замке много людей, — сказал Тодд, — и каждый сам знает, что ему делать. Уисдин, как кастелян, отвечает за хозяйственную часть, я — за безопасность, как и всегда. Конечно, будут вопросы, которые потребуют вашего личного решения, но я уверен, вы справитесь. Вы очень сильная.
Он говорил это так серьезно.
Кейлен внутренне сжалась. Сильная?
— Я? Нет, сэр Тодд, я…
— Сильная, — уверенно сказал он. — И были такой всегда. Знаете, ваша милость, вы очень изменились за те полгода, что прожили здесь. Когда вы приехали, вы были куда смелее и увереннее в себе. Но это вернется. Думаю, вам повезло. Простите… Я знаю, что мне не стоит этого говорить, но в этом вопросе от меня ничего не зависит, это просто взгляд со стороны. Вам повезло, что Элмер погиб так скоро. Это большая потеря для Последнего утеса, но лично для вас — это благо. То, как он обращался с вами — убило бы вас. А теперь вы сможете жить дальше.
— Убило бы…
Кейлен не понимала. Это… все это невозможно. От таких слов бросало в жар, потом в холод, и снова… Кейлен не понимала, как относиться к этому.
Что это значит?
— Простите, ваша милость, — Тодд сжал зубы, словно уже сожалея о сказанном. О лишнем. И быстро встал. — Все это не мое дело. Но я просто хочу сказать, я уверен — вы справитесь. Вы спросили, что делать. Думаю, сейчас, первым делом, стоит написать королю. Это самое главное. Напишите вашему отцу, он поможет вам найти решение, при необходимости. И пошлите известие Арнхильдам, они наши соседи и, так или иначе, все равно окажутся втянутыми в это дело. Им лучше знать.
Кейлен выдохнула. Хорошо.
Да. Написать королю, отцу. Отец всегда поможет ей.
— Благодарю вас, сэр Тодд, — сказала она.
Вот и все…
Он сейчас уйдет и она снова останется наедине со своими мыслями… А пустота подступала. Так не хотелось оставаться одной.
Тодд склонил голову, собираясь уйти.
— Сэр Тодд, еще вопрос, — Кейлен не удержалась, вскочила сама. — Простите, я… ведь могу узнать? Кто та женщина, во дворе… которая рыдала?
Тодд помрачнел еще больше.
— Это Пенни, ваша милость. Она занималась уборкой, она… Была любовницей вашего мужа.
Была. Теперь Элмер мертв.
Сердце сжимается и каменеет.
— Была? Как давно?
— Последние три месяца, ваша милость. У Элмера всегда было много женщин… Если вы это хотели знать. Женитьба на вас не изменила его привычек.
Тодд стоит, смотрит на нее, хмуро и прямо. В глаза. И Кейлен даже не знает, что ответить теперь. Элмер никогда не был ей верен, это просто правда.
— Благодарю вас, сэр Тодд, — шепотом говорит она.
Он кивает. Поворачивается, идет к двери.
Как Кейлен жить со всем этим?
Костер был готов уже к утру.
Всю ночь Кейлен лежала, глядя в потолок, не могла уснуть. И даже не разные мысли мучили ее, просто пустота. Такая пустота внутри, которая захлестывает все, лишает будущего, надежды. Словно все рушится, не за что ухватиться.
И рассвет как избавление.
Хотелось плакать, но слез не было. Та женщина… Пэгги, все слезы достались ей. Кейлен слышала, она рыдала где-то всю ночь. Навзрыд. Она так любила Элмера? А Кейлен любила? На самом деле?
Какой-то дикий и неуместный вопрос. Любила ли Кейлен мужа? Конечно да. Но… Она любила его совсем не так, она была женой, а не любовницей, вела себя, как подобает благородной леди. Почитание, уважение, восхищение. Элмер был доволен и не требовал от нее большего.
Но вдруг кажется, это все не то, должно быть иначе. Не так.
Любить его как женщина, желать его объятий, поцелуев. Нет, ей было приятно, когда он целует ее, но это казалось наградой за то, что она была хорошей женой, все делала правильно. Элмер любил говорить о том, как должна себя вести хорошая жена. И Кейлен удавалось. По большей части. А когда удавалось не слишком, он лишь смотрел с сожалением, прощая ее, Кейлен ведь еще так молода, она научится. И она училась.
Правильно говорить, стоять, сидеть, правильно улыбаться мужу. Леди должна быть тихой и скромной. Правильно встречать мужа, когда тот возвращается с охоты. Правильно подавать завтрак. Элмеру нравилось, когда завтрак ему приносила она, своими руками, а не прислуга, поэтому Кейлен всегда старалась встать пораньше, одеться, умыться, привести в порядок волосы, чтобы выглядеть подобающе. Чтобы когда муж проснется — выйти к нему.
Он всегда хвалил ее за успехи, говорил, что гордится ей. Целовал…
Кейлен было приятно. Она тоже гордилась собой.
Но сейчас словно что-то сломалось. И от этой гордости не осталось ничего.
И плакать по мужу она не может.
Пустота.
И сейчас, стоя на площади, среди собравшихся людей, Кейлен не могла понять, как оказалась здесь. Как это все вышло? За что боги обошлись так с ней, забросив на край света, в дикие земли к чужим людям.
Она стоит, смотрит на завернутое в плащ тело. И ничего.
Словно все это не на самом деле.
Жрец читает длинную речь, народ слушает… Облака бегут по небу. Среди облаков клин диких уток, собравшихся в теплые края, припозднившихся…
Ветер треплет волосы и забирается под плащ, заставляя дрожать.
— Ваша милость?
Ей, кажется, говорили что-то… она отвлеклась.
— Что? — почти испуганно спрашивает.
— Вы сами зажжете огонь или мне? — говорит Тодд. Смотрит на нее, так спокойно… кажется, даже чуть-чуть сочувствия в его взгляде. Совсем чуть-чуть, здесь сочувствие не принято.
Хочется сказать, что ей все равно, что ничего не хочется делать сейчас. Только вернуться домой к отцу… или хотя бы в спальню, залезть под одеяло в тепло. В спальню — она ведь имеет право?
Но так будет неправильно.
— Я сама, — говорит Кейлен.
Нужно взять себя в руки. Иначе ей не выжить здесь. Если уехать не выйдет, то нужно понять, как вести себя, чтобы ее жизнь не стала кошмаром.
Нужно быть сильной.
Она берет факел.
Руки дрожат.
И вот тут вдруг, когда она стоит с факелом в руках, накрывает. Потому что именно сейчас так отчетливо — это конец. Тело Элмера изуродовано, накрыто плащом. Сейчас вспыхнет. Так надо. Но Кейлен стоит и не может сделать это. Последний шаг. Словно это хоть что-то значит.
Она стоит, дышит тяжело. Все смотрят.
Еще немного… еще…
Понимает, что губы дрожат, что глаза начинает
