Проезжавшая мимо огромная черная машина с ног до головы окатила ее водой из ближайшей лужи… Вытирая тыльной стороной ладони осевшие на лице брызги, девушка думала о том, как ненавидит их небольшой тихий городок — грязный и замшелый. Судя по всему, половину его населения составляли выходцы из среднеазиатских республик, половину — алкаши-неудачники. Казалось бы, всего полчаса на электричке от Москвы — а словно край мира. Северный полюс, утонувший в грязи и хамстве.
Настя, как могла, отряхнула джинсы и куртку и, поежившись, подошла к лестнице, ведушей под землю. Теперь спуститься и пройти переход насквозь. Тот мальчик с гитарой должен стоять на противоположной стороне. Скорее всего, сегодня он не придет. Во-первых, потому, что он был в понедельник, то есть позавчера, а во-вторых, если уж все сегодня пошло наперекосяк, вряд ли ей повезет увидеть его.
«Ничего. Главное — я подготовилась к неудаче и совсем не расстроюсь, если его там и вправду не будет», — сказала себе Настя. Обида на маму почти прошла. Вернее, девушка уже совершенно забыла о ней, охваченная другими чувствами. «Если он вдруг там, подойду к нему, улыбнусь и скажу «привет». Говорят, от одного слова еще никто не умирал», — решила Настя, топчась на верхней ступеньке.
Она, словно перед прыжком в воду, вдохнула побольше воздуха, пошла вниз и тут же услышала его голос.
Я последний из видевших этот мир в дни расцвета, Я последний из помнящих к звездам истинный путь. Изменилась земля. Нет уже прежних тени и света, Нет героев, и люди живут просто так, как-нибудь.
Распахну свои крылья — вполмира, а может, вполнеба. Поднимусь в небеса, облака оставляя вдали. Я дракон с чешуей, что белее январского снега, С сердцем чище, чем кровь из груди обожженной земли…
Настя застыла посреди перехода, похожая на соляной столб. Мальчик с гитарой был на месте! И он пел, с каждым словом вливая в ее вены сладкий яд. Сердце то безумно колотилось в груди, то замирало. Девушка чувствовала, что ей плохо. Просто физически нехорошо. Вот шагнет она вперед — и сразу умрет. Упадет на тусклый кафельный пол — и кранты!
Он стоял точно там же, где и всегда. Узкие джинсы, черная кожаная куртка, гитара… Он был таким же одиноким, как она сама. Сказочный мальчик, по замыслу злобного тролля угодивший в грязный подземный переход на утеху людям, не умеющим прочитать в золотом сердце и медовых глазах печальную и трогательную сказку одинокой души. Люди проходили и проходили мимо, и у Насти предательски защипало глаза. Ей вдруг показалось, что он — зеркальное отражение ее самой. Близнец-перевертыш из Зазеркалья. Только вот Манане Гурамовне, наверное, понравилась бы его музыка. Настя чувствовала в ней то, чего, видно, действительно оказались лишены ее Черни и Лист. Это было настоящее живое сердце.
«Надо сказать ему что-то такое, чтобы он сразу догадался, что я не такая, как другие, что я его понимаю», — подумала Настя. Между ними была длинная кишка подземного перехода. Серые стены, равнодушные лица… Как он мог петь свои удивительные песни здесь, в этом ужасном месте, похожем на ад?! Голова кружилась, а ноги казались налитыми свинцом, когда Настя, с трудом преодолевая себя, сделала первый шаг навстречу ему.
«Привет — дурацкое слово. Все говорят друг другу «привет» — и это вовсе ничего не значит. Может, сказать «я пришла»?.. Ну, как будто мы с ним договаривались о встрече или как будто он давно меня ждал… даже не догадываясь об этом. Нет, тупо, все тупо и бессмысленно…» Мысли метались в голове, как стая испуганных голубей, кружащих над крышами.
Шаг. И еще шаг. Расстояние отчего-то не уменьшается, а словно, наоборот, увеличивается, будто она попала в Зазеркалье и каждый сделанный шаг только отдаляет ее от цели, делает лежащую между ними пропасть все глубже и непреодолимей…
Она уже совсем собралась подойти, почти уговорив себя на это… И тут… тут случилось непредвиденное. Мимо Насти, находящейся будто во сне или под действием гипноза, пробежала девушка и, кинувшись к мальчику с гитарой, схватила его за руки и быстро заговорила что-то. Настя не слышала слов, она видела только, как двигаются губы незнакомки, мимоходом отмечая, что она симпатичная. Как раз такая, какие нравятся мальчикам: не слишком полная или худая — фигуристая, с блондинистыми волосами, да и одета не чета Насте — в розовую приталенную курточку, черную юбку и высокие черные сапоги на каблуках. Вовсе не удивительно, что мальчик с гитарой ласково ей улыбался и что-то горячо говорил в ответ. Из его глаз исчезла былая отстраненность. Он разговаривал с девушкой так, что сразу становилось ясно — между ними есть определенные отношения.
Ловить здесь больше было нечего, но Настя так и стояла, потому что не могла сдвинуться с места. Ее ноги словно приросли к полу.
Тем временем мальчик зачехлил гитару, и они вместе с девушкой направились куда-то. Проходя мимо Насти, ее знакомый незнакомец взглянул на нее так, будто ему было неловко.
«Он стесняется перед этой девицей! Боится, вдруг она решит, что мы с ним знакомы!» — мелькнула в Настиной голове мысль.
«Дура!» — сказала себе девушка, переводя взгляд на свою тускло-серую куртку и покрасневшие от ноябрьского холода руки. Разница между ней и блондинкой в розовом была слишком очевидна, чтобы требовались какие-либо пояснения. Щеки Насти мгновенно вспыхнули багровым румянцем. Вот и нечего было даже думать о том, чтобы подойти к нему. Как же хорошо, что она не подошла!.. Она без сил прислонилась плечом к стене и, словно нищенка на паперти собора, смотрела вслед уходящим.
Какой позор! А ведь ей уже начинало казаться, что она нравится мальчику с гитарой. Он смотрел на нее… ей тогда представлялось, что по-особенному, а однажды, кажется, даже попытался подойти к ней, но девушка испугалась и убежала. «И правильно, — сказала она себе, — надо же было навоображать столько чепухи! Вот дура!» Настя засмеялась, и смех болью отозвался в пустой груди. У нее не осталось ничего. Ни-че-го! Наверное, так даже легче. Жизнь похожа на пылинку. Стоит только подуть — и она, подхваченная порывом ветра, улетит в тартарары, исчезнет с холодной ладони мироздания.
Настя наклонила голову и решительно зашагала прочь.
Мир вокруг был черно-белым и смазанным, как на старой-старой фотографии. Он всегда такой, когда смотришь на него сквозь слезы. Редкие прохожие — бессмысленные пятна, как на тестах Рошаха. Попробуй угадай, что это — человек или фонарный столб? А может, лягушка или целующиеся негритянки!
Но Настя и не пыталась угадывать. Она шла по улице, сама ощущая себя таким же чернильным пятном, ошибкой, нечаянной оплошностью. Уравнение решено, результат — отрицательный.
