служанка бестолкова и неряшлива…
-- Настоятельно рекомендую, госпожа Розер! – не дал ей договорить доктор. И весьма внушительно добавил: -- Во избежание сцен, подобных сегодняшней! Сами подумайте, как может отреагировать мэтр Фонкер, если пойдут разговоры об отравлении. А обычные женские истерики сестры могут повредить вам в глазах посторонних людей, – важно добавил он.
-- Ах, она бросила тень на мою безупречную репутацию! Я, признаться, не подумала об этом, доктор. Ведь она моя сестра, родная кровь! Что же теперь делать?!
-- Верните ей служанку – так будет лучше. Я сам сварю и дам больной укрепляющую микстуру. Думаю, завтра она окончательно придет в себя.
Доктор немного неуклюже повернулся ко мне и сказал:
-- Думаю, вы скоро поправитесь, госпожа Любава. Я навещу вас после обеда, принесу микстуру. Вы меня поняли?
Я молча кивнула, и толстяк, вполне удовлетворенный, подхватил блондинку под локоть, выводя из комнаты со словами:
-- Вы-то, разумеется, прекрасная хозяйка, госпожа Розен! Рулет, что подавали вчера на ужин, просто восхитителен! Я решительно настаиваю, чтобы вы дали рецепт моему повару!
Старуха выскользнула из комнаты вслед за ними, а я лежала, пытаясь понять: действительно хотели отравить или мне померещилось с перепугу? И не находила ответа…
Минут через пятнадцать в комнату торопливо вошла женщина, которая поила меня ночью, и сразу же заговорила:
-- От и славно, светлая госпожа, от и добро… Теперь ить я за вами сама и присмотрю.
-- Я в туалет хочу, – я по прежнему не знала ее имени, и спрашивать опасалась. Пусть она и относится ко мне по-доброму, но если поймет, что я не ее госпожа, кто знает, как поведет себя.
Она помогла мне спустится со ступеньки и, пошарив под кроватью, достала разношенные кожаные туфли. Надела их мне на ноги и завязала мягкие ремешки, приговаривая: «И одежу принесу вам теплую, да ить и чулки надобны… Ничего, все принесу. Ключик ить от кладовой-то вашей у меня так ить и есть. Не добрались еще до нее эти стервятники. А ить я вам говорила: надо спрятать! Ан, по-моему-то и вышло! Вон, эта… ить и платья ваши нацепила и носит, которые нашла! И гнева божия не боится!
Поддерживая под локоть, повела куда-то за кровать. Там обнаружились дверь в узкий коридорчик. Из коридорчика вело несколько дверей, за одной из них и нашелся туалет. Небольшая комнатка, где по центру стоял весьма пафосный, обитый бархатом стул с дыркой. Несмотря на открытое окно и ледяной воздух, в комнатке изрядно попахивало. Рядом с «троном» стояла на полу корзина с кусками какого-то мха.
В следующей комнате было поприличнее – столик с тазиком и кувшин, где я умылась и вытерлась мягким льняным полотенцем. Стояла еще удобная скамейка и несколько керамических тазов в углу. Похоже, прежние хозяева здесь мылись.
Поход по комнатам дался мне нелегко: в кровать я вернулась уставшая и ослабевшая. Служанка подоткнула одеяло и сказала:
-- Вы пока, госпожа Любава, передохните малость, ить запыхались-то как! А я на кухню сбегаю, завтрак вам спроворю. Да тряпья принесу – лужу подтереть надобно, – неодобрительно покачала она головой, оглянувшись на подсыхающее пятно.
-- Постой… Я… -- я не знала, как сказать, что боюсь отравления. – Принеси мне то, что для всех варят. Из общей кастрюли, понимаешь?
Она нахмурилась и ответила:
-- Да ить понимаю, чего же тут не понять? Эта, – она мотнула головой в сторону двери, – какусь заразу вам пить приносила? А я ить предупреждала вас, светлая госпожа! Ничего с ее рук брать нельзя! Ничего! – она торопливо повторила тот странный жест, что я видела ночью: прочертила несколько раз линию от левого плеча к правому и назад, большим пальцем правой руки, сжатой в кулак.
Женщина ушла, а я осталась думать: «Больше всего это похоже на сумасшествие, но… Слишком все реально. Блондинка – она мне сестра, или врет? Хотела отравить или нет? Спрашивать сразу все нельзя. Надо молчать – это спишут на слабость после болезни. Но я тут, в этом мире, какая-то госпожа. Значит, не совсем уж бесправная. Надо ждать и собирать сведения. И молчать побольше.».
Женщина вернулась, неся поднос с тарелкой горячей каши, белой булкой и большим ломтем ветчины, еще и кувшин, завернутый в полотенце. В маленьких мисочках – мёд, комок сливочного масла и какие-то сушеные фрукты.
-- Ну вот, сейчас кушать почнете, сил ить и будет прибывать кажинный день. Вино от только… -- она замялась, выставляя поднос на одеяло, но потом, все же, продолжила: -- Вино горячее госпожа Розер сама варила. Дескать, там пряности дорогие, слугам не доверишь… Может, ну его, вино это?
Я почувствовала спазмы в пустом желудке и берясь за ложку согласно кивнула:
-- Ну его. Принесешь мне просто воды горячей. Только проследи, чтобы обязательно она закипела. Сможешь?
-- От и добро! Медку добавите – оно ить и не хужей вина станет!
После завтрака я задремала. А пока служанка убирала в комнате и мыла пол, и совсем уснула. Очнулась уже после полудня, но виду не подала. Женщина сидела у камина и вязала что-то.
А мне нужно было время обдумать все, что со мной случилось. Ну, если я потеряла много крови, не удивительна такая слабость, но это восстановится за несколько дней. Хуже другое. То, что я попаданка, уже не вызывало сомнений. Оказывается, эти дамские романы, что я прослушала не один десяток, любуясь садом, не все – фантазия авторов. Пусть ситуация и бредовая, но, как ни странно, жить-то хочется! Сейчас, глядя на залитую солнцем комнату, я ощущала это особенно остро.
Раздался громкий стук, дверь распахнулась и, просунув голову в щель, какая-то женщина позвала:
