— Тебе непросто будет запомнить все эти заклинания, с такой-то памятью.
— Может, я предпочитаю помнить твое имя?
От количества патоки в ее голосе Ольгу слегка затошнило, и она поспешила отвернуться от Мориса — который по-прежнему сидел с ней рядом и... не чесался! Вот прохвост, ему удалось справиться с ее проклятием за какие-то жалкие минуты! Или это она ослабла от нервов. Все ж не каждый день убегаешь от жениха через окно.
Чтобы успокоиться и отвлечься, она завела беседу с Элизой. Вроде бы та была не слишком увлечена своей книгой, а глупую болтовню Фифы вообще пропускала мимо ушей.
— Не знаешь, почему нас тут так мало?
— Не знаю. Я видела, всех остальных отправляли в аудиторию на первом этаже. Только нас почему-то к самому доктору Курту.
— Герр Вахтер?
— Да. Он суровый, но добрый. Тут вообще такие милые люди! Ты видела герра Рихарда?
— Эм... ага, — кивнула Ольга, не желая разбивать приятные иллюзии.
Раз Элиза не поняла, что Рихард не живой человек, а умертвие, пусть так и остается. Мало кто способен не завизжать и не упасть в обморок при виде нежити.
Больше ничего сказать Ольга не успела, потому что совсем рядом послышался знакомый чарующий голос:
— Доброго дня. Я успел?
Подняв взгляд, Ольга с ощущением «вот и обещанный подвох, можно больше не тревожиться» увидела горбуна в капюшоне и маске, закрывающей верхнюю половину лица.
— С твоей стороны очень мило было бы опоздать, — процедил Морис.
— Ну извини, — без малейшего раскаяния развел длинными руками горбун.
— Не извиню, даже не мечтай, — фыркнул Морис. — Но так уж и быть, представлю тебя самым симпатичным девушкам этого скучного заведения. Ренар Соланж, адепт заумных наук, мой дальний родственник.
— Очень дальний. Почти не родственник, — уточнил горбун.
— Он гений, а потому зануден, скучен и сер. А, и еще — урод. Но вы не обращайте на это внимания. Лучше вообще не обращайте на него внимания. Он стесняется и заикается, а еще у него...
— У моего не-родственника недержание змеиного языка. Простите этого придурка, он постоянно несет чушь. Даже не представляю, как ты собираешься сдавать экзамены.
— Уж всяко получше тебя, Зай...
— 3-заткнис-сь, с-сделай милос-сть, — гневно прошипел горбун, и Ольга невольно поежилась.
От него отдавало чем-то странным, какой-то незнакомой, но безумно интересной и манящей силой — на вкус-запах она напоминала хорошо проперченное копченое мясо с нотками яблоневого дыма.
— Ха! — с совершенно довольным видом сказал Морис, словно одержал победу в старом споре.
На это горбун — Ренар Соланж — лишь повел плечами, правое из которых было выше левого, и сбросил капюшон. Теперь Ольга наконец-то смогла разглядеть его получше и убедиться: да, урод. Особенно по контрасту с Морисом. Даже удивительно, как могут быть люди настолько противоположными! Морис — высокий, широкоплечий, с идеальными пропорциями атлета и такими же идеальными чертами классической статуи. Правда, в отличие от мраморных статуй — довольно смуглый, черноволосый, с живой мимикой и вообще удивительно яркий. Ренар же — тощий, весь изломанный, с крючковатым носом и асимметричным ртом, весь какой-то бесцветный — и стянутые в хвост пепельно-серые волосы, и бледная кожа, и узкие почти белые губы. Единственной яркой деталью в его облике были глаза, блестящие в прорезях белой полумаски. Разные. Черный и желтый.
Как у Мориса.
Ольга даже перевела взгляд с одного на другого, чтобы убедиться: ей не показалось. Только у Мориса черным был левый глаз, а у Ренара — правый.
Тайна. Здесь определенно была какая-то тайна. Похоже, учеба в Академии обещает быть крайне интересной!
— Мефрау Ольга. Я же говорил, что мы скоро встретимся снова, — сказал горбун, становясь на одно колено и целуя ей руку.
То ли от прикосновения (его магии, только магии!), то ли от глубоких бархатных обертонов его голоса по всему телу побежали мурашки.
— Вы знакомы? — скривился Морис, и тут же в его глазах вспыхнул алчный огонек.
— Представь себе, — хмыкнул Ренар и снова перевел взгляд на Ольгу: — Не сердитесь на этого несчастного. Ему с детства кажется, что у него отнимают игрушки. Но вы-то не игрушка, не так ли, мефрау Ольга?
— Почему-то мне кажется, что игрушки у кузена отнимали именно вы, Ренар.
— Ну что вы. Мне всегда хватало своих. Ведь я не имею привычки их ломать.
— Вы не могли бы встать, Ренар? Кстати, раз уж вы так увлечены дележом того, что детям не игрушка, позвольте я представлю Элизу Тэтчер.
Рядом послышалось недовольное фырканье Мориса, чуть дальше — еще более недовольное фырканье мефрау Брильен. Но их заглушил мелодичный и самую капельку насмешливый голос Элизы:
— Рада знакомству, герр Соланж.
— Ренар, милая Элиза. И прошу, на ты. Правила Академии настаивают на равенстве и братстве.
Ольга чуть не прикусила язык. Привычка — страшная сила, чтобы обращаться к однокурсникам на ты, придется постоянно себя контролировать. Но ничего. Справится.
— А этот дивный цветок зовут Фионифиелла Лаберкуль-Амбуазье де ла Брильен, — со странным злорадством сообщил кузену Морис. — Та самая!
Во взгляде горбуна на Фифу Ольге померещился натуральный ужас. Очень короткая вспышка ужаса.
— Мефрау, — поклонился он, пряча глаза.
— Доброго дня, — холодно кивнула Фифа, не трудясь скрывать отвращения к внешности своего будущего однокурсника.
— Мефрау скучает, так что ты покажешь ей Виен, кузе-ен, — с еще большим злорадством заявил красавчик.
— Мори-ис?!
— С чего бы?!
Возмущение в обоих голосах было настолько одинаковым, что Ольга хихикнула. Элиза — тоже.
— С того, что я занят, — безобразно самодовольно пояснил красавчик. — Я же должен провести экскурсию по Академии двум нашим боевым подругам, Ольге и Элизе. Видишь, кузен, тебе достается самая великолепная и блестящая девушка Академии, гордись!
— Сразу двум? Твоей невесте это не понравится, кузе-ен.
— Не моей, а твоей невесте, кузе-ен. Я — совершенно свободен и таковым останусь.
— У тебя есть невеста? — расстроенно переспросила Фифа. — Но ты же...
— Нет у меня невесты. Нет! — Морис разозлился. — Да чтобы я женился на этом... этой...
— А приде-ется, — злорадные нотки в голосе Ренара тоже звучали чарующе, что безмерно удивляло Ольгу. — Ты же красавчик, тебе и...
Родственную перепалку, за которой она наблюдала с превеликим интересом, прервал грохот распахнувшейся ректорской двери. Из нее вылетел взъерошенный и шатающийся парень характерной испалийской наружности. Ольга даже попыталась заглянуть в кабинет за его спиной — не гонится ли за беднягой чудовище.
— Герр... как вас там, заходите, — ошалело пробормотал абитуриент (неудавшийся?) и побрел к ближайшему стулу, не глядя больше ни на кого и явно путаясь в собственных ногах.
Оба «кузе-ена» шагнули к двери одновременно, так же одновременно смерили друг друга презрительными взглядами и попытались друг друга отпихнуть. Ольга опять хихикнула, и опять не одна: они с Элизой быстро переглянулись.
— Мужчины! — сказала та, и сказала этим все.
— Заходите оба! — раздался голос доктора Петера Курта.
Ольга вздохнула. Приближалось самое тонкое место ее плана. С доктором Куртом они не раз встречались — и в опере, и на приемах. А задолго до того он вел переписку с ее отцом, в которой обсуждал в том числе будущее обучение Ольги в АМН.
Отчасти поэтому она надеялась, что доктор Курт не станет уговаривать ее выходить замуж за Гельмута и не откажется принимать у нее экзамены. Ведь он всецело предан идеям науки, а его статьи об интеллектуальном и магическом равенстве мужчин и женщин постоянно мелькают в прессе.
— Готовь свои целительные заклинания, моя прелесть, если я вернусь раненым — ты меня спасешь! — обернулся перед самой дверью Морис и подмигнул Ольге.
На что едва не заработал еще одно проклятие. Лягушачий язык бы ему очень подошел! Особенно на собеседовании с ректором. Просто чтобы доктор Курт сразу увидел, с кем имеет дело.
