они даже еще одеты! Но девушки не торопились. Они медленно начали обходить друг друга, каждая поглядывала на соперницу с уважением — и вожделением. Магия Желтой дуэли овладела ими.
Как ни странно, Даари ничуть не ревновала. Только засомневалась на секунду — Дракон, должно быть, видит, что обе эти девушки красивее и искуснее самой Даари... Не хотелось случайно скосить глаза на Дракона, увидеть живейший интерес на его лице и тем самым убедиться в своей догадке. Именно поэтому Даари поглядела — да не украдкой, а откровенно. («Спросит, не ревную ли — отвечу, конечно, ревную!»). Но Дракон смотрел на арену с выражением благожелательного равнодушия и легкого юмора, по нему вообще не видно было, что происходящее там его хоть сколько-то задевает. Вслед за мимолетным облегчением Даари немедленно испытала легкую обиду за Гешвири. Она там так старается, а он!..
Ей хотелось крикнуть «Давай, Эйши!» — но она сдержалась. Ей нужно сохранять видимость беспристрастности.
Она снова обернулась к арене — и обнаружила, что не может найти там Гешвири. Или, скорее, она видит там слишком много вариантов Гешвири: воздух дрожал и колебался, полный изогнутых, прыгающих и бегающих силуэтов дочери Утреннего Лотоса. Тот самый трюк, который они использовали для БАТ!
Вопреки тому, что иногда показывают в сериалах, посвященных деяниям великих магов, ни один из силуэтов Гешвири нельзя было принять за нее саму: они дрожали, рассеивались в воздухе, некоторые плыли и искажались, мерцали, сквозь них просвечивал пол и стены — к тому же отдельные копии ее компонент случайного выбора в заклятье подвесил под самым потолком. Но все же взгляд путался в этих отражениях, теряя оригинал.
Вот и Саннин тоже растерялась. Правда, лишь на долю секунды.
Почти сразу она сделала короткий и мощный жест, дернула несколько струн, взмахнула плетью — сильный порыв ветра пролетел по залу, взъерошив волосы многих присутствующих, всколыхнув рукава, шелковые шарфы и даже некоторые юбки. Заодно ветер разметал призрачные копии, открыв Гешвири... Стоявшую ровно за спиной у Саннин с готовой плетенкой в широко расставленных руках.
Саннин начала оборачиваться — поздно! Гешвири поймала ее в двойные объятия — и своими худыми мускулистыми руками, и магической сеткой.
— Привет, красавица, — шепнула она на ухо Саннин, и эхо-заклятья усилили и отразили этот шепот в зрительный зал.
Даари сделалось еще горячей: тело отвечало на знакомый шепот. Ха, неужели получится?.. Ведь Гешвири и правда очень хороша в любовных утехах, натуральный талант! Или такой уж богатый опыт получила на этих ее клановых сходках; неважно. Главное, что она молодец.
На лице Саннин, однако, мелькнуло удовлетворение: пока все шло примерно так, как она привыкла. Гибко изогнувшись, звезда Желтых дуэлей попыталась вывернуться — сеть не пускала. Более того, Гешвири, одной рукой заломив руку Саннин за спину, начала плести другую сеть, более изощренную — сеть, которая, натянувшись, полностью обездвижила Саннин, бросив ее на колени.
Это живо напомнило Даари позу, в которой она видела Саннин в памяти демона. Наверное, что-то в этой девушке так и просило поставить ее в коленопреклоненную позу.
Шагнув к Саннин, Гешвири сорвала с нее одежду — как-то очень легко. То ли платье было специально пошито таким образом, то ли Гешвири помогла себе какой-то мелкой магией: тонкие нити Даари могла и не разглядеть на таком расстоянии, тем более, что все вокруг рябило от магических искр.
Саннин осталась абсолютно обнаженной, раскрасневшейся от драки — а так она выглядела еще лучше, чем в одежде. Она откинулась назад, повиснув на уходящих в пустоту магических путах; это заставило ее высокую грудь подняться, а длинные черные волосы, окончательно покинувшие косу — упасть на пол черными завитками.
Если бы Даари когда-нибудь пришлось иллюстрировать понятие «соблазнительное изящество», она бы, пожалуй, не нашла картины лучше, чем изгиб шеи и чеканный профиль Саннин!
Гешвири шагнула к сопернице, грубо схватила за волосы, оттягивая голову еще ниже, нависла, почти касаясь губами ее губ — почти.
— Думаешь, ты меня заманила? — спросила она тихо, но отчетливо. — Как бы не так. Ты у меня будешь стонать, красавица... Но не от моих ласк!
Далее руки Гешвири задвигались быстро и ловко, оплетая тело Саннин нитями магической плетенки. Плетенка была сложная: часть нитей даже генерировали вокруг себя видимый образ, иллюзию, очевидную для всех, находящихся в зале: тело Саннин обвили темно-розовые и бирюзовые ремни; кроме того, такие же видимые появились колечки на сосках и нашлепка, уходящая в промежность.
Закончив плетенку, Гешвири потянула за нити, оставшиеся у нее в руках.
Саннин изогнулась в сладострастной муке, вскрикнула; искр полетело еще больше. Гешвири мрачно улыбнулась. Еще два плавных жеста — и иллюзорные объекты на эрогенных зонах Саннин заискрили, выдавая тем самым настоящую симуляцию. Девушка застонала уже по-настоящему, задергалась, словно пытаясь сбежать от избыточного, болезненного удовольствия — и в то же время податься ему навстречу.
Даари почувствовала, как истома захватывает ее все сильнее; она кусала губы, подавалась вперед. Теперь мысль о том, чтобы Дракон завладел ею сейчас, перед всеми, больше не казалась ей такой уж постыдной. Наоборот — еще немного, и она сама скинет одежду и залезет ему на колени!
Дракон снова обнял ее за плечи, и Даари не удержала полустон-полувсхлип.
— Погоди, милая, — шепнул он ей. — Сдержишься сейчас — потом будет слаще. Гарантирую.
Его голос звучал возбужденно, мягко и насмешливо и одновременно.
На арене между тем творилось что-то невообразимое: магическое зрение Даари с трудом могло различить сражающихся — или все-таки уже нет? — девушек. Они словно окутались золотым туманом, и было отчетливо видно: его генерирует в основном Саннин. Хороша, дивно хороша! А Гешвири, пожалуй, только ей подыграла со всем своим напором и изощренностью.
У Даари голова шла кругом от похоти и возбуждения, в котором не осталось места стыду. Ей бы и в голову не могло прийти, что зрелище двух женщин заставит ее потерять голову — однако же. Больше всего на свете ей хотелось, чтобы Дракон взял ее прямо сейчас — или, на крайний случай, скинуть одежду и ласкать себя самой. Но в то же время общее напряжение сцены сковывало ее, она не могла и пальцем пошевелить. Откуда-то Даари была уверена, что так же себя ведут и остальные зрители, хотя не могла оглянуться и посмотреть, как обстоят дела на самом деле.
И в этом угаре еще мелькнуло: «Хоть бы Саннин не заподозрила... Я бы, наверное, заподозрила, если бы соперница
