За домиком некому следить, потому что, похоже, кроме тех двоих, тут нет больше ни одной живой души. Но от этого совсем не легче.
Картина, которая предстает перед моими глазами, поражает: рядом с костром на земле начерчены два круга, один в другом. В пространстве между линиями свалены трупы разной степени давности, а в центре, среди начерченных на сухой земле углем символов, лежит кристалл.
Он светится бело-голубым светом, что напоминает мне о свечении Сердца Креолинии, но по его поверхности, словно трещины, расходятся черные линии.
Свет пульсирует, а от него тонкими потоками растекается серое свечение к каждому из мертвых тел. Рассматриваю все это, пытаясь понять, где сердцевина и что за магия вообще в этом заключена.
Когда я приближаюсь, запах становится настолько сильным, что щиплет в глазах и выступают слезы. Прикрываю нос локтем, всматриваюсь в кристалл и боковым зрением замечаю, как одно из тел, наверное, наиболее свежее среди присутствующих, начинает шевелиться.
Глава 46. Николас. Вызов
Один за одним мертвые начинают подниматься, превращаясь из трупов в ходячую нежить. Они осматриваются как будто бы осознанно, но в глазах, точнее, в глазницах, — пустота.
Мгновение — и они замечают меня, скалятся, вызывая леденящий ужас, прокатывающийся по моему телу. Я уже сталкивался с такими, как они, но, чтобы вот так видеть, как происходит “оживление”, это впервые.
Но сейчас не время и не место бояться и ужасаться. Этот момент — лишь препятствие к освобождению Тиоллы, а для этого я готов преодолеть все, что возможно. И что невозможно — тоже.
В данный момент из невозможного только нежить, которая явно рассматривает меня как объект для атаки. Расправляю плечи и выпускаю огненные плетения ещё до того, как они успевают кинуться ко мне.
Первые пять превращаются в пепел тут же. Часть тех, кто находится дальше, сильно обгорает. В воздухе запах разложения смешивается с вонью паленой плоти. Огонь перекидывается с мертвеца на мертвеца, потому что они слишком близко друг к другу. Цепная реакция.
Но они не знают боли, им все равно, поэтому продолжают наступать.
Давай же, дракон, ты мне сейчас нужен! Он тихо рычит, прося дать ему ещё некоторое время: оглушающее заклинание в большей степени было направлено на него, как на самую сильную часть меня.
Резерв почти пуст, а нежить, которой здесь не меньше трех или четырех десятков (это только те, кого я вижу), продолжает подниматься. Шансы выиграть или хотя бы сохранить свою шкуру минимальные, но разве меня это останавливает?
Я решаю рискнуть и, окружив себя огненным щитом, ныряю в самую гущу тел. Они явно подпитываются от этого кристалла, возможно, если я его разрушу или хотя бы вытолкну из круга, нарушив ритуал, то они ослабнут и перестанут вставать.
Все вокруг превращается в смазанную огненную пелену, снаружи которой вой и шипение, а внутри — пекло. Кувырком перемещаюсь по рисунку и почти добираюсь до кристалла, как до меня доносится озлобленный рык:
— Вот он!
Отвлекаюсь всего на секунду, но меня сносит темная фигура, нарушающая огненный щит. Мир делает кувырок, и я припечатываюсь к земле спиной так, что из меня вышибает воздух.
Кажется, я опять отключаюсь. Перед глазами вспыхивает образ Тиоллы: ее нежная улыбка, чуть розоватые щеки, теплый блеск в глазах и струящееся белое золото волос. На ее руках Риан.
“Мне есть за что бороться”, — словно щелчок в моей голове, и я возвращаюсь в действительность, наполненную гарью и вонью.
Оборотень давит мне на грудь, а другой рукой замахивается, чтобы ударить. Перед глазами чуть плывет, но я успеваю заметить и то, как светятся линии узора на его коже, и то, как кулак приближается к моему лицу. Выпускаю импульс силы, сбрасывая с себя оборотня, и перекатываюсь в сторону, сразу же поднимаясь на ноги.
Отличная ситуация: напротив меня разъяренный здоровый оборотень, а со всех остальных сторон — наступающая нежить. Делаю огненный круг, отсекая хотя бы поднятых мертвецов. Это ненадолго, но силы почти не осталось. Так, на донышке — это значит, что пора бы уже моему дракону проявить себя.
Здоровяк-оборотень рычит, по его телу проходит судорога, он мотает головой, пытается сосредоточиться на мне, но, похоже, что-то не так. Приглядевшись, я понимаю, что: его глаза абсолютно черные, мертвые, совсем не похожие на светящиеся в темноте глаза других оборотней.
Тело оборотня скручивает, он падает на землю и трансформируется. Но из него не выходит нормальный зверь. Это Дикий — оборотень под проклятием богов. Оступившийся и не получивший второго шанса.
Мне казалось, что их всех уже спасла Айлин, но, оказывается, нет. Но как же тогда они получили человеческую ипостась?
Много мыслей, мало времени. В мой бок врезается кинжал, а я вижу рядом такие же, как и у здоровяка, смоляные глаза. Боль вспышкой пронзает меня, но дракон, наконец, захватывает тело, вводя меня в мгновенную трансформацию и залечивая рану.
Свобода — первое, что ощущаю, когда за спиной раскрываются крылья. Парой взмахов раскидываю оборотней в разные стороны, выжигаю одним разом почти всю нежить и осматриваюсь.
С высоты все выглядит еще хуже: вне поляны лежит несколько куч с телами. Даже думать не хочу, как и откуда они все это взяли. Сжигаю. Делаю круг и опускаюсь рядом с Диким и стариком, еще не потерявшим свою человеческую форму.
Дикий кидается на меня, и я рефлекторно выпускаю пламя, оставляя на его месте только обугленный скелет. Противно.
Старик делает какие-то пассы руками, собирая большое плетение. На что надеется? Что я буду его ждать?
Прижимаю к земле лапой и рычу ему в лицо. Все плетение тут же разваливается, а я вглядываюсь в черные глаза оборотня.
— Ты все равно не сможешь ничего сделать, — полухрипит-полурычит старик. — Он придет. И заявит свои права. И ни драконы, ни этот плешивый лис на троне — никто ничего не сможет изменить. Он УЖЕ идет…
