— Это правда? — тихо спросила Аделина и расплела и вторую косу, стараясь не поднимать взгляда на собеседницу, чтобы та не увидела слез в её глазах.
— Не будь им постоянным живым укором их слабости, — Лаурита принялась аккуратно расчесывать пряди её светлых волос, невозмутимо продолжая, — Глядя на тебя, они каждый день будут думать о тебе, но — больше с сочувствием, чем с любовью, пока ты им не опротивишь. Они будут только и мечтать, как бы поскорее избавиться от тебя, жалея о своём приступе сострадания, в порыве которого решили проявить заботу о тебе, — и каждое её слово, не зная пощады, жалило, медленно распространяя отраву ложных домыслов по всем нервным окончаниям и самым мелким сосудам, подбираясь к самому сердцу, сжимая его в леденящих тисках.
— Но… они говорят, что любят меня…А тебе откуда знать? — упорно вопрошала девочка, отказываясь верить этим жестоким словам.
— Это они сейчас так говорят… — скорбная улыбка появилась на лице старшей девочки, — А потом… взрослые хорошо умеют лгать, даже самим себе… Я сама — сирота, и, знаешь, насмотрелась я на таких, как мы — ни у кого из них жизнь сахаром не была… Терпения моей тетки хватило ровно на три года. И, знаешь, что она потом сделала? Отправила меня в монастырь, а сбережения моей семьи бесстыдно присвоила себе, — воспоминания накатили удушающей волной, заставляя ресницы предательски дрожать, выдавая на обозрение метания её истерзанной души, но, она заставила взять себя в руки, — Но ты не думай, мне было хорошо в монастыре… до поры, до времени…
— Бедная… — Адель развернулась и обняла её, от неожиданности Лаура выронила из рук расческу и непроизвольно взаимно обняла девочку:
— Не стоит меня жалеть — жалости достойны лишь слабые, а я не такая, — сверкнула глазами Лаурита, — Исчезни из их жизни, пока их любовь не переросла в ненависть. Есть предел человеческой доброты, они не захотят тебя видеть, возненавидят тебя — ты будешь напоминать им постоянно, одним своим существованием… Подумай сама, если ты не была нужна своим родителям, то, и остальным — тем более. Ты хотя бы не помнишь своих настоящих родителей — тебе легче будет забыть о них. Со мной ты можешь не опасаться и быть самой собой, не бояться быть лишней…
— Ты что-то знаешь о моих родителях? — Аделька судорожно схватила её за руку.
— А что тут знать? — пожала плечами старшая, — С чего бы любящим родителям оставлять своего ребенка?
— Ты очень плохо поступаешь — не боишься, что Бог тебя накажет? — осуждающе посмотрела Аделина своими небесными глазами, — Сколько же в тебе зла…
— Нет ни рая, ни ада, — зло выпалила Лаура, — Ни Богу, ни дьяволу нет дела до нас.
— Но родители… — неуверенно заикнулась было младшая.
— Да, Бог с ними, с родителями… А ты сама? Не ты ли та девочка, которая читала зачарованную книгу сказок и чуть не убила их? А со мной тебе нечего страшиться — идем со мной.
— Я как раз и пришла вернуть тебе книгу — я узнала тебя, ты и есть та девочка, которая потеряла её, — Аделина отступила, испугавшись настигнувшего её врасплох озарения, — Или ты это специально сделала? Но, почему?
— А ты проницательна не по годам…хоть, многого ещё не понимаешь, — довольно хмыкнула Лаурита, — Идем со мной, Адель, — девочка настойчиво протянула руку, приближаясь к ней, — Всё будет хорошо, вот увидишь…
— Почему? Почему ты хотела сделать плохое им и моей маме Маргарите? Не подходи ко мне! Слышишь, не подходи! — Аделина попятилась и, не рассчитав шаг, оступилась, споткнувшись о низкий подоконник, какие были в этом старом заброшенном доме с огромными окнами, в которых почти не было стекол, отчего капли моросящего дождя попадали в помещение, — Мне тяжело держаться. Помоги мне, Лаура! — но, как та ни старалась, в своём детском теле, Лаурита не могла удержать вес девочки, — Мама! — девочка изо всех сил отчаянно пыталась зацепиться своими маленькими пальчиками, царапая их об острые осколки оконного стекла, и беспомощно телепая ногами, — Мамочка, помоги мне! Где же ты, мама?
— Оставайся в машине, — приказал помощнику азиат и побежал в дом следом за Маргаритой.
— Ты поможешь им? — крикнул вслед Винтер, и во всем его взгляде читалась неподдельная тревога, — Когда-то у меня были жена и дочь. Они были самыми добрыми и самыми светлыми из всех, кого я знал… Такой же свет я увидел в них.
— Постараюсь сделать всё от меня зависящее, — ответил азиат и скрылся за дверью.
Маргарита бегом поднималась по старой лестнице, скрипевшей по её ногами, пока одна из ступеней не треснула, и девушка не провалилась, едва успев ухватиться за остатки перил, больно ударившись животом. Из последних сил подтянувшись, она кое-как выбралась, с ужасом наблюдая, как по её блузону кремового цвета расплывается кровавое пятно — только не это, ещё один выкидыш она не переживет… Трясущимися руками она приподняла край блузона и, к своему удивлению, отметила, что раны под её руками затягиваются — осталось только пятно на одежде. Раздумывать детальнее над этим феноменом было некогда — она услышала, как Аделин зовет на помощь и, отряхнувшись, поспешила на её голос.
— Отойди от неё, сейчас же! — вбежав в комнату и скинув в кресло свой золотистый плащ, Маргарита перехватила у Лауры ладошку Алельки, — Я здесь, родная! Мама здесь, Адель! Давай руку! Держись — ещё чуть-чуть, милая! Я не дам тебе упасть. Ещё чуть-чуть… — но, сказать было легче, чем сделать: мокрая ладонь выскальзывала из руки, большой живот мешал подтянуться ближе, а ветер нещадно бил косыми струями ливня в разбитые окна.
Лаура стояла, прижавшись к пыльной стене, и дрожала — первый раз она почувствовала, что не смогла бы пойти до конца, и первый раз испытала всю тяжесть вины за свои поступки — насколько далеко она готова была зайти? И почему, почему ей было так больно смотреть в чистые голубые глаза этой девочки? Почему ей вдруг так сильно захотелось, чтобы и о ней вот так же кто-то переживал, захотелось ощутить тепло чьей-то заботы. Это длилось считанные мгновения, и она скоро снова стала прежней.
— Мама! Мне страшно! Помоги мне, прошу! — ребенок большими от страха глазами смотрел на Маргариту, а она, захлебываясь слезами, всё приговаривала, что ни за что не отпустит её.
— Отпускай — я держу, давай на счет три, — мужская ладонь перехватила детскую ручку, Маргарита осела рядом, тяжело дыша, и Ондзи (а это был именно он) втянул девочку в комнату, — Успел… — глубоко выдохнул мужчина, глядя на потрясенных девушку и девочку.
— Господин Ондзи?! — Марго смотрела на него нереально расширившимися глазами, крепче прижимая к себе рыдающего ребенка, — Благодарю вас! Но, как вы здесь оказались?
