Теперь я стала ненавидеть зеркала, а вернее боятся их, поэтому в доме у меня было только одно зеркало и, расчесавшись, и сделав пробор, я отошла от него. Заплетая сначала одну косичку, а потом вторую, я скользила взглядом по своей комнате.
Этот дом я нашла случайно и, приехав сюда поняла, что это именно то, что я ищу. Он, конечно, сильно отличался от моей московской квартиры, но это наоборот радовало. В Москве у меня были роскошные апартаменты с евро ремонтом и всевозможными удобствами, этот же дом был небольшим — всего две комнаты. Основное пространство занимала комната, которая совмещала в себе и холл, и зал и кухню, а второй комнатой была моя спальня. Основная комната была просторной, потому что из мебели там стоял только письменный стол, диван, два кресла, а в углу телевизор, который я редко смотрела. Во второй половине комнаты отделённая стойкой, была кухня, оснащённая по последнему слову техники. Но это скорее была не дань моде, а необходимость, потому что за тем же хлебом не хотелось ездить в посёлок, да и ручками я не любила делать себе салаты, или варить самостоятельно кофе. В спальни же стояла большая кровать, шкаф с одеждой, небольшой журнальный столик и книжный шкаф. Всё было отделано деревом, и за счёт этого дом давал ощущение уюта и тепла. Несмотря на то, что он располагался далеко от посёлков, предыдущий хозяин позаботился и об электричестве, и о подаче воды, поэтому основные удобства, в виде туалета и душа у меня были, а большего мне уже не надо было. Единственное, что я ещё поставила себе — это ветряк и купила генератор, потому что пару раз оставшись зимой без света, я поняла, что совсем отрываться от цивилизации не хочу.
Прожив здесь уже почти год, я иногда вспоминала свою московскую жизнь, и каждый раз морщилась.
В отличие от моей бабушки, которая тоже обладала даром писать судьбы, я, после её смерти, из своего дара сделала бизнес. Бабуля всегда очень осторожно выбирала людей, которым помогала, я же никогда особо над этим не задумывалась и главным показателем для меня были деньги. Моими услугами пользовались только очень богатые люди, и я брала с них немало денег, за счёт чего уже к двадцати годам имела очень солидные денежные накопления.
Моя мама умерла, рожая меня, и я росла окружённая любовью своей бабули. Она же и рассказала мне про дар, которым владели все женщины в нашей семье. Она была мягкой, доброй женщиной, и пока она была жива, я ещё хоть как-то сдерживала свои наклонности, но когда в восемнадцать лет я осталась одна, пустилась во все тяжкие.
Бросив институт, я сосредоточилась на своём даре и уже через полтора года купила себе шикарную квартиру. Деньги лились рекой, потому что мои услуги стоили очень дорого, а где есть деньги, есть куча друзей-прилипал, которые готовы с тобой дружить и петь тебе дифирамбы, за то, что ты оплачиваешь походы в клубы и всевозможные развлечения.
Сейчас меня пробирала дрожь, когда я вспоминала, как вела себя. Чем богаче я становилась, и чем больше понимала, что имею власть над людьми, тем высокомернее вела себя. Единственное на что у меня хватило ума — это не рассказывать своим дражайшим друзьям, откуда у меня такие деньги, и не показываться на глаза своим клиентам. В лицо меня знал только один человек, мой посредник, но и перед ним я всегда появлялась в чёрном парике, и однажды встретившись со мной в клубе, он даже не узнал меня без него.
Два года я жила во всей этой грязи — вечеринки, дискотеки, клубы, меняющие партнёры, готовые угождать во всём псевдо друзья. Но, однажды, проснувшись в обед после очередной вечеринки, на которой я отмечала ещё одну успешно прописанную судьбу и, увидев по телевизору результаты своего труда, я возненавидела себя, за то, что сделала.
Что конкретно заставило меня реально посмотреть на плоды своего труда, я до сих пор не понимала, но отчётливо запомнила момент, с которого всё началось — одна женщина, сломленная горем потери, тихо осела перед камерой, и врачи не смогли её спасти. Тогда я прозрела.
Закрывшись в квартире, я пила девять дней, пытаясь заглушить голос совести, но всё вокруг напоминало мне о том, что именно так, принося горе и боль, я зарабатывала свои деньги.
В конце концов, я и приняла решение бросить всё и уехать туда, где меня никто не знает, и где я смогу начать свою жизнь с чистого листа, не пользуясь больше своим даром.
Правда, мой посредник мне всё же навязал ещё одного клиента полгода назад, и я пошла мужчине навстречу, когда убедилась, что никто от этого не пострадает, но сразу после этого сменила номер телефона, чтобы больше меня не беспокоили.
Но, одно дело оборвать все связи, и совсем другое дело попытаться забыть о том, что сделала. Память страшная вещь и от неё никуда не деться. Мой кошмар не давал мне ни на секунду забыть о том, что я сделала. По телу прошла дрожь, и я одёрнула себя: "Хватит воспоминаний! Быстро одевайся!".
Натянув футболку, и надев штаны, я повязала бандану на голову и пошла к дверям. Надев на ноги тяжёлые ботинки и взяв солнцезащитные очки с плеером, я открыла дверь, и улыбнулась ласковым лучам солнца. "Свобода! Только я, природа и Хан!".
Пригнувшись к шее Хана, я наслаждалась бешеной скачкой. В такие моменты я чувствовала себя как никогда живой и радовалась тому, что нахожусь далеко от лицемерных друзей, алчных олигархов и фальши, которая меня когда-то окружала.
Ветер бил в лицо, и казалось, что он сдувает с моей чёрной души пепел сожжённых за собой мостов. "Интересно, а сколько лет пройдёт, прежде чем вся грязь моей прошлой жизни отпустит меня?" — подумала я, подгоняя Хана. Ответа на этот вопрос не было, и я решила просто выкинуть мысли о своей прошлой жизни из головы и радоваться свободе. "Как бы там не было, а жизнь заставила меня повзрослеть, может потом, и поумнею?" — я улыбнулась этой мысли.
Почувствовав свободу и моё желание нестись быстрее ветра, Хан прибавил скорость. Он знал куда скакать, и поэтому я могла расслабиться ни о чём не думая. Крепко держась за уздечку, я закрыла глаза и прислонилась к шее коня, прислушивалась к глухому стуку копыт о землю и его дыханию. "Боже, какое счастье вот так скакать и чувствовать себя часть этого грациозного животного!".
Хан стал замедляться и я, открыв глаза, выпрямилась. Мы уже были на моей любимой поляне и я, оглянувшись вокруг, улыбнувшись, спрыгнула с лошади.
— Молодец, мой мальчик! — проведя ладошкой по шее, я в очередной раз посмотрела на своего красавца.
Я купила его у одного из егерей десять месяцев назад. Абсолютно чёрный, с густой гривой и хвостом он сразу привлёк моё внимание, и сейчас уже не представляла жизни без него. Казалось, что он чувствует малейшие изменения в моём настроении — когда на душе была тоска и я хотела размеренности, он вёл себя спокойно, а когда хотелось почувствовать вкус жизни, он устраивал мне такую гонку, что я каждый раз боялась вылететь из седла.
