глаз. Он как лошадь запряжён в передвижную платформу на колёсах с двумя вместительными клетками на борту нагруженными различным хламом, и с явным усердием тащит конструкцию за собой. Ноги вязнут в рыхлой земле после прошедшего дождя, тугие вены вздуваются на старой покрытой морщинами коже, а руки от верёвок стёсаны в кровь. Однако недовольным старик не выглядит – очень даже позитивным.
– Не говори с ним, – одёргивает меня Шоу, хватая за локоть. – Старик сбрендил.
– Что он имел в виду?
– Это не наше дело, Катари.
– Проводники дохнут, как мухи. Ха! – каркающее смеётся старый кочевник нам в спины, и я отмечаю отсутствие у него во рту доброй половины зубов. Что значит – умер он таким же невзрачным; заблудшие души навсегда остаются такими, какими были в момент смерти.
Все за исключением меня.
– Слыхал, чертовщина какая-то творится в южных секторах Лимба, – продолжает говорить старик, хрипло посмеиваясь. – О прокаженных слухи ходят, мол плодиться они начали, как саранча. Заблудших пожирают…
– Ничему тебя жизнь не учит, – второй торговец отвешивает старику крепкий подзатыльник. – За любую информацию нужно платить! Чего треплешься?
– Да ладно тебе, Монти, – усмехается ещё один торговец, шагающий налегке и перекидывающий с одного уголка рта в другой длинную травинку. – Слухами земля полнится. А мы – не распространители слухов. Только фактов. И только с оплатой за них. А далеко не факт, что в южных секторах что-то творится.
– Кто-то убивает проводников, – каркающе добавляет старик. – А если не станет проводников, всем нам кранты! И кто же это могут быть? Уж не прокажённые, а?
– Харэ трепаться! – вновь гаркает на старика один из кочевников. – Я этих прокажённых ни разу не видел, да и желанием не горю! Так что заткнись и не зазывай беду!
– Прокажённые. Ха! – посмеивается кочевник с травинкой в зубах, выплёвывая слова, как куски скользкой зловонной грязи. – Видел как-то одну такую тварь…
– Трепло! – вставляет реплику проводник.
– Правда! Видел! – нагоняет его кочевник, выплёвывая изо рта травинку. – Страшная такая… тварина. Рот разорван, глаза – две чёрных пустых дыры, а язык длинный и раздвоенный, как у змеюки.
Проводник окидывает кочевника насмешливым взглядом:
– Да ты совсем идиот. Ни одна прокаженная душа так не выглядит. Это ты мне тварюгу какую-то фантомную описываешь.
– Ага, как же! – жестко смеётся кочевник. – Всё-то ты знаешь, да и ничего по сути! Никакая это не фантомная тварюга была, а самая настоящая анафе…
– Захлопнись! – проводник вдруг толкает кочевника в спину и тот летит на встречу с землёй, вспахивая её физиономией. – Совсем жизнь не дорога? На перерождение отправиться хочешь?! Говоришь, что знаешь, кто такие прокаженные и вот так просто называешь их по имени?!
– Да я… да я… Да что я такого сказал-то? – мямлит кочевник, утирая лицо рукавом крутки и оставляя на ней разводы грязи.
Проводник грозовым облаком нависает над кочевником, и пока остальные молчаливо наблюдают за разворачивающимся действием, угрожающе шипит ему в лицо:
– Не хочешь лишиться проводника и остаться здесь на корм фантомам, захлопни пасть и не смей больше разевать на тему прокажённых. Потому что мне, тупой ты кусок бревна, здесь эти твари не нужны. Так что не смей их звать, понял?!
Кочевник нервно сглатывает, тупит взгляд и нехотя кивает.
– Вот и хорошо, – проводник хлопает его по плечу и продолжает путь.
Тропинка круто уходит вниз по бугристому склону и все мы переходим на трусцу, в то время когда платформа ударяет старика в спину и буквально подбирает под себя, пока Шоу вовремя не хватается за клетки и замедляет её движение.
– Спасибочки, рыжик, – подмигивает ему старик.
– Что значит: что-то убивает проводников? – продолжаю разговор я, так как впервые об этом слышала. Видимо до меня слухи вообще никогда не доходят.
– Хрень всё это! – кричит проводник, адресуя мне скользкий, но чертовски самоуверенный взгляд. – Слушай этого старпёра меньше, путница! Никто и ничто нас не убивает!
– Конечно, не убивает, – гаркает старик. – Отправляет на перерождение ваши грешные душеньки, всего-то.
Один из кочевников вновь отвешивает старику подзатыльник и колени того подгибаются, ступни уходят в землю.
– Козлина, – ворчит тот, так что слышу только я. – А ты, небось, на пожарище побывала, а, странная девочка?
Невольно оглядываю свою одежду, затем отвожу взгляд на макушки деревьев вдали и коротко качаю головой:
– Не твоё дело.
Джинсовая куртка, белая футболка под ней и эластичные брюки сплошь покрыты дырами и чёрными разводами от копоти.
Старик прав – шмотки давно пора сменить, да только возможность никак не подвернётся, а пытаться выторговать что-то у кочевников в то время когда платить нечем – глупо. Если только натуру предлагать не собираюсь.
– Говорят, разорвало его, – доносится до ушей разговор кочевников шагающих впереди.
– Да ну! Не верю! Быть такого не может.
– Не таким уж и крутым он был, как все о нём трещали.
– А ты что, знаком с ним лично был, или как? – посмеивается один из кочевников и второй отвечает точно таким же противным смехом:
– Видел однажды. Страшный, как чёрт! Белые лохмы, чёрные глаза, рожа кирпича просит. Вообще ноль эмоций, чес слово! Многие его даже немым считают.
– Это потому, что для Белой вороны слишком много чести трепаться с отребьем вроде нас, – насмехается один из кочевников. – Эй, Гром, что скажешь? – обращается к проводнику и тот нехотя оборачивается, окидывая спутников невыразительным взглядом. Затем отводит взгляд в сторону и лениво отвечает:
– Видел как-то этого Рэйвена. Мутный парень. Так что даже не удивлюсь, если слухи окажутся правдивы и он действительно пришил весь свой отряд. А потом и себя прикончил. Псих.
– Да его на куски разорвало! – гаркает один из кочевников. – Кто-то видел его ошмётки в лесу в окружении других трупов. И что-то смутно верится, что один из самых известных проводников Лимба собственными силами себя четвертовал.
– Тогда кто это, по-твоему, сделал? – легкомысленно усмехается наш проводник. – Фантомы? Не мели пургу! Крышу пареньку основательно снесло, вот и укокошил себя сам, тоже мне дело…
– Ха. Дебилы, – раздаётся смешок старика по правую сторону от меня. – Слыхала, что несут? Белая ворона сам себя прикончил! – И шёпотом добавляет: – Охота это, точно говорю! Какая-то тварь основательно за проводников взялась! Всех скоро прикончит, вот увидишь!
Бесстрастно смотрю старику в лицо:
– Не вижу логики. Белая ворона слишком «стар» для того, чтобы перерождение его памяти лишило. Какой смысл какой-то там твари убивать таких, как он?
– А никто и не говорил, что тварь только с этой целю проводников убивает, – щурится старик. – Знаешь Ворону, ага?
– Ни разу не видела. А не слышал о нём только глухой.
– Вот
