Мне не нравится увиденное. Тихо, спокойно… Но так не должно быть, когда поблизости монстр! Неважно пойманный или не пойманный, но ведь ажиотаж должен быть хоть какой-то. Понятное дело, супы, им уже никто не удивляется. Они всюду: политике, органах, армии и шоу-бизнесе. Но ведь кошка! Огромная кошка никакой не суп! Дикое животное, способное взмахом лапы убить!
Совсем! Насмерть!
Неужели люди настолько очерствели, привыкли к человеческим метаморфозам и мутациям, что их даже звери уже не пугают?
— Ещё скажи, что не заметила отсутствие собственной тени? — весело спрашивает мужчина, паркуясь у соседнего дома.
— Я сейчас не очень понимаю… А что происходит? Я могу идти домой? — сказать, что я в шоке, ничего не сказать.
Кошка эта, не пойми как пробравшаяся в мою квартиру. Сержант. Авария. Этот деспотичный хмырь.
Зачем он меня привёз домой? И где полиция, служба отлова, я не знаю? Дежурный, кажется, звонил кому-то… Мне казалось, что он вызывал опергруппу или наряд на мой адрес. Обманул, получается?
— Можешь, конечно. Более того, тебе нужно домой. А я тебя пока здесь подожду… — скептично выгнув бровь, мужчина кивает в сторону двери. — Давай же, беги.
— А зачем меня ждать? — лихорадочно осматриваюсь по сторонам. Возможно, во дворе так спокойно, потому что от монстра из моей квартиры уже избавились. — Ты про футболку, что ли?
— Иди уже отсюда. — мужчина повышает голос, вновь заставляя меня вздрогнуть. Голубые молнии в его глазах отчётливо видны даже при дневном свете. Словно неоновые, они прожигают мою душу, заставляя внять инстинкту самосохранения.
Выпрыгиваю из машины и бегу в сторону двери не оглядываясь. С супами шутки плохи. Это только кажется, что бывшим наркоманам наша власть и полиция закон. На самом деле их боятся все. Даже власти. Одно только недавнее заявление, что супы приняты в армию, от нашего президента только подтверждает, что людям им нечего противопоставить.
Моя бабушка говорила, что люди сами в этом виноваты. Различные модификации тела, огромные татуировки. Мол мы сами уродовали себя, словно знали, что появятся они — супы. Готовились к этому дню, чтобы не ужасаться при виде видоизменившихся друзей, знакомых и прочих.
Ох, бабуля, если бы дело было только в каком-либо уродстве, не знало бы человечество бед и горя.
Су — синтетический наркотик, появившийся на нашем континенте лет пятнадцать назад. Говорят, что он пришёл из Китая на улицы наших городов, через прикормленных дилеров и прочее отребье. Не знаю. Никто не знает. Стоил не очень дорого, по нынешним меркам, а потому быстро приобрёл популярность.
Вскоре выяснилось, что психотропные капсулы несколько отличаются от своих конкурентов. Синяя — действует шесть часов. Красная — двадцать четыре. Уже это должно было насторожить искателей кайфа, не говоря уже о жидком пламени, скрытом прозрачной оболочкой капсулы, ничуть не уступающей в размерах тому же Линексу.
Наркоманы обрели новый кайф — сверхспособности. Силу, скорость, невидимость, регенерацию, неуязвимость и тысячу других. Не сразу, но когда это стало очевидным, дозировки увеличивались, а вместе с этим пришли и модификации: рога, копыта, шипы и наросты, цвет кожи, чешуя, одеревенение, жабры…
Чего сегодня только не встретишь. Говорят, что никто не знает, какая побочка кроется в той или иной капсуле. Словно это лотерея. Я в это не верю. Производитель явно в курсе эффекта, пусть не каждой капсулы, но партии этой дряни наверняка.
И если действие сверхспособностей иссякает спустя указанное изготовителем время — шесть часов или двадцать четыре, то мутировавшие тело нет. Соскочить не получится без последствий. Люди продолжают принимать эту дрянь дальше, даже несмотря на то, что за последние годы су вырос в цене до шестизначных цифр.
Людей становится всё меньше. Нормальных людей, не обезображенных этой дрянью. Не знаю, кто там привык к человеку великану или девушке с клювом, живущей в соседнем доме через дорогу, для меня это уродство самое настоящее. Я не могу смотреть на них без содрогания. Причём я далеко не эстет. Нормально отношусь к инвалидам, колясочникам, деткам с генетическими заболеваниями и отклонениями…
Моя мама работала в хосписе для инвалидов. Я частенько ей помогала и насмотрелись всякого. Противно или мерзко не было, честное слово. Жалко. До невозможного жалко, да.
Но эти же уродцы, нарики чёртовы… Их мне не жалко. Я всё жду, когда они начнут дохнуть уже. Не может же быть такого, чтоб человеческий организм выдерживал долгое время все эти способности и трансформации. Логический финал обязан быть.
Юркнула в приоткрытую дверь и оказалась в подъезде. Прислушалась к условной тишине. Принюхалась… кажется, кто-то жарит картошечку. Желудок тут же сжался, напоминая, что его было бы неплохо покормить.
Поднимаюсь к себе медленно. Нервничаю. Не зря, как оказалось. Моя дверь испещрена глубокими бороздами, я уверена, от когтей. Приоткрыта, демонстрируя узкую тёмную щель квартиры.
Сглотнув, берусь за дверную ручку и заглядываю в коридор. Тихо, темно, страшно.
Только сейчас понимаю, что я вообще чудом попала домой. Не уверена, остались ли ключи в сумке, оставленной в уцелевшей половине УАЗика, или утеряны по дороге в дежурную часть. У соседки, конечно, были запасные, но её почти никогда не бывает дома. Только по вечерам. Бойкая старушка занимается танцами, волонтёрит в приюте для животных и просто украшает собой мир днями напролёт.
Решившись, переступаю порог. Тут же включаю свет в коридоре и осматриваюсь. Комод перевёрнут. Его содержимое разбросано по полу и тянется к кухне. Осторожно ступая на свободные участки ламината, иду в кухню, включая свет и там.
Никто не рычит на меня из угла. Никто не набрасывается.
Воодушевлённая, иду в гостиную. На ощупь нахожу выключатель и рассматриваю в первую очередь углы. Не знаю, почему так, но я жду именно из какого-нибудь укрытия утробного рычания, что ли.
Спальня встречает меня тем же бардаком, что и вся квартира. Но кошки нет и здесь! А уборка такая малость, Господи, чего уж из-за этого нос вешать?
— Интересно, только когда ко мне нагрянет полиция и были ли они у меня вообще? — бурчу себе под нос, мысленно планируя распорядок уходящего дня.
Убрать квартиру. Найти новое жильё. Как вариант, заявиться к Ирке. Отсидеться там. Может, обо мне вообще ещё никто не знает. А там уже можно думать о юристах и адвокатах.
С полным совершеннолетием, по завещанию моих родителей, я наконец-то получу доступ к семейным счетам и смогу распоряжаться недвижимостью, вступив в права наследования.
Выхожу из спальни, вспоминая, где у меня мусорные пакеты, и застыла на полушаге. Воздух рядом словно дрожит, темнеет. Я стою и смотрю, как темнеет пространство, проступая рваными линиями по силуэту кошки. Два ярких голубых пятна сверкают на тёмной субстанции, словно два глаза… Или это и есть два глаза?
Да ну нафиг!!!
Выбегаю из квартиры. Преодолеваю пролёт, ступеньки, толкаю железную дверь, словно она ничего не весит, и пулей мчусь к машине хмыря.
— О-оннна там! — громко кричу, захлопнув за собой дверь. С ужасом смотрю на отсутствующий верх машины и кричу ещё громче:- Крышу верни! Верни крышу!!! Она нас сожрёт! Нет! Уезжай!!! Скорее! Да скорее же!!!
— Ты невменяемая? — спокойно спрашивает мужчина, глядя меня с жалостью. — Кто сожрёт? Куда уезжать?
— Твою налево!!! Кошка!!! Кошка сожрёт!!!
— Эта? — улыбка растягивает его губы, придавая волевому лицу ребяческое выражение.
Вздрагиваю, лихорадочно оглядываясь по сторонам. Какая эта?! О чём он?!
— Не туда смотришь…
Кошу взгляд в боковое зеркало и замираю. Кошка. Пантера, лениво растянувшись на щебне, лежит около машины, умостив огромную голову с бирюзовыми глазами на передних лапах.
— Это ещё что такое? — шепчу онемевшими губами, не в силах оторвать взгляд от дикого животного.
Глава 6
