Как только он утих, я осторожно опустил ладонь.
Исчезло. Бесследно.
— Потрясающе, — выдохнула Светлая, осматривая и ощупывая пальцами искусно проделанную Хаосом работу. — Как будто и не было.
— Его и не было, Элли. Никогда не существовало. Думай об этом — так будет проще.
Она хмыкнула, встретив мой взгляд, и придвинулась, позволяя одним выверенным движением усадить на себя ее миниатюрное грациозное тело. Обвила руками шею, прижалась грудью к моей, рождая внутри настоящую смертоносную бурю чувств.
— Если я буду так думать, мне придется забыть твой поступок, — сказала шепотом, мазнув губами по щеке. — А он важен. Очень важен. Ты избавил меня от кошмаров, Рей. Я не могу об этом забыть.
Нетерпеливо толкнувшись в меня, раздразнив и без того налившуюся напряжением плоть, она впилась губами в губы. Жадно, пылко, несколько грубо.
О темные боги, плевать…
Теперь мне некуда спешить. С ней у меня есть все время этого мира.
Приподнял стройные бедра и плавно опустил на себя, входя так глубоко, насколько позволяла наша вызывающая поза. Ловя губами ее стон, смотря прямо в затуманенные страстью глаза.
Она задвигалась первой. Доверчиво, без страха и тревог. Вначале медленно, не отпуская мой взгляд, шумно выдыхая и столь же громко вбирая накалившийся от желания воздух. А после быстрее, все более властно, раскрепощенно, принуждая последовать за ней, слиться с ее темпом.
Сердце одержимо ударялось о ребра. Дыхание сбилось, пламя вырвалось из источника, насытило крылья, подарив им шанс расправиться и тотчас сомкнуться вокруг девушки, буквально охватить ее неприступным коконом.
— Рей… я…
Не даю договорить — просто не могу спокойно смотреть на розовый румянец на щеках и обкусанные губы. Дико приникаю к ним, вновь пробую на вкус, с упоением слушая ее стоны, прорывающиеся сквозь наш безумный поцелуй. Сжимаю нежный холмик груди, скольжу выше, путаюсь пальцами в волосах…
И насаживаю. Снова и снова. Еще раз.
Глубоко. Резко. Часто.
Стискивая девичью грудь, горло. Поглаживая щеку и заново припадая к манящим устам.
Смелые, упоительные поцелуи. Жар дыхания. Бегущие по вискам и лбу капли пота. Смятые простыни и ноющая, но чертовски приятная боль в ногах…
Необходимое откровение, нагота разгоряченных тел…
Мы теряли голову. Сходили с ума одновременно, и обоим это нравилось. Растворялись в моменте, вжимались друг в друга так, будто весь мир сейчас канет во тьму, и это последний раз, когда мы можем насладиться нашей близостью. Нашим огнем. Общими желаниями и остротой чувств.
В глазах потемнело, все в теле напряглось до предела, и толчки стали быстрыми, безжалостными. А затем удовольствие, достигнув пика, яркой вспышкой ослепило нас, заставив выгнуться в спине, стать до невозможности ближе друг к другу. Мы наслаждались секундами единства и будоражащим кровь напряжением, вскоре сменившимся на чувственную истому.
Не двигались, дышали в унисон. Но долго я не выдержал — вжал Элин в себя, обнял с намерением продлить прикосновения ее и моей кожи. Коснулся носом волос, прикрыл глаза, довольствуясь тем, как изящные ладони скользят по спине, то подбираясь к основаниям расслабившихся крыльев, то возвращаясь к пояснице.
— Люблю чувствовать твои руки на своем теле, — шепнул охрипшим голосом. Рваное дыхание задело ее кожу — она легонько вздрогнула, спрятала лицо в изгибе моей шеи. — И слушать, как ты дышишь. Прекрасный звук.
— Странные у вас пристрастия, мой принц, — усмехнулась тихо. — Но могу сказать, что по отношению к вам я ощущаю все то же самое…
Улыбка в голосе. Радостное биение сердца. И еще один миг тишины, который жутко сильно хочется растянуть до бесконечности.
Но время не ждет. Сначала дело, после — жар сплетенных в объятиях тел, горячих и возбужденных.
— Готова к полету?
Нехотя отлипнув, сжав хрупкие плечи, заглянул в глаза и уже по ним прочел твердый, преисполненный решимости ответ.
— Всегда.
43. Небесный город. Элин
Я боялась высоты.
Страх неосознанный, тянущийся из глубины, мучительный. Я умела его подавлять: работа шпионки так или иначе обязывала меня взбираться на крыши зданий или прятаться в пышной листве деревьев. Тогда эмоции отключались само собой, некая апатия придавливала страхи незримой плитой, и я выполняла свои обязанности с холодным безразличием, как того требовал Лорд.
Но сейчас я не могла ни избавиться от клокочущих в груди чувств, ни отключить эмоции, когда рядом находился тот, из-за кого эти эмоции и были вызваны. Сердце тяжело бухало за ребрами, пуская по груди и плечам мелкую противную дрожь.
Я мужественно не подавала виду, что мне страшно, когда Рейдан брал меня на руки и расправлял крылья, с уловимым наслаждением похрустывая суставами. Таила дыхание, молчала, но знала точно, что он ощущает мои скованность и волнение. Быть может, потому его касания были столь нежны — держал крепко, осторожно, не спешил подниматься ввысь, давая привыкнуть к его рукам. К ним-то я привыкла, а вот к страху перед полетом — нет.
— Нет смысла бояться то, что дарит ощущение свободы. Все будет хорошо, — заверил Рей и сделал первый взмах крыльями, прыгая на перила балкона.
Короткий томительный миг — и он срывается вниз стрелой, мгновенно усиливая колкое чувство до животного ужаса. Потеряв остатки воздуха, примкнула к нему плотнее, крепче обвила руками шею, пряча лицо в ее изгибе.
Не размыкала век, не смотрела. Не могла расслабиться, уловить момент, чтобы выдохнуть с облегчением, но чувствовала, что мы начали подниматься вверх. Слух резали резкие взмахи крыльев, по телу хлестал прохладный ветер, ловко забираясь под меховую накидку и просачиваясь сквозь плотную ткань рубахи. Кровь кипела, но не согревала.
Рейдан предупреждал, что воздух вблизи облаков режет легкие морозом, ветер в ярости гудит и не жалеет оказавшихся на почти божественной высоте смельчаков, потому заставил надеть теплые вещи. Только это ничуть не спасло от ощущения смертельного холода. Я уже не понимала, отчего дрожу: от впивающихся в открытые участки тела морозных иголочек или понимания, что я впервые в жизни оказалась так далеко от земли.
Это не свобода. Для кого-то летать подобно птице — пытка.
Не уверена, что меня будет реально переубедить…
Словно услышав эту мысль, мужчина коснулся губами волос в успокаивающем поцелуе.
— Уже можешь открывать. Давай, Элли, смелее.
Дрожь под ребрами плавно обратилась в нежный трепет, будто некто ухватил мой страх пальцами, чтобы уничтожить его раз и навсегда. А может, это происходило взаправду. Возможно, Он нащупал его и сейчас пытался раздавить или хотя бы ненадолго ослабить чудовищное давление на разум.
Как бы там ни было, я нашла в себе смелость отлипнуть от мужской шеи и осторожно приоткрыть веки.
С губ тотчас сорвался полный немого восхищения вздох. Глаза широко распахнулись в попытке получше разглядеть и сохранить в памяти открывшийся взору вид. Все под нами было затянуто сплошным молочно-серым покровом — мрачного королевства чернокнижников, как и отдельных участков земли, не видать. Над головами растянулось лазурное небо, кое-где разрезанное одиноко плывущими перистыми облаками. Впереди — ослепительно-яркое солнце, раскинувшее заостренные лучи во все стороны.
Мы летели туда, в эту светлую неизвестность, и с каждым взмахом крыла крупный солнечный диск становился все больше и ближе. Он манил протянуть руку, коснуться лучей, чтобы пропустить сквозь пальцы их тепло. Но от восторга я не только забыла, как дышать, но и утратила способность шевелиться.
Все, что смогла сделать, это облачить свою радость в слова:
— Потрясающе. Стоит завидовать птицам и драконам… Они могут видеть такое каждый день.
Кому-то могло показаться, что в этом нет ничего особенного. Всего лишь облака, солнце да бесконечное светло-синее пространство…
