Похоже, слуги ещё не осмелели, саму Ламбэль пока опасаются, помня, что она делала с неугодившими ей. Ничего, скоро, уже скоро, прежней власти у этой змеи больше нет… Зайду-ка к ней вечерком, узнаю, как дела, позлорадствую.
После обеда маркиза Анри и баронесса Ванаадо изъявили желание задержаться. По лицу каменной Анри ничего, как всегда, понять было нельзя, но вот смущённая Ванаадо старательно прятала глаза, теребя платочек.
— О чём вы хотели побеседовать? — осведомилась я с живым интересом. Что-то такое, чего при остальных не скажешь? Занятно, ведь все под клятвой...
Слово взяла более решительная Анри:
— Ваше Величество, может быть стоит отпустить маркизу Редоля?
Я моргнула, пытаясь уяснить смысл фразы. Отпустить Ламбэль?
— Разве ж я её держу?
— Не нужно так над ней издеваться, пожалуйста! — вскинулась баронесса, подняв на меня молящий взгляд. Кое-кто, похоже, мог бы стать достойной ученицей кота из Шрека.
— Я бы сказала иначе, — поправила девушку маркиза Анри. — Не нужно опускаться до её уровня. Вы ей уже вполне отомстили. Все эти мелкие пакости и вредительство… недостойны Королевы. Я помогла вам, как маг тверди, однако обдумав ситуация лучше… считаю — это перебор.
Я откинулась на спинку кресла и в задумчивости закусила губу. Баронессе тупо жалко Ламбэль, такой склад характера, сочувствующий. Можно не обращать на неё внимания в данном вопросе. Но в словах Анри смысл есть, естественно, я тоже думала об этом. Вот только нельзя забывать один немаловажный аспект, помимо прочего — я не Сиенна, не настоящая Королева. Свои недостатки я принимаю, не отрицаю. И мстительность — один из них. Да, хотелось бы совершенствоваться, однако здесь в силу вступают иные обстоятельства. Не будем забывать, что именно измена мужа довела Сиенну до ручки. Точнее, до флакона с убийственным зельем. Впрочем, Ламбэль расплачивается по большей части по другому поводу.
— Согласна, что поступаю не слишком достойно, — заговорила я осторожно. — Но вы же предлагаете мне просто снова подставиться. Поставить жалость к развратнице Ламбэли выше собственных нервов.
— Ваши нервы убережёт столь мелочная месть? — Анри вскинула бровь.
— Мои нервы убережёт отсутствие Ламбэли подле Короля.
— Однако она сейчас всего в этаже от него, — резонно возразила маркиза.
— А если я просто позволю ей уйти восвояси, что, по-вашему, произойдёт дальше? Давайте расскажу. Ламбэль — не робкого десятка. Она найдёт способ снова показаться Жермиену на глаза и станет активно вымаливать прощение. Придумает что-то, чтобы обелить себя — и я опять окажусь в той же печальной ситуации — вторым номером при ушлой любовнице. Другая женщина на её месте постаралась бы, имея такие внешние данные и знания мужчин, найти себе удобного мужа, но это Ламбэль могла сделать и раньше, обойдя Короля стороной, когда тот проявил к ней интерес. Он что, силой её в постель потащил? Нет, она покусилась на его положение и возможные выгоды — это факт. Выбор был сделан осознанно. Теперь же у неё будет статус бывшей любовницы монарха, посему найти достойного мужа станет заметно сложнее. Проще снова подобраться к тому мужчине, которого уже изучила, как облупленного. Согласны?
Обе камеристки печально кивнули. Баронесса понимающе вздохнула.
— Пока я держу её здесь, под контролем, в зажатых условиях, поползновений к Королю Ламбэль сделать не сможет, — продолжила я. — Это меня обезопашивает.
— То есть… ваша мотивация — не простое удовольствие от мести? — уточнила Анри.
— Это тоже, конечно, — я не стала лгать. — Но верно, не только. Вы сами слышали, как она обходилась с прислугой. И та, не имея возможности насолить одной высокопоставленной даме, отрывалась на другой, которая сдачи не давала — на мне. Во многом за столь отвратительное к себе отношение служанок я обязана именно фаворитке Короля. И то, как открыто любовники демонстрировали свою близость — сыграло против моей репутации среди придворных. Ламбэль не просто спала с моим мужем, она испортила мне жизнь. А вы хотите, чтобы эта беспринципная дрянь отделалась простым изгнанием из Дворца? А как же попробовать вкус своих же козней? Кто, если не я, научит её, что так поступать нельзя, что другим от этого бывает больно? У таких людей, как Ламбэль, нет эмпатии, они способны понять лишь ту боль, что испытали сами. Стоит её отпустить, кто-то пострадает. Может и не я, если смогу обезопаситься, но сути это не меняет. Прежде маркизе Редоля следует преподать урок, а то и не один, чтобы она научилась думать о чувствах окружающих.
Мы немного помолчали, баронесса тихонько всхлипнула.
— Я согласна с вашими доводами, моя Королева, — заговорила Анри. — Однако по-прежнему не согласна с методами.
— Нда, мне и самой они не слишком нравятся, — ответила я чистую правду. Впрочем, правдой сие стало только после того, как Анри меня вот сейчас напрямую пристыдила. До того я особо не заморачивалась. — Быть может, вы придумаете что-то получше? С удовольствием прислушаюсь. Это должно быть действенное, нравоучительное и убирающее всякую возможность для Ламбэли вернуться под крылышко Жермиена.
— Сослать в монастырь? — пискнула Ванаадо.
— И сделать мученицей? — хмыкнула я. — Так она только уверится, что пострадала ни за что. А это — лучшее топливо для желания мести. Да и не за что ссылать, у подобного действия должно быть весомое обоснование.
— Мы подумаем, — сказала маркиза Анри, вставая и утягивая за собой баронессу. — Обсудим с остальными.
У двери обе камеристки присели в книксене и вышли, прикрыв за собой. Я поджала губы. Да уж, и правда как-то не очень получается. Я отыгрываюсь на Ламбэли, словно мы подростки какие-то… Себе хоть врать не буду: желание отомстить сильнее, чем потребность научить эту дрянь ногораздвигательную уму-разуму. Хотя второе тоже присутствует, всё же не настолько я низкий человек, чтобы унижать чисто ради унижения… Аж передёрнуло от мысли, что могу опуститься до уровня Ламбэли в своём стремлении утереть ей нос. Как бы не стать ещё большей лицемеркой, чем она…
Решила я в итоге не откладывать и навестить бывшую любовницу мужа сразу, не дожидаясь вечера. Не хотелось испортить себе ненароком настроение на ночь глядя. Почему испортить? Да вот разговор с камеристками как-то поумерил моё злорадство. Теперь я начинала по-тихоньку корить себя…
Ламбэль сидела у окна в кресле, всем видом демонстрируя вселенскую скорбь. Такую приторную и наигранную, что всякое сочувствие к ней мигом испарилось. Стоило мне войти, девушка кинулась чуть ли не в ноги, кляня судьбу-поганку, а в особенности нерадивых слуг, не желающих бегать по каждой прихоти бедняжки Ламбэли.
— Прошу вас, Сиенна, сделайте что-нибудь, повлияйте на них!
Ага, уже и по имени легко зовёт, а то всё срывалась на Ваше Величество. Когда что-то действительно надо, она умеет раскланиваться. Вот же… шлюпка.
— Не могу обещать, Ламбэль, — вздохнула я,решив избрать не ту тактику, как хотела первоначально. — Самой пришлось долго с ними воевать. Даже пригласила фрейлин, чтобы прислуживали мне вместо служанок, потому что те совсем от рук отбились. Я только набираю вес во Дворце, меня здесь — чего греха таить — ни во что не ставят, хоть я и Королева. Но постараюсь вам помочь. Что-то ещё?
Ламбэль прикусила губу. Ага, поняла уже, да? Если бы ты не делала то, что делала, я, может быть, была бы влиятельней. Но ты сама себе вырыла такую вот яму, не думая о последствиях. И вообще, как не стыдно просить помощи у той, которой так сказочно подгадила? Беспринципщина сплошная.
На комнату Ламбэль не стала жаловаться, поняла, что это было бы уже грубо. Спасибо, что я вообще дала ей — ни придворной, ни камеристке, пустому месту, по сути — кров. Однако об одёжде не забыла:
— Мои платья… Служанки сказали, что их выкинули.
— Да, к сожалению, спасти не успели. Видимо, ваш возлюбленный был слишком зол и отыгрался на гардеробе, — вздохнула я. И тут в голову пришла прекрасная идея! Ламбэль же только и ждёт, как бы снова подкатить к Жермиену. Но для этого надо хорошо выглядеть. Ну так, не дам ей такой возможности! — Я попрошу камеристок выбрать для вас что-то подходящее из моего гардероба. Понимаю, платья там не самые… стильные, но это лучше, чем ничего, верно? Распоряжусь сейчас же!
