Он чувствовал, как его мышцы начинают дрожать, чувствовал, как слабеет от потери крови. Но раны заживут. Он был сильнее, чем когда-либо прежде. Осборн втянул воздух и, спотыкаясь, пошел обратно к тому месту, где он расстался с отцом.
Интенсивная радость озарила лицо его отца, его карие глаза накалились, когда он увидел идущего Осборна. Осборн сразу же выпрямился, несмотря на всю боль. Он был воином, он должен приветствовать своего отца соответствующе. Но его отец обнял его, схватил и держал, крепко прижав к груди. На несколько мгновений он наслаждался гордостью своего отца и его любовью, после чего отошел от отца и начал упаковать остатки их лагеря.
- Это было труднее, чем я думал. Я не думал, что буду чувствовать себя подобно этому, - выпалил Осборн по какой-то причине, по какой он не мог догадаться. Он мгновенно пожалел о своих словах. Это были чувства мальчика. Не мужчины. Не воина.
Но отец лишь кивнул.
- Это и не должно быть просто. Отнятие жизни, любой жизни, никогда не должно происходить без необходимости и сострадания. - Он встал, перевесив свой рюкзак через плечо. - Веди меня к медведю. Мы должны его подготовить.
Они молча перекочевали на священную землю, где медведь испустил последний вздох. Его отец учил его древнему ритуалу в честь медведя, так что они сразу преступили к работе.
- Теперь у тебя сердце медведя. Как воин Урсы (Медведицы), ты будешь нести с собой дух медведя. Твой внутренний дух всегда будет там, тихо ожидая внутри тебя, всегда готовый к твоему зову. Сила медведя перейдет к тебе, когда ты наденешь свой символ Barenhaut (охоты на медведя), - сказал ему отец, поднимая шкуру медведя. - Не надевай свою шкуру неосознанно и без тщательного рассмотрения. Ты будешь убивать, Осборн, и будешь убивать легко. Но только с честью.
- Да, отец, - пообещал он со смиренным чувством гордости. - Что нам делать теперь?
- Мы заберем мясо, чтобы наши люди смогли поесть. Когти используем для оружия. Мы не оставим то, что дал нам медведь. Мы чтим свою жертву. - Его отец провел пальцем по меху медведя. - Но шкура принадлежит тебе. Ты будешь носить ее лишь тогда, когда отправишься в бой и должен будешь призвать дух медведя.
Когда-то он наблюдал за своим отцом и десятком воином, охранявших родину Урсы. Теперь же он присоединился к их элитным рядам.
ОНИ ПРИШЛИ НОЧЬЮ. Вампиры по ночам были сильны. Они атаковали, пока все спали. Пока воины и их сыновья были на Barenjagd (охоте на медведя). Выбор трусов.
Крики женщин заполнили ночной воздух. Свет от пожара горевших домов, амбаров и зернохранилищ осветил небо. Отец и сын были в стороне от происходящего. Там была мать Осборна. И его сестра.
Его отец скинул одежду, схватил свой Barenhaut (символ охоты на медведя) и меч, которые всегда были с ним. Собственная шкура медведя Осборна еще не была готова, ее еще не высушили на солнце, но он все же потянулся к меху, накидывая ее на голый плечи. Кровь и сухожилия все еще стекали по шкуре, просачиваясь в раны Осборна на руке и ниже по его телу. Его охватил мощный гнев. Он не чувствовал ничего кроме него. Не грусти над медведем, никакого беспокойства или волнений за его братьев, сестру и мать, ни тоски в связи с гибелью продовольствия, сохранявшего людям жизнь в суровую зиму. Осборн не чувствовал ничего, кроме убийственной ярости.
С боевым кличем, он помчался вниз по склону, в свою деревню, к своему народу. Ради сражения. Не обращая внимания на предупреждения отца. Вампир обернулся на клич, с его подбородка капала кровь, его грубые губы освещала холодная улыбка.
Гнев, сила его гнева, одолевала его. Он схватил вампира, хватая его за горло, разрывая плоть, разрывая тело существа голыми руками. Ему не нужен был костер, лишь его кулак, прорывающийся сквозь кожу и кости к сердцу под ними. Вампир рухнул к его ногам.
Осборн развернулся, готовый убить и другого. И он это сделал. Снова и снова. Но воинов Урсы было мало. Вооружившись дубинками, вампиры поджидали в засаде отцов и сыновей, постепенно возвращающихся налегке и даже не подозревавших об опасности. Существа знали, что бороться с их народом придется без лезвий и огня. Тела его соседей лежали среди кровопийц убитых им. В отдалении, он все еще видел своего борющегося отца, легко справляющегося с двумя вампирами, ярость берсеркера была надежным союзником. Но затем он увидел как его отец пал. Вампиры были готовы высосать его последние жизненные силы. Его дух.
- Нет, - завыл он, его гнев возрос, возвысился на новый уровень. Он выхватил меч у одного из напавших вампиров, пробегая мимо. Лезвие могло нанести не большой ущерб плоти, но оно могло легко погрузиться в темное сердце вампира.
Пьющий кровь из горла его отца лишился головы, даже не узнав, что к нему приблизилась угроза. Второй вампир смог побороться, разжигая гнев Осборна. Он рассмеялся, когда вампир упал к его ногам. Он развернул голову к большему, готовый убить еще больше. Его гнев успокоится лишь после смерти врага. Но его окружили.
Вампиры двигались с невероятной скоростью, присоединяясь к тем, кто окружал его. Даже со своей яростью берсеркера и духом медведя заполнившим его, он знал, ему не победить так много вампиров. Вампиры сделали все, чтобы никто не смог ему помочь.
Но он убедится, что заберет с собой столько, сколько сможет, прежде чем умрет. Он поднял меч, готовясь к бою.
Подобно тому, как быстро вампиры окружили его, они остановились. Свет начал просачиваться сквозь листья деревьев. Один за другим вампиры убегали, быстрее, чем мог заметить глаз.
- Вернитесь и боритесь, - призывал он их.
Звук ветра с шелестом травы было единственным ему ответом.
- Боритесь, трусы.
Но его гнев выцвел, оставив на своем месте лишь боль. Его шкура соскользнула с плеч.
Вампиры все еще умирающие на земле стали шипеть. От их тел в небо возвышался дым, и вскоре от них остался лишь пепел. Запах был ужасный, и он отвернулся, опускаясь на землю рядом с телом своего отца.
Он поднял руку отца. Она была холодной и безжизненной. Слезы защипали глаза, но он сморгнул их обратно в честь духа мужчины, умершего ради спасения своего народа.
От вампира обезглавленного Осборном не осталось ничего, кроме туники. Под покровом ночи, он не знал, что нападавшие были одеты. Его собственный народ не одевался, вступая в бой. Но одно царство это делало. Магические вампиры Элдена. Он узнал бело-синие и фиолетовые цвета королевской охраны Элдена.
В этом не было смысла. Ничто не имело смысла. Между его народом и Элденом был мир, переходящий из поколения в поколение. Царю нужно было лишь попросить и воины Урсы стали бы сражаться на его стороне.
