об одном — о том, что он так ее и не полюбил.
— Погоди, — прошептала я, когда осталась последняя линия, — дай мне секунду.
Саймон понял без слов. Кивнул, разрешая.
Выйдя из своего круга, я подошла к Каю и легонько коснулась его губ своими. Поцелуй на прощание. Не от меня. От нее.
— Давай, — я вернулась на свое место, и Саймон перечеркнул последнюю нить.
Это было больно!
Будто рывком вырвали из тела гигантскую занозу. Не удержавшись на ногах, я со стоном плюхнулась на колени, а пришибленный дракон и вовсе рухнул на пол, как подкошенный.
Хорошенько приложился о каменный пол и тут же пришел в себя.
— Какого черта? — вскочил на ноги так проворно, что я даже охнуть не успела. Миг – и он уже вбил Саймона в стену, и теперь наваливался, придавливая сгибом локтя.
— Кай, пусти его! — я бросилась следом, повисла на могучей руке, а он, по-моему, даже не заметил этого. Во взгляде полыхал самый настоящий ад. — Кай, остановись. Он помог нам!
— Это называется помощь?!
Саймон уже хрипел, но больше не делал попыток усмирить дракона. Ритуал, такой простой с виду, на самом деле отнял у него много сил.
— Посмотри на меня, — потребовала я, и когда Кай снова проигнорировал мои слова, треснула со всей дури ему по плечу, — посмотри на меня! Живо!
— Чего тебе? — он перекинул свое внимание на меня. Злой, взвинченный, полыхающий.
— Поцелуй меня, — потребовала я.
— Чего? — у него аж брови наверх уползли.
— Я сказала поцелуй меня! Немедленно!
— Да не собираюсь я тебя целовать! — возмутился дракон.
— Во-от, — довольно протянула я, — а ты говоришь, что не помог. Еще как помог. Он разорвал путы, которые тянули тебя ко мне. Неужели не чувствуешь.
Лично я чувствовала. Будто груз чудовищный свалился с плеч и легкие заработали на полную, втягивая долгожданный кислород.
Кай замер, прислушиваясь к своим ощущениям, нахмурился. И спустя минуту, нехотя отпустил Саймона.
— Я жду объяснений.
И пока Сай стоял, привалившись к стене и пытаясь прокашляться, я торопливо и путано объясняла ситуацию.
В какой-то момент мне показалось, что сейчас Кай спалит меня саму, за то, что посмела присосаться и тянула из него силы. Поэтому раз десять подчеркнула, что не я это, а прежняя Свитти, что мне самой от него ничего не надо, и вообще он не в моем вкусе, и что мне больше по душе не здоровенные брутальные драконищи с восьмью кубиками пресса и бешеным взглядом, а умные и загадочные менталисты, с которыми можно объедаться вкусняшками где-нибудь на крыше и любоваться облаками, или клеить старые книги в подсобке у Вернидуба.
— Вот в общем-то и все, — я беспомощно развела руками, очень надеясь, что он меня услышал, понял и прочувствовал, — извини, за причиненные неудобства.
Дослушав мой рассказ, Кай не спешил что-то говорить. Еще раз припечатал гневным взором Саймона, прошелся из стороны в сторону, рассматривая перечерканный рисунок на полу, тяжко вздохнул. Я боялась лишний раз пошевелиться и привлечь к себе его внимание.
Давай же, драконище, успокаивайся. Неприятно, но несмертельно. И внукам можно будет рассказывать о том, каким распрекрасным был в молодости, что аж души невинных дев цеплялись за него из последних сил, не желая уходить из бренного мира.
Спустя некоторое время, он заметно успокоился, и теперь к нему можно было прикоснуться, не опасаясь сгореть дотла. Только мне и не хотелось. Вообще никаких прикосновений. По крайней мере к нему.
Дурман и влюблённость настоящей Свитти окончательно рассыпались. Я видела перед собой просто красивого парня, сильного, наверное, охрененно сексуального, но не испытывала к нему ровным счетом ничего. И судя по тому, как растеряно Кай смотрел на меня, в нем тоже не осталось отголосков вожделения.
— Вещь, — прохрипел Саймон и снова закашлялся, — у тебя должна быть какая-то ее личная вещь. Надо вернуть, чтобы окончательно закрыть канал.
Кай поморщился, будто откусил половину незрелого лимона и нехотя произнес:
— У меня ее дневник.
— Почитывал перед сном о том, какие у тебя прекрасные глаза? — я не удержалась и подколола беднягу, — о том, как ты прекрасен, шикарен и вообще божественно великолепен?
— Свитти, нарываешь, — проскрипел он с той самой интонацией, которая у него была раньше, до всего этого приключения.
И так мне хорошо стало от осознания того, что все закончилось, что я счастливо рассмеялась.
— Идемте, — Саймон открыл новый проход, который на этот раз перенес нас прямиком в комнату кая.
— Эй! Это незаконно, — возмутился дракон, — это, между прочим, моя личная территория.
— Твоя, твоя, — проворчал бледный и порядком измученный Саймон, — давай дневник и мы уйдем.
Кай как-то сразу сник и смутился. И даже покраснел, а потом отодвинул в сторону кресло, поднял половицу и вытащил из тайника несчастную, растрепанную тетрадку, в которой наивная Свитти изливала свои девичьи мечты и признания.
— Забирай свою писанину, — сунул дневник мне в руки и кивнул на дверь, — и проваливайте!
— Даже не поцелуешь на прощание, — я выпятила вперед губы и по-воловьи томно захлопала глазами.
После ритуала мне было так легко, что хотелось дурачится и творить глупости. Например, довести бедного дракона, к которому я теперь испытывала исключительно дружеские чувства.
Он обречённо поднял глаза к потолку и обратился к менталисту:
— Уведи ее, пока я добрый.
Саймон молча взял меня за руку и потащил к двери.
— И это…, — раздалось нам в спину. — спасибо.
Благодарность прозвучала вполне искренне.
— Я с ума сходил в последнее время и действительно не спал, и сил с каждым днем все меньше становилось.
Это крошка Свитти его кушала. Так любила, что чуть не утащила за собой.
— И извини, что я тебя в подвале чуть не придушил.
Сайсон кивнул, принимая извинения и благодарность, и потянул меня дальше к дверям. Но уйти мы не успели в
