— Но…
— Но глупо с твоей стороны ожидать чего-то большего. Милая, я…
— Ясно, прости, — девушка обижено отдернулась от меня в сторону, а затем медленно сползла с кровати. Ракель пыталась делать вид непринужденности и равнодушия. Но я отлично знал, что скрывала эта улыбка, эти движения, эти короткие вздохи.
— То есть, пройдет еще месяц-два, и то, если мне повезет, и ты снова переключишься на новый вариант?
— За всю мою жизнь ты — первый мой друг. И если ты не будешь все портить, то все так и останется. Разве этого мало?
— Мне… мало, — Ферер резко обернулась.
И снова этот взгляд. Узнаю. Коварный взгляд. Взгляд жуткого будущего для ее цели.
И эта цель — я?
— Что ты задумала?
— Если я не буду на тебя давить, ты согласен быть моим вечным другом? Навсегда?
— Я клятвы даю только себе. И ты это знаешь.
— Знаю.
Неловкая пауза.
Я чувствовал, как некая моральная петля вот уже наброшена мне на шею. Так что еще слово — и она затянется навсегда. Действительно, НАВСЕГДА.
Нет уж. Извольте.
Я раздраженно скривился, встал с кровати. Прощальный взгляд на Ракель.
Торопливо натягивая рубашку, я мысленно корил себя за такую строгость. Ведь тайна, тайна… Она все еще для меня закрыта. Все еще тянет меня к этой Ферер.
— Я тебя не отпущу, — ее пламенные, полные боли и отчаяния, глаза уставились в мои.
— Перестань, Ракель. Ты же сама понимаешь, что эти отношения не были любовью. Об этом я сотни раз говорил с тобой. РАКЕЛЬ! Ты — единственный в мире человек, которому я расскрыл все, что у меня было на душе. Единственный, которому я доверяю. Но любви… Любви не проси. Нет в моем мире ни такого чувства, ни такого слова. Нет, и не будет.
Она ступила уверенный шаг ближе и ласково, робко коснулась кончиками своих тоненьких пальчиков моей щеки.
Глаза в глаза.
Душа в душу.
— Тогда позволь быть с тобой всегда рядом как друг. Я согласна на все… Но не прогоняй меня.
— Но ты уже переступила черту. Ты всегда будешь хотеть большего.
— А ты не думай про это. Умоляю…
— Пройдет время — и ты об этих словах сильно пожалеешь.
— Знаю, но все равно на это согласна. Гаспар… Позволь мне поделиться с тобой самым дорогим, что у меня есть… Позволь, и я обещаю, что уйду от тебя… Отпущу ровно на столько, сколько это тебе будет нужно… Я уйду в тень до тех пор, пока снова тебе не понадобится такой друг как я. Позволь мне подарить нам время…
— Ракель, — нервный стон вырвался из моей груди.
Скривился от боли.
Почему так трудно отказать? Почему так трудно все перечеркнуть одним словом…. окончательным уходом… Почему?
— И ты успокоишься?
— Да. Да! Я…
— Хорошо, — тяжело выдохнул. Не знаю, что задумала эта женщина, но если это — единственная возможность безболезненно подарить нам мир и покой, тогда я, действительно, согласен.
Улыбнулась. Взяла мое лицо в свои ладошки. Глаза в глаза.
— Верь мне, как я верю тебе, — заговорено прошептала Ракель и нежно коснулась своими губками моих.
Но едва я захотел уже протестовать, как вдруг что-то произошло. Быстро, невероятно быстро как для реальности. Резкая, адская боль раздалась в моем горле. Нет, во всем теле.
Я горел изнутри, я задыхался от этой дикой боли. Но крик, крик застрял у меня в груди, не смея даже тихим стоном вырваться наружу. Мир предательски окутала серая, мутная пелена.
Звуки исчезали…
Я терял себя…
* * *
Не знаю, сколько прошло времени. Сколько часов я был без сознания, но за окном стояли сумерки, предвещая толи Ночь, толи День.
Все тело ломало от тупой, постоянной, казалось бы, хронической боли. Шевелиться не было ни сил, ни желания.
Вдруг дверь скрипнула и резко, уверенно распахнулась. В комнату вошла Ракель.
— Проснулся?
— Что ты со мной сделала?
Но вместо ответа девушка в миг подскочила ко мне, жадно прижавшись своей грудью к моему животу. Еще секунда — и, медленно ползя, извиваясь надо мной, подобно змейке, Ракель поднялась выше. И снова глаза в глаза. Душа в душу.
— Я помню, что тебе обещала. И, несомненно, сдержу слово.
Вдруг ее губы прильнули к моему уху. Страстный, жаркий, возбуждающий шепот пронзил все мое тело, заставляя нервно дышать.
— Я буду тебя ждать, сколько понадобится. А пока запомни три непоколебимых правила. Сохранить тайну нашего существования любой ценой. Не питаться рядом со своим домом. И не заводить отношений со смертными.
Я все еще пытался разыскать смысл среди этих несуразных слов, как вдруг Ракель в мгновение ока сорвалась с кровати, отлетев к двери за долю секунды.
Словно ветер, словно видение, словно…
Короткая милая ухмылка — и тут же скрылась за дверью, грубо, громко, приговорено хлопнув ею на прощание.
* * *
Я не понимал, что происходит. Не понимал, пока воля случая, или же просто то, к чему все и так шло, не открыло мне глаза на правду.
После той странной ночи с Ракель все в моем мире переменилось.
Вы когда-нибудь видели идеальный круг солнца, яркого, лукаво улыбающегося в зените? Идеальный круг, пульсирующий, подобно сердцу. А я теперь мог на него смотреть часами, не морщась. Радовало ли меня это? Ни капли. Казалось, единственное в этой жизни, в этом мире яркое и теплое существо, и то покрылось ледяной коркой цинизма и равнодушия…
А вы видели насколько многогранная красота пылинки?
А вы знаете, что радуга состоит не из семи цветов? И даже не из миллиона!
А слышали шепот мышей в подвале?
А вы знали, что запах роз — самый божественный запах на земле? Вы это знали?
А вы знали…
Я сидел в библиотеке, перечитывая очередной раз свою любимую книгу, как снова эта резкая боль сжала мою грудь, заставляя задыхаться, немыслимо задыхаться. Прошло уже два дня, а я все не могу привыкнуть к этим невыносимо болезненным спазмам. Умираю? Что же. Быстрее бы, ибо я больше не хочу такое терпеть.
Шли секунды — и скоро все должно было пройти.
Должно же? Ведь раньше проходило…
Но вот уже добегала до своего конца минута, а боль не отпускала.
Вот он? Вот мой конец?
Казалось, кто-то перекрыл мне воздух. И теперь мои легкие сжимались в комок, пытаясь выдавить из себя остатки кислорода, жалкие капли жизни вливая мне в кровь.
