Я думала о сессии. Я думала о занятых компах в кабинете информатики и в библиотеке. Они будут заняты везде. Речи не будет о том, чтобы использовать их для работы.
Я не думала о них, в общем-то. Я бесцельно изводила себя беспокойством о том, что не могла пока изменить. Именно так.
На лекциях появлялся народ, которого я не видела с прошлой сессии. Кого-то я не видела с прошлого года. Кто-то сходил с ума, вспоминая, что здесь он именно учится. Кто-то искал кого-то, кто может помочь. Кто-то искал кого-то, кто может одолжить. Все носились и кого-то искали...
- Ты не видел?..
- Нет, не видел...
- Ты не знаешь?..
- Нет, не знаю...
- Ты не...
- Нет...
Это звучало тогда, когда не слышались возгласы новых блондинок или отпрысков старых русских.
Во время сессии все студенты становятся импотентами. Это временное сезонное явление. Два раза в год любой ВУЗ теряет потенцию. Поголовно. Вся кровь ударяет в мозг. Иногда там не хватает места и голова взрывается. И слышится бульканье, чавканье, крики, кто-то смеется.
Откуда я это знаю? Очень просто. Анька спит у нас в комнате каждую ночь. Одна.
- Анька, смотри, твой друг! – засмеялся Лешка чуть позади нас.
Лешка – это друг Макса. В общем-то, он общий друг. Он дружит со всеми. Даже с теми, кого я не знаю. Он простой. Я бы сказала, что он теплый. Он никогда не скажет гадости со зла. Он никогда не обидит и не обидится. Если бы Аньку могла задеть его реплика, он никогда бы ее не произнес. Я чувствую себя в безопасности с ним. Он пытался ухаживать за мной на первом курсе. Как и другие. К третьему он остался один. Теперь он просто друг. Общий. Всех сразу. А, значит, и мой.
Со Дня рождения Аньки ребята начали подкалывать ее каждый раз, когда в поле зрения появлялся Урод. Она лишь усмехалась. Курсовую он ей написал в срок, а более ничто ее не беспокоило.
Сейчас он прошел мимо нашей компании, сгрудившейся у кофейного автомата.
Он ходит так, будто может просочиться сквозь каждого, кто встретится на пути. То есть, ему все равно. Абсолютно. Я видела это уже... Я понимала, почему он так ходит.
Если кто-то захочет его остановить, он, просто, остановит. Остальные же отступают, как будто он воняет. Он не воняет. Он был в двух метрах от меня. Я знаю это. Но я тоже отхожу, потому что не хочу с ним соприкасаться. Поэтому он так ходит. Если Урода захотят остановить, его остановят. Его били. Я видела синяки. Не раз. Он ходит так, будто все люди – вода.
- Урод... – Процедил кто-то рядом сквозь зубы. Я обернулась, но кому принадлежала глухая реплика, не поняла.
Он притягивает взгляд. Это как триллер с расчлененкой. Тебе неприятно, но ты смотришь. Тебе гадко, но ты смотришь...
Тебя может тошнить, но ты все равно смотришь. Это наш личный урод. Мы почти любим его...
Когда он всем телом наткнулся на вытянутую руку, стало тише. Его, просто, остановили. Я вышла чуть в проход, потому что передо мной тоже кто-то отошел от окна и загородил мне вид.
Это был парень с нашего потока. Я не знаю, как его зовут. Урод ему по грудь. В общем-то, и я ему по грудь...
- Он писал курсач ему. Препод поставил трояк и передал привет Уроду. Потому что Дрон никогда не напишет такой курсач. И это ошибка Урода. И поэтому ему поставили трояк, – сказала Анька рядом. Я бы склонилась к мнению, что трояк ему поставили для того, чтобы этот самец не убил Урода.
Я не слышу, что они говорят друг другу впереди. Мы все стоим и наблюдаем. Это интересно. Чем закончится, предположить очень сложно. Я смотрю на узкую спину под рыжей шевелюрой и думаю о том, что завтра он снова придет с синяками. Если его и побьют за это «недоразумение», то не сильно.
- Как препод догадался? – спросила я. Уж мне было о чем волноваться...
- Спроси, что полегче...
К нашему общему разочарованию ничего не произошло. После короткого разговора бугай оттолкнул Урода, и пошел мимо, в нашу сторону. Можно предполагать, что разговор закончен не был. Хотя, какая разница...
- Пошли, – сказал Макс, обнимая нас с Анькой за талии. Пора на пару...
7.
Я бродила по всем аудиториям, где стояли компы. Когда я, заглядывая, упиралась в дверной косяк, боль в груди напоминала о маленькой и неопасной мастопатии. Наступил один из регулярных процессов моей жизни. Нет, не старение... Отторжение слизистой оболочки матки, сопровождаемое кровотечением. Красиво звучит, необыкновенно.
Я была рада, что Анька спит одна. Я засыпала с фракталами под веками. Я засыпала с взрывающимся желудком. Я засыпала с запором. А просыпалась с поносом.
А так же без рук. Иногда.
Я поднималась и на меня, как на будильник, смотрела Анька. И начинался новый, совершенно обычный день. И хотелось лечь и умереть. Но сейчас было нельзя. Сессия.
И когда я встала посреди заполненной библиотеки, казалось, что все же стоило умереть с утра. Потому что у меня была работа, которую я не могла сделать, пока у них… У НИХ не кончится гребаная сессия. Кажется, они спали тут... Два раза в год.
Пойду в интернет-кафе. Что делать?.. Никакие деньги не стоят того, чтобы сесть в лужу и перестать их получать...
Я постаралась не хлопнуть дверью. Не потому, что я не хотела мешать. А потому что осознавала, что бешусь из-за «этих дней», а не из-за работы.
- Лида!
Я уже шла к автобусной остановке.
- Лида! – скрежет за спиной.
Я обернулась.
Ты знаешь мое имя? Ты хочешь что-то сказать? Ты догнал от библиотеки? Я смотрела на подходящего парня, одного из сотен студентов. Того, кого мы выбрали быть уродом.
- У меня есть комп, если очень нужно.
Я смотрела на него и чувствовала, как оплывает мое лицо. Как стекает вниз челюсть. Как поднимаются мягкие восковые брови. Я отчетливо чувствовало, как лицо вытягивается.
- Ты только что позвал меня к себе домой?
Я отступила на шаг. Он стоял, как в прошлый раз, в двух метрах. Но теперь на лице чудилось его дыхание, а кроссовки его наступили мне на пальцы. Один шаг не помог. Он все еще был слишком близко.
- Да.
Это всех бесило. Если ему задавали конкретный вопрос, он давал конкретный ответ. Ему никогда не приходилось оправдываться. Если кто-то ждал оправданий, как тот бугай с потока, Урод просто молчал. Это бесило всех. И меня это тоже бесило.
Я посмотрела на зеленые лужайки. Я усмехнулась.
Мне казалось, что он должен исчезнуть. Испариться. Дематериализоваться. Но Урод стоял в трех метрах от меня и исчезать не собирался. Это показалось забавным. Я снова усмехнулась. Кому расскажи – не поверят.
- Мне нужно часа два-три. Я собиралась пойти в интернет-кафе, - сказала я.
Он мог предложить это, лишь понимая, что мне очень-очень жалко этих денег на интернет-кафе. Даже, не так. Он мог предложить это, лишь понимая, что для меня это – деньги. Нет. Он мог предложить это, лишь, понимая. Точка.
