– Не-е-ет! Нет! Нет!
Меня кто-то пытался остановить, что-то говорил. Хватали за руки. Но я знала лишь одно – мне нужно добраться до туда. Срочно! Прямо сейчас.
Тень же обещал! Он обещал! Как он мог?
Обменять себя на заложников? Он знал, на что шел или это случайность?
Я была безумна.
Когда я прибежала на место, дым еще не рассеялся. Я пробежала мимо сидевших на дороге в обнимку родителей Лины, прямо к тому месту, где враг был разбросан взрывом.
– Не подходи! – крикнул Скала. – Некоторых надо добить.
Мне казалось это сумасшествием.
– Дурак! Как ты можешь так спокойно говорить, когда Тень пожертвовал собой?
А я крутила головой.Конечно, что ему огорчаться? Станет новым главой! Вокруг стали показываться наши. Они быстро проверяли состояние нападающих. Кто еще был относительно цел и регенерировал, тех, без сомнений, лишали жизни.
По щекам текли слезы. Нос не дышал.– Тень! Саш!
– Тень! Саш!
Я захлебывалась всхлипами. Искала, но не находила ни зверя, ни истинного.
– Тень, пожалуйста! Нет! Зачем? У нас же только стало налаживаться! Тень! Я никогда тебя не оставила бы, даже пусть мы жили бы на расстоянии в два метра. Почему ты сдался? Мне все равно это, Тень! Какой же ты дурак! Я же столько тебе еще не сказала! Я тебя люблю, слышишь? Зачем ты это сделал? Зачем? Ты мне нужен. Нужен! Слышишь! Никто другой, только ты!
Я шлепнулась на колени, задыхаясь от невысказанных слов, от слез, от ужаса. Я смотрела вперед, но не видела ничего.
– Встань, – раздалось приглушенный крик откуда-то снизу, будто из-под земли.
Я подумала, что у меня глюки. Земля уже говорит со мной голосом Тени, и будто давно.
– Отойди! Встань! – повторилось вновь. – Настя!
Скала поднял меня за локоть и практически отволок на два метра в стороны. Квадрат пережеванного дорожного полотна первернулся, на котором я до этого сидела, как ячейка в “Поле чудес! Оттуда вылез сначала Тень, а потом выпрыгнул и черный зверь – Саша.
Не успела я понять, как оказалась прижата к груди истинного. Его рука и нос зарылись в мои волосы. Он обнял меня крепко, запеленал в свой запах мое горе, мою дрожь.
– Стоило себя подорвать, чтобы это услышать, – прошептал он.
Меня трясло. Я все еще не могла ничего осознать, а когда поняла, что это действительно он, что он жив, то крепко сжала его в ответ руками и разрыдалась во весь голос.
– Ты жив? Жив! Жив, – твердила я сквозь всхлипы.
А потом вдруг замерла. И забилась в его руках в ужасе.
– Нам нельзя… Близко же… Два метра.
Тень держал крепко, не отпускал.
– Ты вопила надо мной минут пять, со мной ничего не случилось, как видишь.
Я подняла голову и всмотрелась в лицо мужчины. Весь в черно-красных разводах, взлохмаченный, голый, но довольный до жути. Глаза горят! Так точно не смотрят те, кому нехорошо. Так смотрят те, кому очень-очень хорошо!
– Но как? Почему это перестало тебя мучить?
– Не знаю. Может, потому что ты меня, наконец, приняла, и я это узнал? Мой зверь узнал? Не знаю, – Тень стиснул меня крепко-крепко.
Вокруг шуршал мир, но мы не двигались. Не могли.
– Даня, – тихо позвала я, впервые называя истинного по имени.
Сверх вздрогнул, а потом приподнял мое лицо за подбородок и посмотрел с такой нежностью, что у меня снова полились слезы.
– Да, любимая?
– Я тебя люблю.
Гибрид улыбнулся самой сияющей улыбкой, которую я только видела.
– И я тебя.
Час спустя***
Она долго крутила в голове слова, но так и не смогла найти тех, кто смог бы зашить дыру в родительском сердце. Такого волшебства просто не существовало.Альбина вышла из больницы. Она только что оказала помощь всем раненым Бродячим и едва стояла на ногах от усталости. В большой беседке сидели все, кому не требовалась врачебное вмешательство, и женщина нашла глазами родителей Лины.
Но и молчать она не могла. Альбина поспешила и опустилась перед супружеской парой на колени.
– Мне нет оправдания. Я безумно сожалению о случившемся, – с болью в голосе сказала врач.
– Ты обещала, что с Линой все будет в порядке. Думаешь, твои сожаления вернут нашу девочку? – приемная мама девушки встала с места.
– Я знаю, что с того света не вернуть ни словами, ни поступками. Мне дико больно от потери Лины, и я могу представить, каково вам.
– Нет. Ты не представляешь. Дочка так доверяла тебе, а ты ее подвела!
– Да. Это так.
Альбина смотрела на дощатый пол беседки, на котором стояла коленями, а приемные отец и мать Лины – на врача.
– И все? Это все, что ты можешь сказать? – крикнула приемная родительница.
Альбина вздрогнула от крика. Она сама понимала, как сухо звучат ее слова, как скудно, но любые другие звучали бы так, словно она хочет себя выгородить. А она не хотела.
– Я чувствую, что все, чтобы я не сказала – ничтожно, и будет звучать, будто я хочу снять часть вины с себя. А я не собираюсь. Пусть меня осудят. Я готова понести наказание.
– Одни сухие фразы! Ты хоть любила ее? Или все это холодный расчет?
Альбина резко подняла голову, с болью во взгляде глядя на супружескую пару:
– Лина мне как дочь! Я приняла ее собственными руками на этот свет, отдала в вашу семью и наблюдала каждый день, какой замечательной она растет. Мы праздновали каждый день рождения вместе. Я с нетерпением ждала, когда же Лина найдет свою любовь. Того, кто будет принимать ее особого зверя…
– Ты лишила ее этой возможности! – перебила ее женщина.
Сглотнув колючку, Альбина едва выговорила:
– Да. Это так. Это все из-за меня.
– Почему ты не пришла на похороны? Почему ты откупилась дорогущим склепом?
– Я только несколько часов назад узнала, что она умерла! Она была стабильна, когда я в ссоре покинула клан. Но я оставила ее на лучшего врача – на Леона. И он не покинул ее до последнего!
Настя тоже решила высказаться в подтверждение слова Альбины, заодно и извиниться за себя:Родители Лины не могли представить такое. Для них слова врача были неожиданностью. Они-то думали, что Альбина знала и хладнокровно не пришла.
– Я тоже только узнала, что Лины нет. Иначе я обязательно была бы на похоронах! Простите нас за это.
Минута молчания казалась часом. Родители погибшей девушки смотрели на лица и потихоньку верили словам врача. Теперь все совпадало, а такая терзающая боль от равнодушия врача погасла. Альбина не предавала память об их девочке. Ее душа тоже болит.
Тень выпустил руку Насти и опустился рядом с Альбиной на колени:
– Я тоже виноват. Если бы я был мудрее, этого всего не случилось. Мне просто стоило дать Насте немного свободы, и тогда бы всей этой ситуации не было.
Настя хотела тоже опуститься рядом с любимым, но нога прострелила болью. Тень поймал ее руку и покачал головой, чтобы она этого не делала. Тогда девушка сложилась пополам в животе, низко наклоняясь:
– Я тоже виновата. Если бы не я, Тень не выпил бы пилюлю. Лина была в порядке.
Скала присел к розам и сказал в бутон:
– А что Сашу не вспоминаете, как виноватого? И лисичку его, что уехала? А, может, еще кого откопать можно, кто в цепочке поучаствовал. А, точно! Леона не хватает, у которого база Бродячих была. И родителей всех виноватых, которые так воспитали детей. И родителей родителей. Но, если честно, ребят, это же все жизнь. И судьба. Девчульку, конечно, жалко, но она уже ушла. А вы гробите себя здесь. Сожалеете? Помогите тем, кому сейчас нужна протянутая рука. А играть в эти все обидки и месть, разборки – это все путь в собственную могилу.
– Может, я туда и хочу! – крикнула мать Лины.
– Ну так иди! Только других с собой не затаскивай. Они здесь нужны. Альбина спасла сотни жизней и спасет еще больше. И, если уж на то пошло, слышал я эту историю с мамой Лины. И роженица и дитя не жильцы оба были. Но смерть не обмануть. Сколько раз видел: если суждено умереть, сколько не торгуйся с костлявой – лишь отсрочишь срок. Лучше бы радовались годам, что провели вместе, да свою любовь направили на других. У нас в клане вам точно место найдется. Не так ли, глава?
