огляделся. — Включить чайник!
Ладно, пусть делает: приготовление чая из пакетиков трудно запороть, в прошлый раз он справился.
Скоро на стол передо мной опустилась любимая хвостатая кружка — надо же, запомнил! Ты не безнадежен, Арман.
— В шкафчике на нижней полке стоит сухарница с печеньем. Тот шкафчик, что…
Арман принюхался. Забавно все же, что драконы, так похожие на людей, привыкли многие вещи определять по запаху.
— Нашел! — бодро сообщил он и безошибочно открыл нужную дверцу.
Как странно все это, так чудно! Мы вели себя как пара добрых знакомых. Как люди, которые пока только нащупывают пути сближения. Боятся сказать лишнее, не так посмотреть, ляпнуть глупость. Я видела, что и Арман в смятении, и для него это все непривычно и ново.
Стоило переспать друг с другом, создать маленькую жизнь, истрепать друг другу все нервы, чтобы только сейчас по-настоящему начать знакомиться друг с другом. Ну не дураки ли мы оба?
Арман выхватил сухарницу левой рукой, однако рука, все еще затянутая в черную перчатку, отказалась подчиняться как следует. Арман забыл о своем увечье, не удержал скользкие хрустальные бока тремя пальцами. Правда, успел перехватить сухарницу у самого пола, но печенье разлетелось по всей кухне. Сегодня с момента нашей встречи все так и норовило разлететься и рассыпаться.
Арман замер и сжал губы. Каково гордому и могучему дракону почувствовать себя слабым?
— Я соберу.
Я остановила Армана, не дав наклониться, поймала за руку и притянула к себе. Он подчинился и терпеливо ждал, пока я стащу с его искалеченной ладони перчатку. Мне нужно было увидеть, что я натворила. И давно следовало сказать:
— Спасибо, что спас меня и сына.
— Не за что, Елена.
Раны затянулись, но мне все равно было больно видеть обрубки на месте пальцев.
— Это навсегда? — прошептала я.
Арман, пользуясь тем, что оказался так близко, погладил выбившуюся из косы пушистую прядь.
— Отрастут.
— Правда⁈
С плеч свалился огромный груз.
— Правда. Драконья регенерация… — Тихий смешок. — Ящерица я или нет, в конце концов!
Он не отнимал руку, наверное, ждал, пока я, по обыкновению, отстранюсь и переведу разговор на другую тему, но, так и не дождавшись, медленно-медленно опустился на колени и, качнувшись вперед, прижался щекой к моему животу. Столько любви и заботы было в этом непредвиденном действии, что я не нашла в себе сил оттолкнуть отца моего ребенка.
— Только не будем торопиться… — поспешно сказала я.
— Не будем, не бойся. — Арман бережно положил ладонь на мой круглый бок, и малыш толкнулся в его руку. — Папа с тобой. Папа с вами.
Хотелось бы мне сказать, что я раз и навсегда простила Армана, что половинки моего разбитого сердца склеились и больше не болят. Увы, рана оказалась слишком глубокой и не излечится так просто. Арман это тоже понимал и не спешил.
В нашу первую встречу мы пили чай и оба подыскивали слова, которые не ранят и не напомнят о недавнем прошлом.
— Так ты теперь не можешь вернуться? — спросила я.
Я смотрела в кружку, будто надеялась обнаружить на ее дне ответы на все вопросы, а Арман не отводил взгляда от меня.
— Не волнуйся, Елена, я смогу обеспечить тебя и сына!
Снова он за свое! Глупый дракон…
— Да я не об этом! Там твой дом, вся твоя жизнь! Ты не будешь скучать без своего мира? Без своего дела?
— Мой дом там, где вы, — спокойно ответил Арман.
Когда-то и я сама мысленно произнесла похожую фразу, в тот день, когда Арман пришел за мной и мы лежали, обнявшись, на диване: «Мой дом рядом с ним…»
— Но…
Арман взял меня за руку и бережно сжал пальцы.
— Елена, послушай. Конечно, твой мир не приспособлен для драконов и нашему мальчику было бы лучше расти в Рагнфасте, но, раз уж так получилось, я не вижу трагедии в том, что мы с сыном останемся здесь. Главное, что никто его у нас не заберет.
Я слабо пожала ладонь Армана в ответ.
— Точно не заберет? Они не найдут нас здесь?
— Вы в безопасности. Мы оторвались от погони. Никто из старейшин не знает, куда именно вел телепорт. Если бы кто-то успел проскользнуть следом…
Арман задумался.
— Я бы заметил!
Я снова вспомнила об алом всполохе, мелькнувшем на небе. Но нет, нет… Я зря волнуюсь!
Я сделала маленький глоток успевшего остыть чая.
— Где ты теперь? Где остановился?
Глупый вопрос, Арман ведь не командировочный проездом в городе.
— Тебе есть где ночевать?
Зачем я спросила? Я еще не готова пустить Армана в свой дом.
— Помнишь клуб Crystal Carnival, где мы с тобой познакомились? Я связался с Игорем Авильцевым, его хозяином, с которым сотрудничал несколько месяцев. Сказал, что попал в неприятности и вынужден скрываться, что буду рад любой работе. Игорь не слишком удивился, что я потерял бизнес, по-моему, в вашей стране такое случается довольно часто. Он взял меня помощником, помог снять квартиру. — Арман подумал и добавил: — Я не сомневаюсь, что, даже начав с нуля в новом мире, я скоро смогу развить собственное дело и подняться. Знания, опыт — у меня все для этого есть.
— А твоя корпорация? Старейшины отберут «Эклипсис»?
— Нет, собственность передается прямым наследникам только в случае моей подтвержденной гибели. Пока назначат управляющего, и моя корпорация будет работать, как прежде. Однажды, когда наш сын станет взрослым, мы вернемся и я заберу то, что принадлежит мне.
Из всего сказанного сейчас Арманом я услышала лишь несколько важных для меня слов: «Наш сын станет взрослым». Наш мальчик! Ему больше ничто не угрожает! Никто не попытается его убить, как подлые гарпии! Или отобрать и отдать в другую семью!
Кажется, я впервые смогла вздохнуть полной грудью. Неужели все самое страшное позади?
— Он мне снится, — смущенно призналась я. — И сны такие настоящие… Будто со мной разговаривает живой реальный мальчик.
Арман вскинул брови, а я неуверенно осеклась. Вот теперь он решит, что я совсем «поехала» от гормонов! Неужели это только мое воображение?
— Понятно, так не бывает, — вздохнула я.
— Бывает! — Арман погладил мою ладонь — а я и не заметила, что мы так и сидим, не расцепляя рук. — Так всегда бывает, когда ребенка носит драконица! Малыш во сне может разговаривать и с матерью, и с отцом. Обычно мы видим ребенка лет пяти-шести, именно таким, каким он и станет, когда подрастет. Однако после рождения малыш все забывает. Он не вспомнит, как грустил из-за того, что мы
