вина.
Затем сидели прямо над пропастью на отвесной скале и передавали друг другу бутылку. Вина там осталось меньше половины. Звезды на небе горели ярко, а луны давали достаточно света, чтобы не плутать в потёмках.
— Люблю я её, понимаешь? — спросил я у брата несколько глотков спустя.
— Понимаю, как не понимать. Мы когда с Лилькой разругались, думал, помру от тоски. Только вот Ката — не Лилька. Моя — простая, крепкая. Такой в деревне будет хорошо. А Ката? Она другая. Утончённая. Не вынудит ли она тебя в городе остаться? Чай в деревню с нами не поехала.
— Не знаю, Нат. Как разольётся, так и высохнет. Чего гадать заранее? Нам ещё тут столько лет жить. Глядишь, всё образуется. А если уж детки пойдут, то им всё лучше в деревне, в лесу да на лугу, чем среди городских стен.
— Это верно, брат. Главное, чтобы тебе с ней хорошо было.
— Мне не просто хорошо, мне с ней сказочно.
Когда бутылка опустела, мы поднялись и разбрелись по своим постелям. Я был настолько счастлив в этой ночи, что не хотел, чтобы она заканчивалась.
Катарина
Утром я проснулась наэлектризованная виной, стыдом и нетерпением. Вчерашнее сумасбродство с Лимаром казалось непозволительным эротическим сном. Но я знала, что всё было по-настоящему.
Вот только… любила я Танарила. У эльфа имелся миллион недостатков, и о них можно было бы написать целый трактат. Лимар — замечательный, добрый, чуткий и заботливый. И у него недостаток только один. Он — не Танарил. Решение созрело само. Вымученное, долгожданное, окончательное. Мне оставалось только поговорить с ними обоими. Я заранее чувствовала себя виноватой перед Лимаром, но ничего не могла с этим поделать. Изо всех сил старалась его полюбить, но, видимо, нельзя выбирать, к кому прикипает сердце.
Я заметалась по общей комнате. Другие девушки, включая Наташу уже давно проснулись.
— Ты чего мельтешишь? — прикрыв рот рукой, с чувством зевнула подруга.
— Ой, Наташа, что вчера было! — стыдливо прошептала я. — Я целовалась с Лимаром!
— Напилась что ли? — удивилась она.
— Почему сразу напилась? — возмущение поднялось из глубины души. — Просто всё было так романтично, а потом он меня поцеловал. И мне понравилось!
— Да неужели? Неужели лучше, чем с Танарилом?
— Нет, не лучше. Лимар… ты же сама знаешь, какой он хороший! — ответила я.
— Он-то для тебя хороший, а ты для него? Зря ты это затеяла, подруга, ничего путного из этого не выйдет, — нахмурилась Наташа и испортила мне всё настроение.
Я и сама знала, что она права. Вот только признать свою неправоту — это одно дело. А услышать это от кого-то ещё — другое. Недовольно фыркнув, я пошла на завтрак, где меня уже ждала Лиля, уперев руки в бока.
— Мать, ты чего творишь, а? — начала она с места в карьер. — Ты же буквально на днях по Танарилу сохла! А теперь опять с Лимаром целуешься! Нет, ты не думай, я только за Лимара. Просто не хочется, чтобы ты его обидела.
— Знаете, что? Мы с Лимаром взрослые люди и сами во всём разберёмся! — воскликнула я.
Эти две нравоучительницы переглянулись и расхохотались.
— Ой, не могу. Взрослые люди! — сквозь смех простонала Лиля.
— Сами они разберутся! — подхватила Наташа.
— Знаете, что? — сердито повторила я, стараясь одним взглядом призвать к порядку.
— Что? — весело спросил Лимар. Он подошёл к нам, и в руках у него было два завтрака.
— Они смеются над тем, что мы взрослые люди и сами разберёмся, — пожаловалась я.
— Пусть смеются. Как спалось, махонькая моя? — нежно спросил Лимар.
— Хорошо, — улыбнулась я.
Неожиданно он наклонился и поцеловал меня при всех.
— Лимар, нам нужно погово…
— Мать, можно тебя на разговор? — несколько нервно перебила Лиля. — Наедине.
Я закатила глаза. Если она опять будет высказывать, как я неправа, то придётся ссориться, а этого не хотелось. Мы отошли подальше от столов под навесом и встали с подветренной стороны.
— Слушаю.
Скептически скрещенные на груди руки и хмурый вид ясно давали понять: ничего слушать не хочется!
— Натар ещё не знает… я беременна, — сказала Лиля и разрыдалась.
От неожиданности я поперхнулась вдохом и кинулась радостно её обнимать, надсадно кашляя. Просто какой-то праздник в тубдиспансере!
— А чего ревёшь? — спросила, когда вернулась речь.
— Магия. Ката, ты не представляешь, как я не хочу её терять! Это моё, понимаешь? Да, я люблю детей, но терять способности?.. Что за отвратительный, несправедливый мир? Я ими только начала пользоваться толком… Да это единственное по-настоящему чудесное, что у меня было в жизни! — плакала Лиля.
— А Натар?
— Мужчины есть у всех! А магия — нет. Кроме того, я никогда не знала, каково это — быть врачом. Мне нравится, понимаешь? Для меня это теперь смысл жизни! Я вообще не знаю, как так вышло, я вроде бы предохранялась специальным заклинанием…
— Погоди расстраиваться. Танарил что-то упоминал, был какой-то эксперимент. Давай я сначала с ним поговорю?
— Ката, прошу тебя, пожалуйста, всё, что угодно, если есть хоть какое-то средство, чтобы сохранить магию, — я готова на всё! Даже на аборт… — тихо прошептала она, глотая слёзы.
— Лиля…
— Магия — это часть меня. Может, кому-то всё равно, а мне — нет! Я люблю свою магию не меньше Натара, понимаешь? — всхлипнула она.
— Я узнаю, что можно сделать. Хорошо? Я постараюсь! — горячо пообещала я.
Лиля стояла спиной ко всем, и я жестами позвала Наташу, чтобы та позаботилась о подруге и прикрыла её слёзы от остальных. Ледяная магичка пришла на помощь сразу, а я припустила искать Танарила.
Он уже был в Ратуше, видимо, позавтракал одним из первых. От предвкушения предстоящей работы у меня радостно забилось сердце. Затем прибавилось волнение от предстоящего разговора. В итоге я запыхалась, раскраснелась и даже споткнулась, пока к нему бежала. Чуть не пропахала носом каменистую землю у входа в недостроенное здание.
— Танарил, доброе утро!
— Приветствую, Ката. Что-то случилось? — поднял он идеальную бровь.
Яркие зелёные глаза светились любопытством.
— Да, Танарил. Мне нужна твоя помощь! Только давай поговорим где-то ещё.
Мы поднялись на перекрытия первого этажа и остановились. Отсюда открывался прекрасный вид на остров. Наш временный лагерь с бараками, навесами и грубо сколоченными столами. Размеченные улицы и котлованы будущих домов. Вдалеке виднелись сиротливо стоящие теплицы и птичники. Их специально расположили подальше от города, чтобы не пришлось двигать лишний раз.
— Что случилось?
— Помнишь, ты упоминал,
