полезные цели – растопку камина и латание дыр в крыше.
Точно, у него же был дом. И непрошеные гости, которых он…
Голова едва не раскололась от боли, стоило вспомнить вчерашний день. Или не вчерашний – Себастьян не был уверен. В его случае верить своим ощущениям было бы распоследней глупостью.
Разлепить глаза все же получилось. По ним тут же резанул яркий, неестественно-голубоватый свет. Он дернул руками в попытке закрыть лицо и тут же ощутил, что едва может шевелить ими. На запястьях глухо звякнули наручники, тяжелые и очень… мерзкие. Они словно забирали у него нечто важное.
Себастьян прислушался к ощущениям. Бешеная магия сейчас замерла где-то глубоко внутри, огрызалась едва слышно и очень хотела добраться до железных оков. В любое другое время он бы благодарил всех богов за избавление от проклятого дара. Сейчас же, глядя на голые каменные стены, зарешеченное окно и странную дверь из матового стекла, от которой веяло чужеродной силой, хотелось снова почувствовать свою магию. Пугающую, жуткую, ненавистную, но способную защитить.
Растерзать всех, кого он сочтет врагами.
Те, кто пришел в его дом прохладным осенним вечером, друзьями не были точно. Себастьян не успел их даже увидеть, как в голову непрекращающимся гомоном ворвались чужие голоса. Громкие, злые, они говорили о смерти, охоте, огне и тьме.
Как будто они что-то понимали в тьме.
Он хотел сбежать. Честно, хотел. Но прежде чем он успел даже подумать о задней двери, через которую можно было незаметно выйти и скрыться в чаще леса, боль в голове стала невыносимой. И Себастьян не выдержал. Он помнил, как закричал; затем магия взяла над ним верх. Сорвалась, заглушила все, загородила собой и стала избавляться от тех, кто посмел навредить ее хозяину.
«Я разберусь», – услышал он, прежде чем провалиться в темноту собственных мыслей.
Убивать тех людей Себастьян не хотел. Но у того чудовища, что жило внутри него, было другое мнение. Оно жаждало крови, хотело наблюдать, как лопаются капилляры в их глазах, как тела корчатся в предсмертных муках. Ему оставалось только смотреть и чувствовать чужое, не свое удовлетворение от представшего зрелища.
Чьим – его или монстра – было желание бежать, он не помнил. Скорее всего, общим. Иногда Себастьяну удавалось договориться со своей… темной стороной. Увы, идея была хуже некуда. Он не сразу понял, что бежит уже не по лесу, а по мощеной улочке, но тут чужие голоса зазвучали в голове с прежней силой. Так много и так громко, что даже выпущенная на волю магия не смогла отгородить его от них.
Перед глазами полыхало красным, чудовище бесновалось, и теперь уже сам Себастьян желал им всем смерти. Он хотел, чтобы они все замолчали, чтобы голова перестала болеть, чтобы огонь прекратил гореть так ярко…
И все прекратилось. По ногам ударило что-то тяжелое, а в тело впились сотни ярких разноцветных искр. Тьма попыталась защитить, встать у них на пути, но истончилась под десятком вспышек, взвыла, как раненый зверь, и, словно извинившись, спряталась внутри. Что было дальше, Себастьян практически не помнил. Чувствовал, как голову сжимает невидимый обруч, сбросить который казалось необходимостью; давился страхом, слышал незнакомый мужской голос, на удивление спокойный, пытающийся в чем-то убедить. Кажется, ему это удалось – больше трупов Себастьян припомнить не мог, лишь тишину и то, что ему стало немного легче.
Для верности он снова оглядел камеру – ни тел, ни крови на полу, одни голые стены, а в качестве компании – собственная сила, скребущаяся внутри. Ей хотелось выбраться на волю. Себастьян же не мог решить, хочет ли он, чтобы у нее это получилось.
«Иначе ты снова станешь чьим-нибудь… экспериментом», – напомнил внутренний голос. Ехидно, но участливо.
«Нет».
Он дернул руками в тяжелых наручниках. Замок можно открыть либо ключом, либо отмычками. Ни того ни другого, понятное дело, нет, да Себастьян и не силен во взломе.
«Ты ни в чем не силен», – послышалось недовольное ворчание.
«Мог бы и помочь».
Смешок, раздавшийся в ушах, был слишком реальным.
Себастьян прикрыл глаза, позволяя силе перетечь в руки. Пальцы сами собой нащупали нити чужих заклинаний, переплетенные между собой причудливым узором. И знакомые. Их можно расплести; нужно только найти одну, самую главную, потянуть и разрушить магический рисунок. Ну или хотя бы ослабить действие заклинания.
«Зануда».
Терпение никогда не было добродетелью его монстра. Если подумать, у него вообще не было добродетелей. Сила рванула вперед, разрывая нити одну за другой, отчего кожу на запястьях кололо нестерпимо, в голову словно втыкали иглы.
«Терпи».
Можно подумать, у него были другие варианты. Тем более, откуда-то снаружи раздавались голоса, снова не обещающие ничего хорошего. Только неуверенное «мы попробуем», многозначительное «очень силен» и уже знакомое обещание смерти. Все это Себастьян слышал уже не раз. И никогда подобные речи не заканчивались для него хорошо.
Последняя нить заклинания лопнула как раз в тот момент, когда стеклянная дверь распахнулась. Снова стало громко, так, что захотелось зажать уши, закрыться и спрятаться хотя бы под одеяло. Но запястья по-прежнему сдавливали наручники, да и просто двигаться было трудно из-за больной ноги.
«Я разберусь?» – поинтересовался голос.
Себастьян почувствовал себя невероятно уставшим. От борьбы с самим собой, со своей магией, с проклятыми наручниками и с чужими мыслями в голове. Они, кстати, стихли, едва закрылась дверь. Не до конца, но к шуму в ушах он успел привыкнуть и умел его игнорировать. Почти всегда.
«А если они хотят помочь?»
«Родерик тоже хотел».
Ах да, Родерик… Тот, кто обещал помощь, но в итоге ломал его несколько месяцев, взращивая в нем монстра. Что ж, у него получилось.
«Делай что хочешь».
Монстр довольно ухмыльнулся.
Вошедшим оказался мужчина средних лет, хорошо одетый и… неправильный. Рядом с ним было тихо, будто в светловолосой голове не звучало ни одной мысли. Вместо нее – глухая стена и отголосок смутных эмоций. Себастьян посмотрел на него удивленно, монстр же разглядывал с любопытством.
– Что ж, вижу, ты пришел в себя. Это хорошо, – незнакомец махнул рукой. К нему сам собой, по волшебству придвинулся стул, на который тот уселся, закинув ногу на ногу. – Дурить не будешь?
Под дуростью, очевидно, подразумевалась его магия.
– Не обещаю, – с трудом откашлявшись, прохрипел Себастьян. В горло будто песка насыпали.
– Очень жаль. – В ровном голосе послышалась угроза. Монстр тут же напрягся, как и сам Себастьян – он не любил, когда ему угрожали. – Что ж, спасибо и на этом. Не делай глупостей, и все закончится мирно. Обещаю.
«И
