творите с ним, страшно подумать.
Эта оценка была бы слишком откровенной, будь она произнесена в приличном обществе, но общество Фанни ни разу не было приличным.
Куртизанка хлебнула чаю, потом поставила чашку на блюдце и встала.
— Думаю, мне лучше уйти, чтобы не причинять вам еще больше неудобств, леди Буршье.
Ошеломленная, Элоди тоже встала, оставив свою чашку на столе.
— Эм… спасибо, что заглянули, миссис Уилсон.
Было странно благодарить за визит куртизанку, но Элоди сделала это практически не задумываясь. Просто привыкла быть вежливой. Или, возможно, так этой странной встрече можно было бы придать хоть сколько-нибудь нормальный вид.
Фанни натягивала перчатки.
— Прошу, миледи, позаботьтесь о Джеймсе. Внутри он гораздо нежнее, чем кажется снаружи.
В этом Элоди могла бы с ней согласиться. Она кивнула.
— Я делаю всё, что в моих силах.
Фанни замерла, устремив на нее взгляд, внезапно лишенный всякого тепла и юмора. Такой контраст с ее прежним поведением немного напугал Элоди.
— Леди Бурьше, вы знали, что Джеймс поклялся на могиле отца, что больше не прикоснется к выпивке?
Глаза Элоди округлились, и она покачала головой.
— Нет, он мне не говорил.
— Если он нарушил клятву из-за вас, это значит, что вы имеет над ним реальную власть. И если вы ею злоупотребите, я лично прослежу, чтобы вы заплатили.
Она очаровательно улыбнулась.
— Доброго дня, моя дорогая леди!
С Элоди было покончено. Фанни Уилсон ушла так же стремительно, как прибыла сюда, оставив ее с открытым ртом и бешено колотящимся сердцем.
Что это было? Куртизанка угрожала ей?
О да, всё именно так.
Но ее угроза прозвучала почти как комплимент, ведь она отметила, что Элоди имеет власть над Джеймсом. Чего еще желать влюбленной женщине?
Кроме того, Элоди могла бы поклясться, что услышала в тонком голоске Фанни нотки зависти. Хотела ли она сама иметь такую же «власть» над виконтом? Но Элоди не успела об этом подумать, потому что ее внимание привлек новый стук в дверь. Это пришла экономка.
— Прошу прощения, миледи, но вы нужны милорду Рочфорду.
Элоди облегченно выдохнула. Он сделал это. Впервые за все эти дни Джеймс просил ее прийти, а не собраться и выехать. Она нужна ему, а он нужен ей, и она отправилась наверх, ведомая надеждой, что он тоже наконец-таки это понял.
Глава 33
Джеймс потянулся к шнурку для вызова слуг и, когда пришла экономка, попросил позвать к нему Элоди. Сам устроился на подушках повыше и принялся ждать. Возможно, ожидание займет несколько часов? После его поведения повезет, если она вообще изволит прийти.
Но либо удача была на его стороне, либо милосердие Элоди и правда не знало границ, но она поднялась к нему всего через пару минут.
— Ты меня звал? — уточнила она, подходя к кровати.
Он пытался уловить в ее голосе нотки обиды, но ничего такого не было. Вместо этого она подарила ему самую искреннюю улыбку, и Джеймс не удержался — улыбнулся в ответ.
— Уилл и Джордж только что приходили, — сообщил он.
— О, а у меня тоже был посетитель! — ответила Элоди и бросила на него взгляд, похожий на тот, которым Джордж пригвоздил его ранее.
Джеймс напрягся и приподнял бровь.
— Что за посетитель?
Он не ждал гостей. Никого не ждал.
Кто-то приехал специально, чтобы увидеть Элоди? Если это был мужчина, Джеймс убил бы его, и плевать, что силы не до конца вернулись.
Возможно, ему приходилось мириться с другими мужчинами, пока они находились под крышей графа Дорсета, но теперь, в его доме, у Элоди не будет другого сопровождающего, кроме него и его братьев.
— Фанни Уилсон приезжала, — сказала Элоди. — Она просила передать тебе наилучшие пожелания.
Если бы она сказала, что сам Христос сошел с небес, чтобы выпить с ней чаю, Джеймс бы не был так удивлен.
— Фанни Уилсон? — переспросил он шепотом.
У него пересохло во рту. Чертова Фанни. Надо будет придушить ее при первом же встрече. Разве она уже не нанесла достаточно ущерба своей проклятой книжонкой?
Сердце Джеймса начало бешено колотиться. Утром он наговорил Элоди глупостей, а потом сразу же приехала Фанни… Черт, за эти пару часов могло случиться непоправимое!
— Это… — начал он. — Это очень мило с ее стороны, навестить меня.
Господи, это самая идиотская вещь, которую он мог выдать по трезвости. Мило? Визит куртизанки ни разу не был милым!
Но Элоди рассмеялась, и сердце Джеймса согрелось при этом звуке.
— Твое лицо сейчас очень похоже на моё, когда мне доложили о ней. И она… она оказалась вовсе не такой, какой я ожидала.
Джеймс облегченно выдохнул, но надеялся, что это не очень заметно. Возможно, всё не так уж и плохо, правда?
— И какое же у тебя впечатление?
Элоди вдруг отвела глаза.
— Фанни… очень необычная женщина.
Джеймс уставился на нее, ошеломленный. Ему показалось, или Элоди сравнивала себя с Фанни, да еще и не в свою пользу? Но это же нелепо. С Фанни бывало весело, приятно проводить время, но она никогда не могла бы сравниться с Элоди. Никто не мог.
— Эли, — тихо сказал он, жалея, что лежа на кровати не так-то просто перехватить ее взгляд. — Мы с Фанни были друзьями, но я никогда не думал о ней, как о чем-то большем.
Она просто кивнула, сжав губы в одну линию. Очевидно, она не хотела продолжать этот разговор, и это вполне устраивало Джеймса. Он прочистил горло.
— Эм… мои братья рассказали кое-что, что вызвало у меня беспокойство.
Элоди расправила плечи и направила на него взгляд, явно благодарная за смену темы.
— Что случилось? — спросила она.
— Кажется, сплетники вовсю болтают о нас с тобой.
Она покраснела — замечательный, самый красивый оттенок.
— Да, — кивнула она. — Я тоже об этом слышала…
Джеймс подался вперед.
— Я не хочу вредить тебе больше, чем уже это сделал. Ты не должна портить репутацию из-за глупого обещания…
Элоди вздернула подбородок.
— Дело не только в обещании, — твердо сказала она. — Конечно, я чувствую некоторую ответственность за твой срыв, но я знаю, что мне не обязательно было приезжать. Я могла бы послать записку в качестве извинений, но…
Жар прилил к щекам Джеймса.
— Но? — побуждал он ее продолжать.
— Но я выбрала приехать и остаться здесь. Это мое решение. О чем тебе это говорит, Джеймс?
Если честно, он не хотел отвечать. Просто боялся случайно не высказать глупую надежду, у которой не было шансов когда-либо стать правдой.
— О том, что ты самая добрая девушка в Британии? — попробовал отшутиться он.
Она со вздохом покачала головой.
— Это значит, что сожаление — не
