Удивительно, как легко этой юной женщине удавалось завести его до предела. Одно лишь прикосновение — добровольное, податливое, нежное — и все мысли улетучились, воспламенив опасные желания.
Райт поддался вперед, его губы нетерпеливо прижались к ее рту. Ладони обхватили тонкую талию, притягивая ближе, вплотную…
Первые лучи солнца зарылись в ее волосы, скользнули по щеке. Райт отстранился, пытаясь устоять против искушения, коснулся ее подбородка, рассматривая раскрасневшееся лицо с чуть подрагивающими приоткрытыми губами.
— Ты выйдешь за меня, Джина?
— Милорд…
— Ответь, милая, под этим небом, на рассвете нового дня. Скажи, что станешь моей.
Солнце вспыхнуло над горизонтом, и девушка ответила:
— Я стану вашей женой, — «как только вы разведетесь, — хотелось добавить ей, но мужчина жадно прильнул к ее губам».
* * *
Никогда еще мне не было так хорошо.
Джина эль-Берссо, деревенская леди, млела от прикосновений мужчины. Какой позор и… какое блаженство.
— Всадники! — я дернулась из объятий Райта, но он не пустил. Вместо этого поднялся сам, подошел к зубчатой стене, положив на нее локоть.
— Милорд! — раздалось через секунду. Кто-то из стражи заметил регента на стене. — Знаменосец лорда Деквуда!
— Впустить! — крикнул Райт, нахмурившись и внимательно наблюдая за вереницей всадников.
Сейчас он думал о чем-то важном, а я смотрела на него — на сильного, высокого, широкоплечего мужчину с непокорными черными волосами и цепким умным взглядом. Полагаю, не было в этом мире человека сильнее Райта Берингера.
— Мой лорд, — поднялась я, и Райт обернулся, взглянув на меня снисходительно.
— Твой, Джина, только твой, — усмехнулся он, протягивая мне руку.
Да, это был тот самый характерный жест, означающий «иди ко мне!», и на сей раз я была счастлива выполнить это немое требование покорно, не проронив ни слова.
Он поцеловал меня и, крепко держа за руку, повел в дом.
— Этот человек привез моего отца? — спросила я, когда мы быстро шли по коридору.
Райт молчал довольно долго, прежде чем ответить:
— Нет, милая, не сегодня.
Он довел меня до покоев, жарко поцеловал.
— Я сейчас буду немного занят, — сообщил, сквозь легкую улыбку, — но потом вернусь…
— Я буду ждать.
Не думала, что это простое обещание заставит сиять его темные глаза. Он улыбнулся краешком губ.
— До встречи, милая.
Вскоре его твердые шаги потонули в тишине коридора.
Стоило расстаться с этим человеком, как я почувствовала себя чудовищно одинокой и несчастной. Никогда, никогда не хочу расставаться с ним.
Правда, иногда одиночество неплохо вставляет «на место» мозги. Если и допустить мысль, что Райт мне нравится — да чего уж там, я бесповоротно и сильно в него влюбилась — то к этому нужно отнестись с большой аккуратностью. До моей чести ни при дворе, ни даже в Хоупсе давно нет дела, могу распорядиться ею как угодно, оставить при себе или подарить Райту, неважно. Гораздо интереснее, на мой взгляд, то, что происходит в Хегее. А грядущее готовит нам только неприятности.
Райт решил посадить на трон своего младшего брата, Уилла, которого тщательно оберегают. И затевалось все это не для того, чтобы насолить Эдмунду, а для того, чтобы престол принадлежал достойнейшему из мужчин Хегея. Регент будет править до совершеннолетия Уильяма, который обязан вырасти настоящим королем. И, зная Райта, у малыша просто нет выбора.
Я прошагала в комнату и замерла.
— Лорд Девилль? — протянула растерянно. — Что вы здесь делаете?
В такую рань несусветную? В комнате девицы?
Мужчина сидел за столом, перед ним лежала распахнутая книга и огарок свечи. Сидел он долго, вероятно.
— Нам нужно поговорить леди эль-Берссо. О вашем отце.
Холод бросился к горлу, но я даже вида не подала. Спокойно села в кресло, не сводя с Девилля взгляда.
— Что с ним?
— Он жив, — собеседник небрежно захлопнул книгу, облокотился на спинку стула, наблюдая за мной сквозь полуопущенные веки. — Но от вас зависит надолго ли.
Мой отец предал меня, продав епископу. Но ничего так сильно не пугало меня, как его возможная гибель.
Верно истолковав мое молчание, Девилль снизошел до объяснений:
— Ваш отец в руках королевы и принца Эдмунда. И он умрет, если вы не выполните их условия. Если вы этого не сделаете, а расскажите о нашем разговоре Райту, меня, конечно, убьют, вы останетесь в полной безопасности, но всю жизнь будете помнить об этом решении.
— Что им нужно?
— Сегодня вечером войско королевы осадит крепость. Вам нужно будет покинуть Лауртан, и я помогу вам в этом. Снаружи вас будут ждать.
Челюсти свело от напряжения, а горло сдавил спазм. Я должна буду пойти на это? Сбежать? Но зачем?
— Меня убьют? — спросила дрогнувшим голосом.
— Нет, леди, можете не беспокоиться. С вами будут обходиться очень хорошо. Я бы сказал, по-королевски…
— Зачем я им нужна?
Девилль мрачно улыбнулся, устало потер виски.
— Райт никогда не пойдет против Эдмунда, зная, что вас держат в заложниках, он сложит оружие и выдаст Уильяма.
— Он этого не сделает!
— О, леди Джина, — рассмеялся Девилль, — вы не знаете, на что он готов пойти ради вас. И вы даже не видите очевидного: лорд Берингер давно потерял голову от страсти.
— Слишком много они ставят на эту страсть, — выпалила я.
— А разве им остается что-то еще? Райт собирает силы, и рано или поздно возьмет дворец и престол Хегея. Он сможет это сделать, поверьте. На его стороне сила, смелость и решительность. Но, увы, он только сын рабыни, а я не могу позволить одному из сакрийцев занять трон.
— Этим вы оправдываете себя?
Мужчина усмехнулся, понимающе взглянул на меня.
— Я утешаю себя тем, что Эдмунд подвержен чужому влиянию, и пусть лучше это влияние будет вашим.
— Хотите, чтобы я взяла на себя ответственность за будущее королевства ради отца, который меня предал?
Девилль задумчиво перебирал пальцами.
— Да. И если вы не такая, как все те стервятники и змеи, которые окружают вас, вы возьмете на себя такую ответственность. При этом королева и Эдмунд могут гарантировать, что Райту сохранят жизнь. Его отстранят от командования, и отправят в самую темную глушь, но он останется жив.
— Это должно помочь мне принять решение? — со злостью сказала я. — вы и представить себе не можете, что от меня требуете? Что вы за человек, лорд Девилль?
— Человек, преданный своему государству.
— Вас заботит не Хегей, а деньги и власть, которые вам обещали, — проговорила я, сквозь стиснутые зубы.
