Успокоила ребятишек, сообщила им, что скоро их станет на одного больше, и удалилась из дома соседки с широкой улыбкой. Роды принимать я теперь умею, так что буду ждать, когда помогу появиться на свет новому члену общества.
– Мамочка, что с тетей Кларой? – Вероника встречала меня на пороге.
– У тети Клары будет еще один малыш.
– Ух ты! – глаза дочки загорелись, но тут же потухли. – У Сэта так много братьев и сестричек, а у меня никого нет. Когда мы заведем, мам?
Я едва воздухом не поперхнулась. Дочь знала, как и почему появляются дети – я обошла ту тему с капустой и грядками, и сразу вывалила на шестилетнего ребенка почти всю правду. Тогда она долго думала, а потом сказала, что как можно дольше не будет заводить детей.
– У нас нет папы для того, чтобы завести сестричку или братика, – объяснила я, расставляя пузырьки по местам.
– А дядя Роберт?
Я рассмеялась. Представляя лицо Роберта, когда я предлагаю завести ребенка, не могла не смеяться.
– С дядей Робертом мы друзья. Потом я расскажу тебе, чем отличаются папы от друзей.
Дочь мигом забыла о новых детях, вспомнив, что я обещала ей блинчики и поход в гости к бабушке Уле. Блины были готовы спустя час. Мы сложили их на широкую тарелку, завернули в бумагу и, принарядившись, как могли, отправились кто куда: я – проведать старушку, а Вероника – еще сильнее влюбить меня и Роберта друг в друга. Она обронила это будто случайно, а я всю дорогу молилась, лишь бы дочка не ляпнула подобное при Роберте.
Встретил нас Гаскон вместе с Робертом. Они, с серьезными выражениями лиц, строгали какое-то очень длинное бревно. Мы с Вероникой осторожно пробрались к ним по двору, заваленному опилками, стружками и ветками. В куче листьев играл Кукуй, радостно прыгая в них и бодаясь с невидимым врагом.
– Михей отдал на попечение? – спросила я у Гаскона, который нас уже заметил.
– Сам пришел. Поиграет и уйдет. А вы что принесли?
– Блины! – с гордостью провозгласила моя дочь.
– Рад, что вы зашли, – Роберт, чье полуголое тело было покрыто капельками пота и несомненно привлекало мое внимание, обернулся к нам с улыбкой. – Мы решили заменить доски на полу. Старые прогнили и скрипят.
– Фион привез с утра, – кивнул Гаскон на гору бревен с еще не обрубленными ветвями. – Ему вернули лошадей, так что к зиме успеем заготовить дрова. А то уже переживать стали всей деревней.
– Откуда вернули? – не поняла я.
– Так из города же. Еще месяц назад Лейка да Зайка копыта себе повредили, а у Лейки еще и с животом были какие-то проблемы, так Фион и увел их к животному лекарю. Вот, вернули вчера.
Я тщетно пыталась вспомнить, видела ли, когда мимо моего дома проводили двух лошадей, но не смогла. Видимо, в тот момент я была очень занята… в горах.
– Не будем отвлекать, – я махнула рукой парням, и они вернулись к работе.
В ответ оба что-то промычали – их явно интересовало как можно скорее закончить с полом, а не отведать угощение. Я и не думала обижаться, наоборот, восхищалась тем, с каким рвением Роберт помогает тому, кто его приютил. Может быть, чувствовал себя обязанным, а может, просто был слишком добр. Не могла себе представить, чтобы Савар хоть когда-то кому-то просто так помогал, он скорее сослался бы на больную руку, которая у него, конечно, не болела.
Состояние Ули еще немного улучшилось. Если в прошлый раз старушка смогла произнести лишь несколько звуков, то сегодня она сказала целое слово:
– Девочка…
Мы с Вероникой замолчали и переглянулись. Уля не видела мою дочку, но услышала и заговорила. Правда, позже, сколько я ни пыталась вытащить из бабульки еще хоть слово, она молчала.
Накормили ее, напоили, попрощались с ней и парнями и отправились к Барду. Вероника стойко держалась, хотя я видела, насколько ей стало скучно, когда она поняла, что мы не проведем время с Робертом и Гасконом. Зато у пчеловода она выпросила показать ей “жужжалок”. Мужчина укутал Веронику в сеть и подвел почти вплотную к ульям.
– Здесь нечего опасаться, – отмахнулся Бард, когда я разволновалась. – Пчелкам не до нас, им нектар собирать нужно. Смотри, – пчеловод присел на корточки и указал моей дочке на маленькую поилку. – Видишь, пчелка пьет сладкую воду. Потом она летит в поле, там собирает нектар с цветов, после чего смешивает его со слюной и выплевывает в соты. В улье есть специальные хранилища – соты. Другие пчелки своими крылышками обдувают нектар, он густеет и становится медом.
– Мед из слюны?! – ошарашенно переспросила Вероника.
– Из нектара, смешанного со слюной, – терпеливо объяснил Бард.
Я молча с улыбкой наблюдала за уроком пчеловодства. Вероника сегодня познала такое, чего не знала и я сама. Такого в академии ей не расскажут уж точно. Главное, чтобы теперь дочка не захотела стать пчеловодом, я же с ума сойду!
Пчеловодом она стать не захотела, зато наотрез отказалась есть мед.
– Я больше ни капельки пробовать не стану! – ворчала Вероника, когда мы выходили из дома Барда, после того, как я справилась о его здоровье.
– Цветочек, у пчел слюна не такая, как у людей, – говорила я, совершенно не понимая, какая у пчел эта самая слюна. Я о превращении нектара в мед узнала только что вместе с дочерью.
– Все равно это ужасно!
Последние возмущения дочки я пропустила мимо ушей, так как на глаза мне попалась Катарина. Девушка в ярком алом платье походкой от бедра шагала по двору Роберта, в руках она едва удерживала тяжелый поднос, накрытый кухонным полотенцем. Гаскон все еще что-то пилил и строгал, а вот самого Роберта видно не было.
Катарина спросила что-то у паренька, тот махнул рукой на дом, и девушка поспешила к двери. Я, помня о том, что мне рассказала Дария, облилась холодным потом. Только не приворотное зелье!
– Мамочка, ты меня совсем не слушаешь, – дочкин обиженный голос вырвал меня из фантазий, в которых Роберт уже страстно срывал с Катарины алое платье.
– Что, милая? Ты что-то спросила?
– Я сказала, что завтра у Еси и Лельки день рождения, а мы подарок не приготовили. Ты вот мне всегда дарила подарки.
– День рождения, – бормотала я, взяв Веронику за руку. Мы спешили домой. Очень спешили! – Что ты хотела бы им подарить?
– Давай испечем пирог? Только не такой, как готовила тетя Клара.
– Не с рыбой?
– Можно и с рыбой, только вкусный.
