— Надя? — он обхватил мое лицо ладонями и всмотрелся в него, будто не видел целую вечность.
Я заплакала, совершенно шокированная теплотой и безграничной нежностью, которыми лучились его глаза, родные глаза, по которым я так тосковала. Он прижал меня к себе крепко-крепко, пытаясь спрятать от всего мира.
— Я не… Ты не… Пожалуйста, прости меня. Прости. — горячо заговорил он, и голос его дрожал от эмоций и тяжелого дыхания.
— Эрран, — прошептала я, цепляясь за него и не видя ничего из-за застилающих слез, — это правда ты?
— Прости меня, — еще раз повторил он, — но ты… Ты же могла умереть из-за меня, — его голос оборвался, и я по-настоящему испугалась, что теперь уже мне придется вытаскивать его из озера.
— Нет, Эрран, нет, — я быстро поцеловала его, — я жива, все хорошо, и какое счастье, что ты вернулся, но какой же ты все-таки негодяй, что посмел разлюбить меня. Ты просто мерзавец.
Он снова обнял меня и поцеловал в макушку. Его руки успокаивающе гладили меня по спине, но подрагивали от эмоций. Ни Эрран, ни я никак не могли прийти в себя и поверить в реальность происходящего.
— Скажи, что любишь меня, — попросила я, — скажи.
Эрран не заставил долго ждать и прошептал:
— Я люблю тебя. Люблю тебя, люблю тебя. — он начал целовать мои глаза, щеки, губы. — Как же сильно я люблю тебя, моя царевна, моя Надежда.
Мы целовались до исступления, пока не перестало хватать воздуха. Но нам все равно было мало этих поцелуев, прикосновений, всего, потому что наши сердца, пусть и такие разные, уже успели познать особое чувство, выходящее за рамки осознания, которое навсегда их соединило и наделило вечной жаждой друг по другу. И если одно сердце перестанет биться, сразу же перестанет и другое.
— Я люблю тебя, — повторил Эрран в тысячный раз.
— Хорошо. Будешь говорить это каждый день. Утром и вечером.
— И в обед, — добавил он.
— И в обед, — согласилась я и всхлипнула.
Мы плакали и целовались, сидя в обнимку у озера, которое все-таки умело исполнять желания, а вокруг нас расцветали всевозможные цветы, украшая творение Бриды, ведьмы, что в конце концов оказалась права.
Наша магия и Лес праздновали очередную победу любви.
Глава 22. Под звездами
Эрран и доберман подружились. На удивление, Мося принял его сразу и безоговорочно, признав своим хозяином, из-за чего я даже начала ревновать. Что Эррана, что пса, потому что в определенные моменты мне казалось, что они проводят время друг с другом, а не со мной.
Но это была именно та жизнь, о которой я не могла и мечтать.
Мы часто поднимались на самое высокое дерево в лесу, чтобы побыть ближе к звездам. На последней ветке Эрран обустроил уютное место для нас двоих: столик и мягкие кресла, над которыми летали тусклые шаровые молнии, освещающие пространство и согревающие своим ненавязчивым теплом.
Но обычно мы садились у самого края и свешивали ноги, любуясь небом. Земли не было видно: только облака, стелющиеся как вязкий туман.
Сегодня вечером Эрран тоже привел меня сюда, в одну из самых долгих ночей, чтобы мы провели ее у звезд. Мося, который теперь летал чаще, чем бегал, устроился на одной из нижних веток, развалившись, как кот, и задремал, иногда порыкивая, когда очередная заблудившаяся молния подлетала совсем близко.
— Ты не замерзла? — спросил Эрран, обнимая меня за плечи.
— Нет, — я покачала головой, но крепче к нему прижалась. Из-за магии холод никогда уже не будет доставлять неудобств, однако тепло, которое я испытывала рядом с мужем, магия создать не могла. — Как красиво… Скоро начнется Звездосвет.
— Но в этот раз мы отпразднуем его, как полагается, — улыбнулся Эрран, глядя на меня с нежностью, — наконец-то вместе.
— Ну-у… — я лукаво усмехнулась и чмокнула его в губы, — мы его уже однажды праздновали вместе, и кое-что из того праздника я бы повторила.
— Хм-м… — он сделал вид, что задумался, а потом, приподняв меня, усадил на свои колени, — не припоминаю того, что можно повторить. Может, напомнишь?
Я засмеялась и взъерошила его волосы. Никак не могла привыкнуть к тому, что все плохое осталось позади и я могу касаться любимого тогда, когда захочу, сидеть с ним в обнимку, любить и ни о чем не тревожиться. Не проходило и дня, когда я сама себе не завидовала.
— Кстати, — Эрран перестал на меня смотреть и перевел взгляд в пустоту, — сегодня я узнал, что Брида исчезла. Все маки завяли, и вся магия ее поляны развеялась.
Я напряглась, потому что так и не рассказала Эррану про Бриду, наверное, потому, что сама не хотела верить, что великая ведьма, которую мне так и не удалось узнать, исчезла, чтобы возродиться вновь моим ребенком. Говорить об этом Эррану почему-то было страшно, будто бы я тогда, согласившись на условие Бриды, решила все за нас. Но теперь тяжелый разговор нельзя было откладывать.
Я попыталась угадать настроение Эррана, но не обнаружила ни грусти, ни радости, только равнодушие.
— Ты расстроен? — спросила я.
— Вовсе нет, — он пожал плечами, — просто это неожиданно и странно. Брида была всегда и тут вдруг исчезла, а ведь я так и остался должен ей услугу. Да и ты… — Эрран внимательно на меня посмотрел, и я отвела взгляд, — ты не выглядишь удивленной. Ты что-то знаешь? — в его голосе прозвучала тревога, которая заставила меня занервничать.
— Да, я была тогда, когда она исчезла. Брида просила передать, чтобы ты назвал нашу дочь, когда она родится, ее именем.
— Но в чем смысл? — Эрран искренне удивился и положил руку на мой живот, как будто желая защитить еще не рожденного ребенка.
И тут я вдруг испугалась, потому что не знала, как отреагирует лесной царь на известие, что его первое дитя это ведьма, которая сможет стать угрозой для всего Леса. Неизвестно, что задумала Брида, однако… Однако я была ей обязана и благодарна и любила свою дочь, которой до рождения оставалась пара месяцев. Она ни в чем не виновата, и я не хотела подвергать ее отцовской предвзятости, поэтому солгала Эррану в последний раз в своей жизни, превратившись на миг из лесной царевны обратно в актрису.
— Не знаю, — улыбнулась я буднично и потрепала его за щеку, — она сказала, что устала от жизни, хочет уйти на покой, однако не взять с тебя услугу просто не может. Думаю, Брида хотела, чтобы ее имя не забыли… И вообще, оно красивое, мне нравится.
Эрран долго на меня смотрел, пытаясь поймать хотя бы намек на неискренность, но, не обнаружив его, закрыл глаза и прижал меня к себе, как будто я была самым ценным сокровищем. И только падающие звезды были свидетелями моей лжи… Они все понимали, поэтому осуждающе сверкали над головой, но оставались безмолвными, как и всегда.
Я вздохнула и позволила себя отпустить мысли, чтобы те улетели далеко-далеко и упали где-то вместе со звездами. Я по-прежнему счастлива, все хорошо.
Над нами безграничное небо. Между нами такая же безграничная любовь.
И я надеюсь… Я верю, что так будет всегда.
