высоких температур.
Ирина сразу предупредила, что процесс плавления не быстрый и займёт несколько часов, и время будет зависеть от того какую максимальную температуру удастся достичь и как долго удержать.
Расплавленную сталь планировали разливать в земляные изложницы, а уже потом ковать*.
(*прим. автора — на самом деле не уверена, что булат ковали, но литые мечи не ценились, так как не давали такой прочности)
К моменту приезда Ирины сталь была готова к разливу. Ирина всё думала, как же они буду разливать, но оказалось, что процесс отработан. У Проши был подвешен большой крюк, который наклонял тигель и из него лилась расплавленная сталь.
После того, как заготовки остынут их передадут кузнецам и только после этого можно будет узнать, получилась у Картузова с Прошей булатная сталь или нет.
* * *
Виленский вернулся в Москов поздно вечером, отписал императору, и перед тем, как завалиться спать после выматывающей дороги, зашёл к сыну. В своей комнате мальчик был один, тётка уже ушла к себе, отдыхать.
Саша был очень серьёзным мальчиком и в свои 7 лет уже умел читать, писать, бегло говорил на Броттском и Данцигском. Увидев отца, мальчик обрадовался, но не спешил выражать свои чувства. Барон невольно вспомнил непосредственных братьев Ирэн, которые, наплевав на этикет, облепили его и наперебой задавали разные вопросы.
— Здравствуй, Саша, — барон всегда внутренне смущался, не зная правильно ли это общаться с сыном словно он уже взрослый.
— Здравствуйте, господин барон, — точно в соответствии с этикетом произнёс мальчик, немного помолчал, и добавил, — как ваши дела? Как дорога?
Разговор не сложился, барон ответил, тоже задал несколько вопросов, поцеловал сына в лоб, хотел потрепать по макушке, но в последний момент, почему-то передумал. И ушёл, пожелав доброй ночи.
— Он словно заледеневший, — думал барон, надо бы поговорить с сестрой, проверить гувернера, как Сашу обучают и попросить императора, может возьмёт Сашу погостить к своим детям.
С утра барон не успел поговорить с сестрой, потому что получил письмо из Кремля, предписывающее срочно быть у императора.
Захватив с собой всё, что привёз из Никольского уезда, барон поехал на доклад.
* * *
Император принимал в большом кабинете, снова были только свои, как и в прошлый раз был Шувалов, Виллье, ещё присоединился советник императора по финансам, граф Иван Андреевич Остерман и ещё один советник императора по важным вопросам, как и Виленский, граф Андрей Забела.
Андрей Забела в обществе пользовался славой покорителя женских сердец, высокий, черноволосый, с ярко-синими глазами на породистом лице. Император ценил его за практичный цинизм. Не было в обществе человека, по которому бы не «прошёлся» граф Забела и люди побаивались попасть на «язык» к графу. Граф часто появлялся в обществе императрицы, но в этом не было ничего романтичного, императрица беззаветно любила мужа, а граф был идеальным защитником для семьи императора. Он обладал великолепной проницательностью и мог увидеть скрытое, поэтому императору был выгодно, чтобы у графа была возможно хорошо знать всех, кто окружает императрицу и может иметь доступ к наследникам.
А для вечно скучающей императрицы, постоянно находящейся в окружении фрейлин, граф тоже был глотком свежего воздуха. С ним можно было говорить обо всём, он умело подмечал недостатки и остроумно шутил.
— Разговор будет серьёзный, — подумал Виленский, — вся «королевская рать» здесь.
Так и вышло, вначале император дал слово барону и попросил его рассказать, что он обнаружил во время инспекции в Никольский.
Барон выложил на стол спички, тоноскопы, отдельно, рядом с императором, открыл и положил коробку с серебряными столовыми приборами, выполненными в технике чернения и торжественно поставил подстаканник с чернёной гравировкой Кремля
Пока барон вынимал из сундучка все эти невероятные вещи, в кабинете царила полная тишина. Но в тот момент, когда на столе появился подстаканник, пронёсся вздох, и барону показалось, что он прозвучал одновременно.
Первым паузу нарушил император:
— И это всё из Никольского?
Виленский кивнул:
— Всё подтвердилось, фабрикант Голдеев в партнёрстве с…помещиком Лопатиным разработали и запустили производство спичек. Также в поместье Лопатины были обнаружены древние свитки, в которых сохранились записи по чернёному серебру, и Никольский ювелир смог получить нужный состав.
— А тоноскоп? Тоноскоп? — вскричал Виллье
Барон откашлялся, но нашёл в себе силы сказать:
— А тоноскоп придумала…Ирэн Ви…мхм Ирэн Лопатина, дочь помещика Леонида Александровича.
Судя по тому, как все смотрели на барона, никто не ожидал такой информации.
— Сама придумала? — спросил Александр Третий
И барон поведал ту историю, которую услышал от Лопатина.
Выслушав барона, император обратился к Шувалову:
— Александр Иванович, что думаете, что происходит в Никольском?
Шувалов, как и всегда, сначала помолчал пару мгновений, потом сказал:
— Активность Броттской разведки в Никольском не обнаружена, но, я думаю, что это дело времени. Наша задача не выяснять откуда в Никольском уезде появились новинки, а защитить тех, кто их придумал.
Император выслушал Шувалова и снова обратился к барону:
— А что наше предложение? Голдеев и Лопатин готовы отдать «привилегию» на спички?
Виленский достал лист с расчётами и передал Александру Третьему:
— Они просят два года, после готовы отдать всё.
Император кивнул советнику по финансам и то забрал у барона расчёты. Внимательно посмотрел, потом хмыкнул, ещё раз посмотрел и восхищённо посмотрев на Виленского сказал:
— Тот, кто делал эти расчёты, гений, я хочу познакомиться с этим достойным человеком лично
И уже обратившись к императору, произнёс:
— Ваше Величество, я, естественно, проверю эти расчёты, но на первый взгляд всё логично и Лопатин прав, что как только мы начнём раздавать привилегии на производство спичек, количество увеличится, а цена упадёт. Доходы же государства, тоже будут в этом случае несколько ниже.
Император задумался:
— Два года, это так долго…нет, что он себе вообразил этот Лопатин? Серж, признай, ты просто не смог на него надавить.
Император встал из-за стола и стал расхаживать по кабинету. Он всегда так делал, если что-то шло вразрез с его планами. Наконец он остановился и сказал:
— Я решил. В Никольский, к Лопатину поедет Андрей,
Император взглянул на графа Забелу:
— Андрей, поедешь и привезёшь мне «привилегию» на спички.
После перевёл взгляд на Виленского:
— А ты, Серж, удели больше времени Строгановой. Через неделю приём во дворце. Там я объявлю о вашей помолвке.
Никольский уезд. Поместье Лопатиных.
Ирина несколько дней раздумывала, а потом решилась. Решилась написать письмо барону Виленскому:
Уважаемый Сергей Михайлович,
Надеюсь, что вы сами здоровы и дорога в столицу не была сильно утомительна.
Мне жаль, что не удалось с вами встретится
