— Слышал. Что ты придумал? Ты оставишь её с Эдвардом?
— Почти. Я сделаю её не представляющей для нас опасности. И от мысли жениться на ней он сам откажется. Ему достаточно будет её иногда навещать.
— Посадишь на цепь? — иронично улыбнулся младший оборотень.
— Прикую к постели, — предвкушающе и довольно потёр руки старший.
— Покушение? — угадывая ход мысли отца, уточнил сын. И с уважением посмотрел на Главу Клана, в очередной раз восхищаясь, с какой лёгкостью у него получается найти выход из патовой ситуации.
— Чика справится, — кивнул Глава Клана и поднялся с лавки. — Присмотри за Эдвардом. Отвлеки его. Вызови сюда его омегу, пусть выполняет договоренности. И переговори с Дереком. Поздравь его с тем, что Эдвард признал его дочь, — оборотень недовольно поморщился. — Теперь в собственном доме придётся привыкать постоянно слышать запах Маккартеров. Этот запах, морской аромат…
— Послушай, от омежки же пахло сладостью, а не Дереком, — Винсент перебил отца, задумчиво хмурясь и силясь воскресить в памяти все встречи с семейством Маккартеров, когда они решали вопрос помолвки. — И от его старшего сына Кирка им не пахнет. Они дружат с Эдом со школы и жили в одной комнате. Я точно помню — он пахнет хвоей.
— Ты уверен?
Винсент кивнул, подтверждая свои слова.
— Это интересно. Дерек и Алисия были помолвлены перед тем, как её «похитили», — постукивая удленившимися когтями, старший альфа повернулся к сыну. — Ваполне возможно, что они не стали дожидаться свадьбы, учитывая темперамент нашей расы.
— Ты думаешь? — удивлённо посмотрел на отца Винсент и, в свою очередь, постарался вспомнить события двадцатипятилетней давности. — Эта альфа — пара Эдварда — дочь Маккартера? — сделав такое смелое предположение, Винсент осмелился посмотреть в глаза отцу, чего обычно никогда себе не позволял. Прищур холодных серо-голубых глаз вызвал дрожь.
— Вот ты и проверишь эту версию! — распорядился Грегор и, дав понять, что на этом разговор окончен, направился в сторону дома, не дожидаясь сына. Давно ему не было так интересно. В последнее время жизнь стала казаться пресной. Череда однотипных и привычных дел, хоть и нужных для обеспечения жизни Клана, выматывала и высасывала силы. Теперь же кровь забурлила по-новому. Интерес нешуточный! А самое главное — снова на горизонте замаячили ненавистные Корнуелы, а это значит, что просто не будет. Их всегда оберегает Белая волчица! Хотя и Блеквудам она благоволит, раз послала Эдварду встречу с Истинной парой.
Глава 29. Выбор каждого
Самец чёрной пантеры, сопротивляясь настолько, насколько позволяла затянутая связь подчинения Главе Клана, продолжал изворачиваться и дёргаться. Ярился. Но выполнял приказ своего Альфа-вожака, хотя и не безропотно. Каждый клановый оборотень зависим от своего Главы, и тот даже может лишить жизни, если посчитает, что ты представляешь угрозу для Клана. Решения Главы не обсуждаются и не порицаются. Всё во благо семьи и Клана.
Недоумение и растерянность овладели зверем. К этому коктейлю чувств примешивалась львиная доля отчаяния. Человек не мог обернуться и принять решение — петля подчинения заблокировала эту возможность.
Огромный зверь метался по комнате человека, раздирая в клочья всё, что попадалось под острые когти-лезвия. Он рычал, бился о стены, совсем не думая о том, что тем самым причиняет себе вред. Рёбра, которые совсем недавно стали срастаться, вновь были изломаны.
Выбившись из сил за бесконечно долгие часы неволи, зверь упал. Из пасти капнула кровавая пена. Зверь прикрыл глаза и позвал своего человека. Раз… Другой… Снова и снова, не прекращая попыток достучаться. Ощутить хотя бы малейшее присутствие, уж он-то тогда не отпустит. Поможет человеку прорваться в сознание и заменить зверя. Он был уверен, что человек сможет придумать, как вернуться к их паре.
Сейчас зверь был готов уступить. Ведь так важно быть вместе со своей парой, оберегать и защищать её, особенно, сразу после метки. Какой бы сильной не была альфа-самка, метка ослабит её. А если самка в душе не примет метку, не поверит своему самцу, не доверится, то погибнет, а вместе с ней погибнет и зверь. Жизненная энергия у животных ипостасей истинных пар связывается во время того, когда самец метит самку, будь он на тот момент даже в человеческой форме. Но не своя смерть страшила зверя. Он боялся за пантеру…
Дверь с тихим щелчком открылась и в комнату вошёл отец. Винсент Блеквуд окинул взглядом разгромленную комнату и, переступая через разломанную мебель, подошёл к зверю. Тот лишь дёрнул ухом и морду не повернул. Отец поднял с пола чудом уцелевший стул, и смахнув с него грязь, поставил возле зверя так, чтобы тот его видел.
Белоснежный платок оказался в руках старшего оборотня. Он наклонился и молча вытер им кровь с морды. Развернулся и сел на стул. Платок в руке, казалось, интересовал его больше, чем собственный сын, успевший навредить себе. Когда-то лоснящаяся шерсть пантеры сейчас была сбита клоками, местами слиплась от крови.
Алая кровь на белой ткани платка ярко выделялась, несмотря на сгустившиеся сумерки.
— А всё так хорошо шло, — заговорил Винсент, не отрывая глаз от платка. — Ты должен был заменить его. Почему так несправедливо? Он поставил меня перед выбором – пара или Клан, когда в молодости я случайно встретил свою пару — простую самку-бету, дочь личного водителя Грегора. Я сделал выбор в пользу Клана, но он всё равно лишил меня наследства и права наследования, признав ненадёжным. И спрятал Веронику от меня. Вместо этого заставил жениться на твоей матери, — Винсент засунул окровавленный платок в карман и откинулся на спинку стула. — Выгодный брак для Клана. Несчастная была женщина, — мужчина хищно улыбнулся, — всё, что успела за свою короткую жизнь — это родить тебя — альфу. Хоть какая-то от неё польза. Я не любил её ни секунды. Не смог. Она всегда это знала, но, глупая омега, на что-то надеялась. Зря.
Винсент замолчал, скользя взглядом по зверю. Ни единой эмоции не отражалось на его лице. Совершенно бесстрастно он продолжил свой монолог:
— Ты рос правильным оборотнем, таким, как мы от тебя и ожидали. Сильным, целеустремлённым, бесстрастным, беспощадным. Только влияние твоей матери-омеги в какой-то момент стало пагубным. Она, не добившись внимания от меня, переключилась на тебя. Вместо того, чтобы тренировать свою силу альфы, закалиться духовно, стать достойным Главой, ты стал слушать её сказки о великой любви. И даже верил! Грегор быстро вмешался и задушил в зародыше всю мягкотелость, которая могла всё разрушить. Ты понимаешь, что от тебя зависит будущее Клана? Ты ответственен за несколько миллионов оборотней, которые принесли нам присягу. Ты хочешь всё разрушить своим выбором?
Зверь, до этого прислушивающийся к словам человека, недовольно фыркнул и отвернул от него голову, игнорируя. Что понимает этот жалкий слабый оборотень, предавший свою пару? Пантера прикрыла глаза и, почти не вслушиваясь в слова отца человека, снова обратилась к Эдварду. Теперь он не звал, а сам — шаг за шагом уходил в глубины сознания, стараясь найти след своего человека…
В тёмных глубинах сознания, загнанный волей альфы-вожака, я-человек искал выход и не мог найти, пока не услышал слова, словно тихое бормотание, доносившиеся издалека. Они стали путеводной нитью, лучом маяка и я двинулся в том направлении.
Всё это время я находился в кромешной тьме, испытывая только одно — боль. Она разливалась обжигающей лавой, охватив всё существо, пульсировала и ввинчивалась в мозг. Одна всепоглощающая мысль стала квинтэссенцией существования — почувствовать свою пару. Кто-то настойчиво дёргал меня, вырывая из плотного кокона темноты. Всё яростнее и поспешнее.
— … несправедливо… перед выбором… я не любил… мы от тебя ждали… бесстрастным, беспощадным… будущее Клана…
Слова то становились громче, то пропадали. Их значение с трудом доходило до человеческого сознания. Но, чем больший смысл обретали слова, тем мощнее проявлялась воля человека, загнанного на задворки сознания. Тьма истончилась до тонкой плёнки, готовой разорваться от малейшего движения. С двух противоположных сторон остановились зверь и человек, глядя друг другу в душу.
