сухость вызвана жаждой. Я постепенно стала привыкать к утренней жажде. И, чтобы не бежать в мужское крыло общежития к Марко, приучилась собирать вечером немного его крови в бутылочку. Утром очень даже спасает. Поверьте мне!
Вот и сейчас я скатываюсь на пол и практически ползком направляюсь к мини-холодильнику, достаю бутылку с кровью и с жадностью присасываюсь к ней губами.
Один из минусов обряда единения истинных: если вы пока не живёте вместе, приходится вот так вот заморачиваться.
И меня жуть как бесит, что Марко так не страдает. Ему-то мою кровь пить не нужно! Хотя, есть кое-какая область, где он тоже испытывает неудобства...
Выпив крови, я тут же ощущаю прилив сил и энергии. А ещё говорят — алкоголь не особо воздействует на изменённые расы. Ну, меня это, по всей видимости, не касается. Я хоть и стала вампиром, а выпивка так и превращает меня в размазню.
Сэю на её кровати не замечаю. Наверное умотала к какому-нибудь парню. У подруги либидо ого-го. Представляю, что будет, когда она истинного встретит. Затрахает его до смерти.
Фу. Какая неприличная я стала!
Невольно смеюсь над собой же. В последнее время, я часто это делаю. Подшучиваю над собой, критикую и не боюсь смеяться. После всего пережитого — это стало ценным приобретением. Оказывается, недостатки это не так уж страшно. С реальным страхом и болью мне пришлось столкнуться. И не только мне.
Прошёл месяц с самого ужасного дня в моей жизни. Всего месяц, а кажется, будто это в другой жизни было, и вовсе не с нами произошло.
Луна постаралась и подтёрла воспоминания и чувства так, чтобы запомнились в основном хорошие. Но тем не менее, абсолютно всё стирать богиня не стала. Мы должны были запомнить, благодаря чему именно имеем настоящее и сегодняшний день в том виде, в котором он у нас есть.
Окно с грохотом открывается, заставив меня резко вскочить на ноги. В комнату вваливается Марко и тут же одаривает меня кривой и наглой ухмылкой. Проклятые глаза, которые давно лишили меня разума, ползут по моему телу вниз, не упуская ни одной детали — я по-прежнему сплю практически голая, вот и сейчас на мне только
