— Потому что мне осточертело твоё вечное враньё, я от тебя устал.
— Почему каждое моё слово ты воспринимаешь, как враньё? Может, мне поинтересоваться, где и с кем ты проводишь ночи?
— Я сказал, хватит! — прогремел он. — Вы полностью обеспечены и ни в чём не нуждаетесь благодаря мне, так что будь довольна.
— А тебя устраивает то, во что превратились наши отношения? Я уже забыла, что такое секс! Почему ты ко мне охладел? Я, что, так сильно подурнела после рождения Полины? Или у тебя появилась любовница? Что, скажи мне?
— Не выдумывай, — нехотя ответил он.
Я поймала себя на мысли, что так обычно и отвечают своим жёнам неверные мужья.
— Тогда в чём дело? — я не выдержала и разревелась, накипевшие переживания вырвались наружу. Дилан просто сидел в метре от меня и молчал, на его лице не отразилось ни единой эмоции. — Давай разведёмся? Мне невыносимо осознавать, что это всего лишь видимость семьи. Всё останется по-прежнему, но мы больше не будем никого обманывать.
— Н-да… — недовольно процедил он. — Я сегодня буду спать на кухне, хочу отдохнуть после рабочей недели, — он поднялся и направился к двери, но я сглотнула ком в горле и окликнула:
— Ты так и не ответишь мне?
— С тобой сегодня бесполезно разговаривать. Спокойной ночи, — и дверь за ним закрылась.
Наутро я встала с опухшими глазами, старалась как можно меньше поворачиваться лицом к детям, чтобы не смущать их.
Дилан уехал с самого утра и, как всегда, не сказал, куда и на сколько. Может быть, туда, где ещё не всё успело осточертеть? Какие дела могут быть в выходной день?
— Мама, ты снова плакала? — спросил Максим за завтраком.
— Я в порядке, Максим, — коротко ответила я.
— Я слышал, как вы вчера ругались. Пусть он вообще уедет, мы с Полиной всё равно любим только тебя. А может, мы… — начал было он, но тут же в дверном замке заворочался ключ. Максим состроил недовольную гримасу, встал из-за стола и начал убирать посуду.
На кухне появился Дилан с пакетом продуктов:
— А вот и я. Вы уже позавтракали?
— Да. Полина ещё доедает, — постаралась спокойно ответить я.
— Сегодня стоит отличная погода, предлагаю поехать на природу, к отцу, в домик у озера.
— Мне не хочется видеть твоего отца.
— Мы там будем одни. Собери детей, мы едем туда с ночёвкой, — сказал Дилан, наливая себе кофе.
«Что это? Попытка собрать разбитое по кускам? Или подачка, чтобы я заткнулась ещё на какое-то время?» — подумала я. Во мне не осталось веры в возобновление тёплых семейных отношений.
Полина отодвинула от себя тарелку с недоеденной кашей в знак того, что больше не хочет.
— Давай доедай, — сказал ей Дилан, — посмотри, одни кожа да кости.
В ответ она спрыгнула с табуретки и убежала из кухни.
— Не нужно её заставлять, она уже наелась, — вступилась за неё я.
— Ты же видишь, что с ребёнком не всё в порядке? Ей уже четыре года, отклонения становятся слишком заметными, — завёлся он. — Почему ты не хочешь положить её в клинику на обследование?
— Она уже давно обследована, а я на пенсии по уходу за ребёнком-инвалидом.
— Можно найти хорошую заграничную клинику, я возьму расходы на себя. Сейчас лето, Максим может пожить в Нижнем Волчке или поехать с вами.
— Думаю, в этом нет необходимости, — покачала головой я.
— Почему ты упрямишься? — начал заводиться Дилан. — Ты хочешь, чтобы наша дочь выросла недоразвитой?
— У неё нормальное развитие, она умеет всё, что положено в её возрасте.
— Она не разговаривает!
— Она умная девочка, заговорит, когда захочет, — я сделала секундную паузу, чтобы сменить тон голоса на более спокойный. — Слушай, она другая, и я научилась принимать её такой, какая она есть. Прими и ты.
На кухне снова появилась Полина и впервые в своей жизни обратилась ко мне и сказала:
— Мама, я пописала.
Все оглянулись и раскрыли рты. Чтобы не испугать ребёнка лишней шумихой, я просто встала и вынесла за ней горшок, как ни в чём не бывало.
Дилан попробовал усадить Полину к себе на колени, но та завизжала и начала вырываться.
— Она просто от тебя отвыкла, — пояснила я.
— Я советую тебе не тянуть с её лечением. О деньгах не волнуйся, — ещё раз упомянул он.
Мне хотелось поскорее отойти от этой темы, я надеялась, что Дилан забудет об этом, как только снова погрузится в свою работу.
Дилан сказал, что мы выезжаем через час, а сам удалился в комнату, чтобы сделать пару звонков.
— Мама, — подошёл ко мне Максим, — мне не хочется никуда ехать. Можно я останусь дома?
— Почему? — задала я вопрос, на который уже знала ответ.
— Ну…
— Послушай, мне очень важно, чтобы эти выходные мы провели вместе, как нормальная семья.
— Нам нормально и без него! Он всё равно нас не любит! — чересчур громко высказался Максим.
— Просто ему приходится много работать, — постаралась как можно тише ответить я, показывая, что споры нам сейчас ни к чему.
— Ну и пусть работает! — не разделил моего мнения сын.
— Максим, меня расстраивают твои слова, — с нотами обиды и раздражения в голосе ответила я.
В итоге Максим нехотя согласился, сказав, что поедет только потому, что не хочет огорчать меня.
Мы добрались до места без ссор и малоприятных разговоров, вечером пожарили шашлык и ели его возле костра. Сквозь шумящие на ветру кроны деревьев проглядывало чёрное звёздное небо, атмосфера казалась волшебной, словно за кулисами материального мира кто-то колдует.
Спустя более чем десять лет в этом месте изменилось всё, вплоть до энергетики: если раньше всё в доме было строго и минималистично, то теперь он стал похож на уютный и тёплый жилой коттедж, будто бы старики давно перестали быть здесь хозяевами.
Дилан в этот вечер старался вести себя как можно менее агрессивно, даже Максим включился в диалог и рассказывал нам свои школьные истории. Я вдруг осознала, что хочу остановить время и насладиться моментом в полной мере, ведь если бы мы чаще собирались вместе, возможно, нам удалось бы избежать многих проблем.
Проблемы в семье всегда возникают от недостатка любви. Поначалу я изводила себя размышлениями: что стало причиной того, что Дилан отдалился от семьи? Наверное, я просто стала неинтересной для него: кто я? — домохозяйка, которая занимается детьми, больше уже не врач и не жгучая красотка. Просто тридцатилетняя баба. И теперь я не представляла, где взять сил, чтобы подняться над своим унылым амплуа.
Мы просидели у костра допоздна, пока порывистый ветер не стал слишком пронизывающим. Полина уже дремала у меня на коленях, а Максим то и дело зевал.
Я уложила детей на чистое, привезённое с собой постельное бельё, пожелала им спокойной ночи и вышла на кухню, чтобы помыть посуду.
— Как тебе сегодняшний вечер? — спросил Дилан, желая услышать от меня похвалу.
Мне тут же стало тошно от его высокомерия и тщеславия. Неужели он таким образом решил самоутвердиться?
— Хорошо, и дети нагулялись на свежем воздухе, — сдержанно ответила я.
— Ты уже застелила нам кровать? — его слова звучали властно, будто бы он король, а я служанка.
Это показалось мне откровенно унизительным, но на скандал не было сил. К тому же жаль было будить детей и портить им впечатления от хорошего дня.
— Нет, ещё не успела, — сказала я, ничем не выказав обиды.
— Ладно, я пока в душ.
Во всех его словах, жестах сквозило равнодушное спокойствие, безучастие, словно это была прикрытая тонкой ширмой пустота. Может быть, Дилан сам этого не замечал. Я понятия не имела, что происходит в его голове, о чём он молчит. Также для меня оставалось загадкой, какие дела у него в Штатах, и ради чего он половину всего времени живёт и работает там.
Я сходила с ума без мужского внимания, тело просило ласки, но просто подойти и обнять мужа мне мешал вагон накопленной обиды и неуверенность в себе.
Прискорбно было признавать, что мы пошли по жизни разными путями: между семьёй и карьерой я выбрала семью, Дилан же расставил свои приоритеты иначе. Мы перестали друг друга понимать.
