Только вместо того, чтобы что-то лепить или раскрашивать, всё проведённое в клубе время я играла с големом в камушки. Мы по очереди кидали их в таз, где те со звоном бились о стенки. Голема занятие веселило, а меня веселил он. Только Рой недовольно оборачивался, иногда спрашивая меня: «Не надоело? Одно слово, и голем перестанет тебя донимать», голем цеплялся за мою юбку, боясь оказаться отосланным под стол.
Вернувшись со школы, я рассказала родителям, что Линда не придёт, зато я ухожу. Мама насупилась, но папа одобрительно улыбнулся, взяв с меня обещание: не загуливать допоздна.
Довольная, я почти вприпрыжку пересекла город и без стука вошла к Жану. На кухне закипал чайник, оттуда же доносился монотонный стук ножа и запах свежей капусты вперемешку с варёным мясом. Костроун что-то готовил и лишь крикнул мне проходить. Я разулась, на ходу поприветствовала друга и сразу же спустилась в подвал. Тадеус сидел на пыльном полу, откинувшись на холодный кирпич стены. Он заметно вытянулся, заметив меня. А я наоборот сжалась, разглядев на голом торсе свежие, ещё не затянувшиеся, но уже не кровоточащие, раны, как от цепей. Юношу будто хлестали ими, а может и вовсе обжигали. Ноги сами собой подкосились, отказываясь идти. И я повалилась, зажмурилась, но не ударилась лбом о пол. Меня поймали горячие руки, ведь я успела дойти до маленькой территории в углу подвала, по которой Тадеус способен перемещаться.
– Ты чего? – обеспокоенно спросил он.
Я сжала зубы и отвела взгляд от краснеющих шрамов, в которых угадывались кольца широких цепей. Глаза сами собой возвращались к вмятинам, а руки тянулись потрогать. Тадеус замер и быстро задышал. Я провела рукой по линиям на его груди и торсе. Увидела след на шее, отпечатавшийся по принципу ошейника, и потянула руки к нему. Слишком поздно заметила, как напрягся белый демон. Лицо его исказилось, горячие руки молниеносно схватили мои запястья, когда до шеи юноши оставалось не больше пары миллиметров.
– Нет, – глухо сказал он, держа меня.
– За что он сделал такое?
– За ослушание, – спокойным тоном.
– Но разве ты можешь?
– Сила возросла, – грустно усмехнулся Тадеус. – Он теряет контроль.
– Тогда скоро ты сможешь освободиться! – оживилась я. – Скажи, как ещё увеличить твою силу?
Демон отпустил мои руки и погладил по голове.
– Какая наивная. Я не освобожусь сам. Никогда. Костроун теряет контроль, но напасть на него я всё ещё не могу. И уже через минуту я подвластен алхимику.
Он улыбался, рассказывая мне. А я смотрела на тонкие бледные губы, и в груди что-то ужасно кололо. Только белому демону не нужна жалость, ничья.
– Я тебя освобожу! – сказала твёрдо и в доказательство своих слов топнула босой ногой.
Улыбка Тадеуса сделалась особенно грустной. Он схватил моё лицо в ладони и заставил посмотреть в белесые глаза с яркими зрачками.
– Ты умрёшь, – припечатал белый демон.
Вот почему в меня никто никогда не верит? Я буквально закипала от злости. Тадеус отступил и не ожидал нападения с моей стороны. Потому пощёчина показалась мне особенно оглушительной. Бледные глаза расширились в удивлении и не спускали с меня заинтригованного взгляда. Лицо демона вытянулось, но ни капли злости не отразилось на нём.
– Я. Тебя. Освобожу.
Тадеус недоверчиво хмыкнул, но и не опровергал. Я сняла Звезду Тера и протянула демону, надевая на его шею. Он напрягся и задержал дыхание. Я аккуратно обвернула бархатку, не касаясь израненной кожи. Застёгнутая, Звезда Тера слабо засветилась и, я уверена, окутала Тадеуса нежным теплом. Белый демон расслаблено прикрыл глаза, а я отшагнула, чтобы не тревожить. Пока юноша набирался сил и подлечивался, поднялась на кухню к Жану. Друг заметил меня не сразу, он разливал суп по тарелкам, и подняв на меня глаза, пролил один половник мимо. Вслед за плеском, Костроун отпрыгнул и заворчал, разглядывая промокшую брючину.
– Альва, ты будто призрак увидела.
– Хуже, я увидела Тадеуса.
– Зря третью тарелку достал? Кормить не пойдёшь?
– Ещё как пойду! Ты его видел?
– Ну да, – Жан тряхнул головой. – Демон как демон.
– Правда? – вспылила я. – И много демонов ты видел? А скольких из них украшали кровавые шрамы по всему телу? А много вело себя как щенок перед бойней? Всё! Всё тело в крови! А шея. Ты видел его шею?
Жан переждал вспышку гнева, держась на некотором расстоянии. Прекратив кричать, я опустила голову и закрыла лицо руками. В висках стучало. Дыхание сбилось.
– А что я могу сделать? Против отца не пойду.
Я отняла дрожащие руки. Жан обиженно выпятил губы и погрузил пятерню в нечёсаные кудри.
– Что? – спросил друг.
– Что?! – голос перешёл на визг, и в горле резко запершило. – Да, кхе… Ты, кхе… Ты понимаешь, что помочь мне ровняется к «пойти против твоего отца»? Ты же сказал, что на моей стороне, что поможешь.
– Я и помогаю. Я с ним едой делюсь. Ты не поняла, – заныл Жан. – В открытую не пойду. Да и как бы пошёл? Отец мне ничего не рассказывает. Гоняет по защите, но не рассказывает, как его держит. И вообще, приближаться к демону под запретом. А так, чем смогу, Альва, тем помогу.
Переваривая услышанное, я схватила две тарелки и понесла в подвал. Тадеус немигающим взглядом уставился на красный кирпич. Он сидел у стены и водил пальцем по стыкам, не обращая на меня внимания. Я поставила одну из тарелок подле белого демона, а вторую уместила на собственных коленях. Звезда Тера всё ещё тихо светилась. Тадеус, казалось, расслабился, но вот его раны пугали меня.
– Всё хорошо, – спокойно произнёс демон, переведя взгляд на меня.
Я вздрогнула и прекратила разглядывать следы цепей. Жар смущения побежал по телу. Зашуршали по полу протёртые брюки. Тадеус протянул ко мне руку и взял за подбородок, приподнял, а сам наклонился.
– Не делай.
– Я голоден.
– Потому здесь суп.
Тадеус не отпустил, но остановился, обжигая губы своим дыханием.
– Спасибо за еду и за амулет, алхимик, но это не залечит ран.
Я сжалась. Тонкие пальцы погладили щеку, не желая отступать. Только мне такие «поцелуи» совсем не по нраву. Даже если это поможет Тадеусу, меня коробит от его голодного взгляда. Я – не еда! Белый демон отстранился и поковырял ложкой в своей тарелке.
– Не наешься, принесу добавку, – пообещала я, надеюсь, ставя точку.
Тадеус улыбнулся и поблагодарил, склоняясь над тарелкой. Как и ожидалось, за добавкой меня послали не единожды. Жан бурчал что-то себе под нос, глядя как исчезает суп. Он очень устал к вечеру пятницы и с трудом заставлял себя не спать, попеременно что-то читая на кухне.
– Ложись ты. Я справлюсь одна.
– А вдруг он нападёт?
Я насупилась, и друг сделал вид, что неудачно пошутил. Он потянулся и зевнул, не веря в скорый сон. Ещё несколько раз переспросил: «Уверена?». Мне подумалось, придётся его силой
