— А мама вас любила? — не могла не спросить я. Откровения принца явились для меня неожиданностью. О матери я знала совсем не много. Судя по сплетням слуг и их недомолвкам, она была не особенно приятным человеком. Но все-таки это моя мать, и мне было мучительно интересно все, что с ней связано.
Мой вопрос вывел Дитрика из ностальгической задумчивости. Он словно вспомнил, что не один здесь.
— А? Не знаю. Клялась потом всю жизнь, что любит только меня… — он покачал головой и улыбнулся одним уголком рта. — Но кто знает, что было в ее милой головке? Порой казалось, что кроме нарядов и веселья там ничего нет. Пережив отказ, я никогда не жалел, что наша помолвка вот так расстроилась. — Он посмотрел на меня, и под этим тяжелым ледяным взглядом мне захотелось накрыться платком или вообще исчезнуть. — А ты? Что таится в твоей головке, Миарет?
***
Что он хочет услышать? Я растерялась и нервно сглотнула, не зная, как отвечать, а ведь принц ждал именно моей реакции.
— Наблюдая, как ты растешь в доме брата, я не ожидал от тебя чего-то подобного. Никаких сюрпризов. Ты была такой тихой. Думал, ты подрастешь и выйдешь замуж, за кого укажут старшие. Но вижу, что ошибался, и с тобой будет много проблем. Ты другая — не такая, как твоя мать и большинство светских дам. Знаешь, автор этой статьи, — он указал на первую полосу газеты, а у меня сжалось сердце, — сумел взбаламутить весь Ильс.
‘Отрицай!’ — приказал фамильяр.
Я мысленно согласилась, что излишняя откровенность может аукнуться строгим наказанием, а то и неожиданным замужеством.
— Не знаю, о какой статье вы говорите, Ваше высочество. Я здесь не читаю газет, — бодро соврала я, приняв вид оскорбленной невинности.
— Шестнадцать лет прошло с момента последних народных волнений, в промышленных районах Горного края царило спокойствие, но вот в университет поступает адептка Миа Дарн. Про нее мы знаем, что эта молодая сьерра увлекается литературой, а еще ее воспитателем был известный вольнодумец магистр Силаб. Преподаватели утверждают, что ей не по вкусу здешние места. Понимаю: пыльно, грязно, черно. И в столичной газете вдруг появляется тревожная статья некоего, — он взглянул на подпись под статьей, — лейра Арне тэ’Гиза. Твоего деда, Миарет, звали немного по-другому, но весьма похоже.
Я закусила губу от досады. Тхар, как же прозрачно все это выглядит! И как наивно было воображать, что никто не станет докапываться, кто автор статьи. Удивительно, что здесь еще нет герцога с его ультиматумом. Мои глаза невольно наполнились слезами при воспоминании об его угрозах. Я опустила голову, чтобы скрыть подступившую слабость.
Моего подбородка ласково коснулась прохладная рука принца. Это было так неожиданно, что я невольно вздрогнула и отпрянула. Мужчина убрал руку и недобро усмехнулся.
— Я готов убить брата за то, что он послушал свою жену и послал тебя учиться именно сюда. Следовало бы знать твой характер лучше.
Чувствуя, что настроение принца неуловимо изменилось, и злится он по большей части не на меня, я очертя голову бросилась в атаку: — Ваше высочество, могу ли я узнать, что власти думают предпринять по поводу загрязнения природы? Ведь эта чернота распространяется, и, как говорят…
На кончик моего носа шутливо надавил указательный палец принца. Я удивленно моргнула и замолчала.
— Любопытная и активная? В кого это, а? Тебе бы какими-нибудь тряпками впору интересоваться или кавалерами. Что тебе до этой черноты?
Это заявление меня возмутило: — Разве не естественное стремление каждого человека любоваться зеленой травой, а не пеплом и копотью? Вы видели, в каком состоянии золотой явор?
Принц рассмеялся и поднял руки, сдаваясь.
— Вижу, что в этой головке есть мозг, и тобой правило не желание насолить нам, а искреннее беспокойство за природу. Но послушай, детка, ты знаешь, что любые разговоры о реконструкции заводов и рудников вызывают здесь бунт? Тебе известно, сколько людей погибло, прежде чем удалось успокоить волнения в прошлый раз?
— Я все это знаю. Как и то, что все это время гномы из Алмазных гор тайно поставляли сюда оружие. Потому новый бунт может быть еще кровавее.
— Что? Это закрытые сведения. Как ты могла об этом узнать всего за неделю? — прекрасные глаза принца изумленно округлились.
— Просто беседуя с людьми, — я пожала плечами, не понимая, что его так удивляет. Думаю, для местных это не тайна. Конечно, я не собиралась сообщать, что об оружии рассказала госпожа Пирим.
— Интересно! Ты изумляешь меня, моя девочка, все больше и больше. И что же, зная о последствиях, ты все равно подняла целую бурю в обществе? Тебе безразлично, что будет с сотнями невинных, которые неизбежно пострадают?
— Конечно, нет! И я не хочу, чтобы семьи уволенных рабочих голодали. Вначале я не знала о настроениях местных, только потом узнала, чем это грозит. Но есть предложение, как избежать бунта.
— Вот как? Я слушаю, дитя.
— Местные рабочие протестовали из-за того, что могли лишиться заработка, а значит — закрывать предприятия нельзя. А что если перенять опыт эльфов? В «Корпорации Тореддо» есть проекты артефактов по очистке воздуха и воды без закрытия заводов, они успешно внедрены в Ангрианне.
— А это ты тоже сама выяснила? — принц смотрел на меня уже с опаской.
— Нет, узнала от других, — я не хотела выдавать моих «подельников»: мало ли, что решат власть имущие в итоге. — Но если вы обратитесь к Тореддо, они готовы помочь.
— Ты так уверенно говоришь… Хм, слышал, здесь учатся их сыновья. Миарет, надеюсь, не нужно напоминать о том, что оборотень тебе не пара ни в каком случае?
— Я очень хорошо знаю это, ваше высочество. Мы просто приятели.
— Хм, мозги, дружба с оборотнями, умение выудить максимум информации… Да, такой дочерью можно было бы гордиться, но вот проблемы, которые ты создаешь своей неуемной активностью, меня все-таки беспокоят. — Принц помолчал, обдумывая что-то, потом осторожно взял меня за руку. На этот раз я не испугалась, жест был доверительным, успокаивающим. — Давай договоримся так: ты прекращаешь раскачивать лодку — не пишешь статей, не делаешь снимков, не говоришь об этом с местными и преподавателями. А власти замнут весь шум и начнут прорабатывать вопросы очистки. Я буду курировать ситуацию. Результаты мы увидим очень не скоро, но, обещаю, что тьме не позволят распространяться, а в дальнейшем, и в Виале, наконец, зазеленеет трава.
Я кивнула и прикусила губу, чтобы не рассказать, что вторая моя статья отправлена в эльфийский еженедельник, так что принца ждут новые неприятности — уже на международном уровне. Пускай это будет сюрприз.
‘Да, лучше молчи. Тем более не факт, что кто-то из эльфов заинтересуется шумихой, поднявшейся в Ильсе. Кроме того, они так и так узнали бы’.
Признаюсь, проблемы, которые возникнут у властей с вмешательством эльфов, меня занимали мало. Гораздо сильнее волновало собственное шаткое положение, и я умоляюще взглянула на принца: — Ваше высочество, не могли бы вы скрыть мое участие в этой… проблеме от вашего брата?
— Это еще почему?
— Он страшно сердился, когда приезжал сюда в последний раз, и угрожал забрать меня и выдать замуж по специальному разрешению королевы, — тут мои глаза вполне искренне увлажнились, а умоляющий голосок дополнил картину.
— То есть назревающий в провинции бунт — это еще не все, что ты умудрилась совершить здесь всего за неделю учебы? — принц Дитрик громко расхохотался. — Хорошо, обещаю, но и ты сиди тихо. Договорились?
Мне была протянута большая жесткая ладонь — да, не скажешь, что супруг королевы неженка, — а когда я пожала ее, скрепляя договор, по нашим запястьям пробежала искорка магической клятвы.
О, тхар! Вот же хитрец принц Дитрик — тайком наложил заклятие верности! Теперь нет выбора: я буду вынуждена следовать обещанию.
28. Необыкновенный день
Когда идёт снег — не холодно; холодно — когда он тает. — Китайская пословица
