— Ты крестьянка? — раздался шёпот слева. Пампушка рассматривала меня с искренним любопытством, особенное внимание уделяя платью. Оно было ужасным. Длинное, до пола, жуткого цвета детской неожиданности, застёгнутое на страшные пуговки… Даже смотреть на такое не хочется, не то чтобы носить. А меня в него насильно запихнули!
— Нет, — ответила тоже шёпотом. — А ты?
Пампушка фыркнула так, что я сразу поняла — нет, она знатная. И это подтвердилось практически мгновенно, когда девушка вздёрнула короткий носик и продекламировала чуть ли не нараспев:
— Я маркграфиня Рика Блецкая, дочь маркграфа Блецкого…
Логично, ага.
— …милостью королевской лесничего графства Блец!
Кажется, весь мир наполнился сплошными Блецами…
— В нашей семье испокон веков рождались сильнейшие маги!
А вот это уже интереснее! Я вся превратилась в слух, потому что вступила рыжая толстушка, скривив губы:
— Это у Блецких-то сильнейшие? Мы, Рендэ, всегда побеждали на волостных турнирах, так что не кичись тут тем, чего нет!
— Да? И именно поэтому королева Таиана, жена его величества короля Эдира Третьего, была в девичестве Блецкой?
— Обычная ошибка!
— Магия не делает ошибок, курица!
— Сама курица!
— Молчать всем! — рявкнул ловчий, резко выпрямившись. — Кто ещё хоть слово скажет, высажу на дороге!
Я аж подпрыгнула от неожиданности, потому что заслушалась спором двух девиц, кто знатнее. А они заткнулись с полуслова и головушки склонили, глазки опустили. Ничего себе выдрессированные! Последовав их примеру, я обвела взглядом из-под ресниц остальных девушек. Всего нас в карете было шесть без господина королевского ловчего: пышечка, толстушечка, я и три совсем скромных, совсем молчаливых девицы. Те сидели, как три автомата, сложив руки на складках плащей, и смотрели на носки своих изящных туфель. Я глянула на свои. Они были ещё гаже платья. Примерно такие я видела в кино на первых комсомолках — тех, что ходили в кожанках и красных косынках. Уродливые башмаки! Где мои тапочки-собачки? В лесу потерялись…
Так.
Подытожим.
Первое: я попала. Второе: я попала всерьёз и надолго, если не навсегда. Третье: мир оставляет желать лучшего в плане развитости и отношений человека к человеку. Впрочем, полагаю, что женщину здесь за человека не считают. Четвёртое… Странная магия пометила меня, как невесту. Потенциальную. Меня везут во дворец, чтобы там устроить смотрины. Это, конечно, прелестно, но меня совершенно не устраивает. Замуж я не собираюсь, тем более, за того, кого никогда в жизни не видела, тем более, таким варварским образом.
Какое там у нас по счёту?
Пятое: я в растерянности. Как жить и что делать? Не могу же я, в самом деле, оставаться в этом мире! Должен быть какой-то способ вернуться домой. Я обязана его найти! А пока не найду, буду стараться свалить из этой компании. Мужиков надо опасаться, это я уже поняла. Они стараются хапнуть любую девушку, любую особу женского пола, чтобы подчинить себе или выгодно продать. Женщин, кстати, тоже надо опасаться, потому что они слишком вялые и мягкотелые, полностью во власти своих хозяев.
Хозяев!
Как будто мы снова при крепостном праве!
Возмутительно…
Карету тряхнуло, оси скрипнули жалобно и надрывно, а потом я услышала треск. И от толчка чуть было не упала на соседок. Пол накренился, а ловчий выругался вполголоса. Потом сказал в тесное пространство кареты:
— Сидите молча, я пойду посмотрю, что произошло.
Он выскочил из кареты, захлопнув за собой дверцу, и мы остались смотреть друг на дружку испуганными глазами.
Впрочем, я знала, что произойдёт. Нас попросят выйти из кареты, чтобы починить сломанную ось или слетевшее колесо, мы сядем на обочину и будем ждать. Не исключено, что до ночи. Можно будет попроситься сходить до кустиков, а там рвануть в лес. Ей-богу, в лесу лучше, чем с этими женоненавистниками! Меня вон даже волк не съел, значит, выживу. Стану отшельницей. Огонь добывать умею, в сторонах света ориентируюсь, грибы и ягоды собрать и не отравиться сумею. Живой не дамся, ха-ха-ха!
— Ты какому роду принадлежишь?
Пампушка всё никак не могла угомониться. Вот любопытная Варвара! Всё ей надо знать. А что ответить?
— Никакому.
— Так не бывает.
— Как видишь, бывает.
— Я маркграфиня, Рендэ княжна, миледи Зафарские, — она кивнула на девиц напротив, — купецкие дочки. А ты? Если не крестьянка, то у тебя есть титул. Представься!
— Отстань, — вежливо посоветовала ей я. — У меня нет титула. И хозяина нет.
— Ты принадлежишь короне? — медленно спросила Блецкая и так же медленно отодвинулась от меня. С другой стороны княжна Рендэ тоже вжалась в стенку кареты. Я непонимающе посмотрела на них по очереди, а Блецкая прошептала:
— Богиня, неужели мне придётся соседствовать с одной из ужасных девиц, принадлежащих всем, кто заплатит?!
— Вот уж правду говорят, что у нашей знати ум вырождается, — неожиданно откликнулась одна из миледи Зафарских. По-видимому, она была старшей и привыкла командовать сёстрами. — Если девицу, принадлежащую короне, взяли на смотрины, значит, она чиста и невинна.
Она махнула мне рукой:
— Садись сюда, места хватит.
Я села.
Мне-то что?
Купецкие дочки, в принципе, не самая худшая компания. Хотя, кто их тут знает в этом мире… Лучше уж они, чем заносчивые аристократки.
— Скажи, откуда ты пришла? — спросила вторая сестра Зафарская тихим и мелодичным голоском. — Мне почему-то кажется, что ты издалека.
— Я действительно издалека, — вздохнула, пытаясь судорожно выдумать какую-нибудь правдоподобную легенду. — Из-за далёких морей и гор…
— Из Люфингера? — бросила небрежно княжна Рендэ, но я покачала головой:
— Нет.
Мало ли, окажется, что у них тут один континент и такой страны нет. Сейчас, сейчас, момент… Выдумаю…
— Я из Санкт-Московитии.
— Никогда не слышала, — призналась княжна, оглядев остальных девушек. Те тоже сделали большие глаза, мол, ни сном ни духом.
— Неудивительно. Это очень далеко! — сказала я внушительно.
Дверца кареты распахнулась с оглушительным скрипом, и господин королевский ловчий сказал усталым и злым голосом:
— Барышни, вам придётся выйти и подождать на обочине.
Что интересно — ни одна не возразила, не фыркнула презрительно, не воспротивилась. Все мои соседки заторопились на выход. Но то, как они это делали, было показательно. Маркграфиня вздёрнула носик и проползла к дверце с таким видом, будто делала одолжение. Княжна нацепила на хорошенькое круглое личико маску ледяной бесстрастности, что совсем не вязалось с её обликом лисички. Миледи Зафарские, соблюдая очерёдность, принятую, видимо, в их семье, аккуратно оправили складочки юбок и вышли, помогая друг другу. Я вылезла последней, спрыгнув с подножки на пыльную, утоптанную повозками и лошадиными копытами дорогу.
Лес, вокруг лес, зелёный и влажный от прошедшего дождя, и только узкая лента земли, свободной от травы, убегает вдаль к повороту. А в сотне метров в маленькой просеке у дороги стоит что-то вроде часовни — каменный домик без окон с крестом на крыше. Стены обвиты диким плющом, так, что кажется, будто здесь никто не бывал уже двести лет.
— Барышни, вам несказанно повезло, что карета сломалась близ часовни святой Жанины. Идите и помолитесь ей, как вас учили ваши матери. Йент, ты отвечаешь за невест, и не спускать с них глаз!
Один из сопровождавших нашу карету солдат козырнул и вскинул саблю наперевес. Процессию возглавила, конечно, маркграфиня. Подобрав пальчиками юбки, она направилась к часовне. Следом за ней потянулись другие девушки под конвоем Йента. Тот именно что не провожал, а конвоировал, как будто не невест, а беглых каторжниц…
Я же в наивной смелости своей обратилась к господину королевскому ловчему, постаравшись сделать это как можно более вежливо:
— Простите, пожалуйста, а когда нас накормят? И ещё такой вопросик: очень хочется в туалет, можно отойти в лес?
