— Да это же человек, с Земли! — сразу воскликнул он. — Она тут не выживет.
— Да, — пробормотал Доррен, — она моя невеста. Но пожениться мы не успели… А теперь это практически невозможно. Она еще жива, док?
— Жива. Если не хотите ее потерять навсегда — женитесь на ней, срочно!
— Но как? Без ее согласия? А поцелуй пред алтарем должен быть взаимный! — бедный, сколько у него тоски в голосе. Мое сердце разрывается!
" А я могу помочь, — подала голос в моей голове сущность планеты, — не бойся, мы сейчас перенесемся…».
Напоследок я увидела, как обмякло тело любимого, а в следующий миг все вокруг завертелось. Я оказалась посреди поляны, вдали виднелись горы, и где‑то поблизости слышался шум водопада. Ночь. Передо мной стоял Доррен, явно в ступоре. Конечно, его‑то не предупреждали о перемещении. Тут из воздуха материализовалась полупрозрачная женщина. Разглядеть ее было практически невозможно. Поэтому описать ее я затруднялась.
— Приветствую вас, дорогие Доррен и Юлия! Я Васиэлла, сущность Черной планеты. Юля, я на тебя надеюсь, поэтому помогаю. Кроме того, между вами возникла любовь породившая особую связь. Доррен, ты помнишь, как почувствовал, что Юля в опасности, ты чувствовал ее боль и быстро нашел ее, руководствуясь только чувствами? И как я понимаю, вам уже снились вещие сны про друг друга? В общем, отвечать не обязательно. Я знаю что снились… Сейчас, ваша связь станет в сто раз прочнее. При всем желании, вы никогда не сможете развестись. Это союз на всю оставшуюся жизнь. Итак, вы готовы к свадебному обряду?
— Да, — с явным недоверием, произнес Рен.
— Конечно! — ответила я.
Капитан удивился моему ответу и хотел было задать вопрос, но Васиэлла оборвала его.
— Все вопросы решите после, Доррен. Тело вашей невесты долго не протянет.
— Да, конечно, — смутился жених.
— Приступим…
Васиэлла минут десять читала проповедь на незнакомом мне языке. В знак примирения я взяла своего капитана за руку и ободряюще улыбнулась. Через прикосновение руки я буквально прочувствовала, как падает огромный камень с души Рена. Он еле слышно выдохнул. Да, дорогой, через несколько минут мы будем одним целым…
— Уважаемый Доррен эйр Котторн, согласны ли вы взять в законные жены Юлию Таэр навечно?
— Да.
— Уважаемая Юлия Таэр, согласны ли вы взять в законные мужья Доррена эйр Котторн навечно?
При этих словах рука Рена дрогнула.
— Да, — улыбнулась я.
В конце, Васиэлла откуда‑то вынула тонкую золотую иглу и проткнула каждому из нас нижнюю губу. Было больно.
— Теперь поцелуй вечной любви! — торжественно произнесла сущность.
Доррен осторожно приник к моим губам, как бы, прося прощения. Прощая, я ответила на поцелуй. Тогда вокруг нас закружилось облако из лепестков серебряных роз, которое явило нам два красивых серебряных браслета. Васиэлла подала знак, и мы обменялись символами супружества. Однако! Браслеты были нам явно велики, но, как только коснулись запястий, они словно уменьшились, до нужного размера, плотно соприкасаясь с кожей.
— Теперь вы муж и жена! — произнесла Васиэлла. — Навсегда. А теперь, я вас отправлю домой.
— А можно вопрос? — вечно я встреваю не кстати… Любопытство меня не красит.
— Можно.
— А вон там — это гора Мрра?
— Да.
— А правда, что планету раньше охранял артефакт Слеза Дьявола?
— Правда. Баловалась фолиантом? — улыбнулась сущность.
— Ну, есть немного, — созналась.
— Молодец! Не зря я на тебя надеюсь. Советую дочитать до конца. А теперь до свидания!
— До свидания! — попрощалась я.
— Какого… — хотел что‑то сказать новоявленный муж, но нас накрыла тьма.
Сознание потихоньку просыпалось… Я стала различать звуки. Хм — м-м, прогресс. Судя по разговорам вокруг, Доррен при перемещении отключился, и его тело положили рядом с моим на кровать. А он проснулся раньше! Я только речь стала различать, а мой муж уже рассказывает про свадьбу. Наконец, я полностью очнулась, но не стала разлеплять глаза. А зачем? Все про все знают… Ну, кроме посещения Уртом моей головы. Поэтому, я с чистой совестью зевнула и повернулась на живот.
— Ах ты обманщица! — возмущенно воскликнула Элла. — Ребят, Юля очнулась!
А еще недавно к Рену на «вы» обращалась. Удивительно, как трагедия сблизила этих троих. Мой муж только что к Микку обращался именно, как к другу. Не буду открывать глазки. В конце концов, можно мне немного покапризничать? Я имею на это полное право. А вот Доррен думал иначе…
— Малыш, вставай, — промурлыкали мне в ухо, — ну или, по крайней мере, повернись на спинку.
— У — у-у… — заупрямилась я.
— Ну, как знаешь.
Меня наглым образом перевернули и посадили. Мол, не хочешь — сами справимся.
— Вот так‑то лучше, — удовлетворенно, произнес муж. — Ты глазки то, открой.
— У — у-у.
— Ты говорить что ли разучилась за время отключки? — возмутился Мик. — Между прочим, у тебя на волосах паук.
Ой, зря он это сказал… зря. Я пауков с детства боюсь. Они такие противные, вечно плетут паутину, фр. На меня отрезвляюще подействовали слова друга. Глаза широко открылись и я заверещала.
— Где? Какой кошмар! Снимите его с меня! Что вы ржете? Лучше помогите…
Мужчины от смеха согнулись впополаме, а Элла возмущенно отчитывала Миккирона.
— Ты в своем уме? — она надвигалась на парня подобно грозовой туче. — Какой паук? Она же их боится до смерти!
— Я соврал, специально, — по — прежнему хохоча, ответил Мик, — зато Юлька сразу глаза открыла.
— Ах ты… — Элла вся кипела от возмущения, — ты хоть знаешь на сколько эти насекомые… жуткие!
— О! — Микки разошелся. — Я смотрю, вы на пару пауков боитесь! Это я еще на счет тарантулов не вспомнил…
— Ми — и-ик!
— А что? Они такие милые.
— Ну все! С меня хватит, — Элла схватила Микка под локоть, — пошли разберемся.
— Оу! Ты сама предложила. Доррен все нам рассказал, так что я весь твой, милая.
Элла наградила Микка мрачным взглядом и потащила на выход, а он особо и не упирался. Надо и их поженить. Точно. Решено.
— Эллка! — окликнула я подругу, пока они еще не ушли. — Прихвати с собой каура, пожалуйста.
Недопес недовольно засопел, но поплелся в сторону двери. Он все это время лежал на кровати возле меня и отлипать ни в какую не хотел. Но даже ему нужен отдых и еда. Элле я доверяла, так что думаю пса голодным не оставит.
Я проводила ребят взглядом и повернулась к Рену.
— Юль, ты ведь меня простила? — произнес он.
